В целом, для Мидгарда, как и в других мифорелигиозных воззрениях, отведено особое место. Это обусловлено антропоцентричностью мифов в целом – Мидгард становится местом битвы за человеческие души между "светом и тьмой", чьи границы в скандинавской мифологии слегка размыты.
Хельхейм
Третьим фундаментальным миром в представлении скандинавов являлся Хельхейм – преисподняя, царство мертвых. Очень интересна этимология этого слова: неизвестно, произошло ли оно от богини Хель или же наоборот, сначала появился Хельхейм, а затем из него вывели богиню мертвых. Однако большинство ученых склоняются к тому, что изначально появилось царство мертвых, само представление о том, куда отправляются мертвые, является древнейшим явлением, вероятно зародившимся в эпоху неолита. Возможно, оно возникло тогда, когда появилось представление о трехчленном делении мира: Тринитарное мировоззрение характерно для подавляющего числа этносов – небо, земля и подземный мир. Следовательно, представление о царстве мертвых зародилось тогда же, когда появилось поклонение небу или другим небесным явлениям, таким как Солнце, Луна, Гроза (присуще индоевропейцам в целом). В целом эта теория согласуется с первобытным менталитетом древних людей, для которых характерно антагонистическое противопоставление мировых явлений и их двойственный характер (огонь и вода, тепло и холод, свет и тьма, движение и покой, верх и низ).
Но что появилось первым, курица или яйцо? Существует вполне обоснованное предположение, что изначально мифологизировался "верх", то есть "свет" или светлые божества, хотя, как такового деления на "плохих и хороших" богов у первобытных людей не было. В общем, люди поклонялись тому, что "дает жизнь", то есть это могло быть солнце, земля или гроза, дающая огонь. Вероятнее всего, изначально у этих явлений не было антагонистов. Тьма появилась уже позднее и это вытекало из концепции "двойственности вещей". Во всех религиях изначально появлялось светлое божество, будь то Зевс, Яхве, Нейт, Тор/Тюр, Перун, Мардук и так далее. Следует принять во внимание, что в "Бытие" Библии, одной из самых древних иудео-христианских книг, нигде не упоминается сатана. Мало того, во всем Пятикнижии нельзя найти ни дьявола, ни сатаны. Впервые образ божьего протагониста появляется в литературно-назидательном источнике об Иове, и с тех пор его образ начинает трансформироваться. Путь сатаны от обычного ангела до "владыки мертвых" занял около тысячи лет. Поэтому первобытные племена, стоящие на ступени первобытнообщинного строя, преклонялись перед хтоническими явлениями и могли их одушевлять или персонифицировать, но не придавали им какой-либо коннотации, положительной или отрицательной. Боги не были злыми или добрыми, но для того, чтобы бог не гневался, их стоило задабривать. Так работали политеистические религии, и вот их фундаментальное отличие от монотеизма.
Параллелей с другими религиями немало. Кроме того, в индоевропейских религиях представление о "владыках подземного мира" не является отрицательным, а скорее несет в себе темный контраст. Аид не был плохим, как и Плутон или Хель. Аид был просто тем, кто принимал души мертвых, и он являлся владыкой всего того, что было под землей, как и Зевс был владыкой Небес, а Нептун властвовал над морями. Не стоит объяснять, что в этом тринитарном устройстве главой был "владыка неба" – Зевс, Юпитер, Тор или Перун.
Само слово "Хель" (ср. англ. "hell") появилось от праиндоевропейского корня kel-, kol, что означает "хранить, скрывать, покрывать". Никакого отрицательного окраса это слово не имело. Ученые мало знают о верованиях индоевропеоидов, но, видимо, корень kel- свидетельствует о том, что они верили в сокрытие и последующую жизнь мертвых ("хранить и скрывать тела" свидетельствует о подготовке душ к загробной жизни, как и многочисленный инвентарь, найденный в могильниках). Значит, слово "Хельхейм" имело значение "сокрытая страна" или, в более узком смысле, "страна мертвых". Известно, что некоторые племена скрывали своих мертвецов даже у себя дома, хоронили под полом, чтобы духи предков оберегали их.
Несмотря на то, что слово "Хель" не имеет ничего общего с древнегреческим именем "Аида", стоит отметить их идентичный смысл. Одно из толкований имени "Аида" с др.-греч. ἀъдЮт – "невидимый", что по своей функциональности роднит греческого бога со скандинавским.
Судя по всему, "Хельхейм" располагается в той же географической плоскости, что и "Нифльхейм". Читателю, как бы намекает, что в "Речи Гримнира", именно "Хельхейм" расположен под третьим корнем, а не "Нифльхейм". В том числе, условно "природные" условия "Хельхейма" отдаленно напоминают "Нифльхейм": там постоянно холодно, темно, и весь "Хель" наполнен туманом.
Вероятнее всего, "Хель" был отделен от "Нифльхейма" в первую очередь рекой Гьёлль – рекой мертвых. Важно отметить, что Гьёлль берет свое начало из источника "Хвергельмир", откуда вытекают и другие одиннадцать потоков, а также живет дракон "Нидхегг".
Через Гьёлль перекинут мост, о котором говорилось чуть выше, является антиподом Биврёста – Гьялларбру, который буквально соединяет мир недавно умерших с миром мертвых. Если в греческой мифологии реку Стикс преодолевал паромщик Харон, в уплату которому кладут мертвецу две монеты на глаза, то в германо-скандинавском представлении через реку мертвых был перекинут мост, который охранялся великаншей Модгуд. Функция Модгуд до конца не ясна: действительно ли она являлась стражницей моста? Возможно, великанша следила за тем, чтобы в Хель не попал живой человек. С другой стороны, она никак не препятствовала тому, чтобы в Хель направился ас Хермод. Также, своеобразной "сигнализацией" моста являлось то, что он начинал звенеть, если по нему шел живой человек. Поэтому функцию Модгуд определить доподлинно невозможно, судя по имеющимся у ученых данным.
Гьялларбру имеет немного аналогов в мифологическом мировоззрении других народностей. Ближе всего к скандинавскому мосту мертвых славянский Калинов мост, который был перекинут через огненную реку (отсюда и название, от слова "каленый") – Смородина. Смородина также, как и Стикс с Гьелль, отделяет мир мертвых и мир живых. Калинов мост охраняется Трехглавым змеем, в то время, как в скандинавской мифологии эту функцию отправляет другое мифическое существо – Гарм. О нём будет рассказано чуть ниже. Подобные мосты представлены и в Исламе (Сират), а также в Зороастризме (Чинват).
Появление мифического моста неразрывно связано с появлением "моста" как такового – изобретения, позволяющего переходить через реку. Появление Гьялларбру можно отследить лексически. На немецком языке мост именуется Brucke, и считается, что это слово близко по происхождению к немецкому слову Prugel, которое означает "деревянная палка" или "дубина" (ср. голландское – brug, английское – bridge, шведское – bro). Скорее всего, смысл слова Prugel заключается в том, что древние германцы пользовались специальным настилом из бревен и сучьев, чтобы перебираться по ним по топким местам, болотам и широким ручьям. Этимологически можно вывести, что слово Brucke появилось в эпоху единения германских племен. Или может быть раньше?
Однако слово Prugel не восходит к прагерманскому или праиндоевропейскому языку, что можно увидеть, сравнив значение слова "мост" в языках наиболее родственных народностей. Слово "мост" является общеславянским (белорусский, македонский, болгарский – мост, польский, словацкий, словенский – most, украинский – мiст) и не связано с единым корнем, также, как и латинский язык (латынь, французский – pont, португальский – puente). Необходимо отметить, что в балтийской группе языков (за исключением финского, видимо финны и венгры заимствовали наименование моста у балтов), слово "мост" никак не роднится с другими обозначениями (латышский – tilts, литовский – tiltas, эстонский – sild, финский – silta, венгерский – hнd).
