— У тебя, что не произойдёт, то история, — Катя покачала головой. — Но ритуалы всё-таки есть и некоторые из них работают, правда связываться с этим никто не хочет. Каждый из них зависит от такого переплетения параметров, что порой цвет занавесок может влиять на результат. Отвлеклась, — черноволосая девушка покачала головой и посмотрела на меня. — Зеркала использовали, чтобы посмотреть за изнанку и "взглянуть в самого себя". Другими словами посмотреть на своё отражение в изнанке, которая связана с реальным миром. На этой изнанке построены многие взаимодействия в этом мире. Например, Хэллоуин — день, когда изнанка становится ближе и грани между слоями истончаются. В такие моменты всякая нечисть, кстати, и появляется в нашем мире.

— Стоп! Погоди! Дай переварить, иначе голова взорвётся, — разражённо помассировал виски, что помогло немного успокоиться. — Ты хочешь сказать, что зомби, вампиры, личи, оборотни и так далее существует?

— Да, — кивнула Катя.

Я же перевёл взгляд на Машу, которая принялась что-то готовить, но у неё возникли проблемы.

— У тебя газ закончился, — Маша не обратила внимания, что моя картина мира напоминала сову, которую напялили не на глобус, а на макет планеты масштабом 1 к 1.

— Под плитой баллонов с газом нет? — в Японии довольно интересно обставлено дело с готовкой.

Точнее со способами эту самую еду приготовить. Можно было использовать, как электрические плитки, так и газовые, в которые необходимо вставлять газовые баллоны, но в отличие от наших, громоздких и объёмных, в Японии продавали маленькие их аналоги, которые можно было удобно вставить в компактную переносную плиту.

Да и вообще, в некоторой степени в Японии старались не использовать что-то громоздкое. По крайней мере я не нашёл, где можно приобрести большую плиту, а обошёлся маленькой.

— Они тоже пусты, — Маша покачала головой.

— А я ведь недавно их купил, — обречённо покачал головой, отвлекаясь на что-то другое помимо разговора.

Я встал и достал из одного из шкафов ещё одну плитку и поставил на один из кухонных ящиков, параллельно подсоединив его к сети.

— Не буду спрашивать, зачем тебе вторая плитка, ведь это понятно, но почему сразу не включил? — спросила Катя, которая перестала грузить меня данными, когда в это же время Маша приступила к готовке.

— Хоть газ дорогой, но даже так выйдет дешевле, нежели постоянно пользоваться этой плиткой. Это скорее вопрос принципа, — я пожал плечами, после чего мне в голову пришёл вопрос. — Кстати, что будет с коммунальными услугами? Хозяев дома, вроде как, съел вампир. Здание никому не принадлежит или нашлись ближайшие родственники погибших? Не хотелось бы переезжать по велению левой пятки незнакомого человека.

— Времени мало прошло, так что не особо понятно, — сказала Катя, что уже допила ещё одну кружку чая.

— Так что там с зеркалами и вампирами? — обречённо произнёс, уже окончательно принимая факт существования нежити.

— Зеркала — помощники для обозрения изнанки, которая имеет влияние на наш мир. По факту наше отражение связано с нами. На изнанке присутствуют наши копии, но помимо этого в ней также имеются и другие жители, которые могут быть опасны. Человеческие отражения, как и отражения некоторых существ, имеют защиту, которую не преодолеют даже самые мощные твари изнанки, чего не скажешь о вампирах. Они уязвимы и имеется шанс того, что их отражение кто-то съест. Тот факт, что вампир не отражается в зеркалах можно объяснить двумя способами: или кто-то отражение поглотил, или вампир его тщательно скрывает.

— То есть для вампиров опасно появляться перед зеркалами?

— Без разницы, — раздался спокойный голос Маши, что стояла к нам спиной и что-то нарезала. — Зеркала лишь проводники. Камера в изнанку. Наличие камеры никак не повлияет на существ.

— Но тогда почему Дракула не боится? Как я понял, она намеренно стала видимой для камеры, а значит и в изнанке.

— Я бы посмотрела на то существо, что попыталось бы её поглотить, — с нотками веселья ответила Маша. — Но это не отменяет выросшей проблемы. Ты вампир и вполне себе отражаешься во всём.

— А чем может быть опасно потеря отражения? — стараюсь прикинуть величину проблем.

— Потеря сна, как самого факта. Ты не будешь уставать из-за своей природы, но сон тебе необходим в психическом аспекте. Отдых для головы. Позже идёт притупление эмоций, желаний, отсутствие стремления. Остаётся жалкое подобие разумного существа. Он не может развиваться, ведь полностью закостенел, — голос Маши приобрёл пугающее спокойствие. — Но они не умирают и не становятся овощами. Происходит нечто гораздо хуже. Они берут что-то из оставшейся личности и, стараясь это сохранить, возносят в идею фикс.

Маша замолчала, и в образовавшейся тишине был слышен только стук ножа о дерево.

— Это страшно и очень пугающе. Тётя Дракула показала нам один раз такого вампира, что лишился отражения. Внешне улыбчивый дедушка, который активно общался с нами, а мы даже не замечали странностей. Главной темой разговора была его дочь, которой он очень гордился, — голос Маши так и звучал спокойно, но в нём чувствовалась отстранённость. — Такая любовь была в его словах, что невольно становилось завидно этому, хотя у нас самих в семье всё было хорошо. Позже начался ужас. Он предложил посмотреть на его дочь. Редкие вампиры могут иметь детей, но это был не его случай. Дочь была рождена ещё до того, как он был обращён. Мы прошли в другую комнату и первое, на что обратили внимание — гнилостный смрад, который витал в воздухе и исходил он от трупа, обтянутого кожей, где в некоторых местах виднелись черви, но при этом одетый в красивое платье. Тот дедушка общался с ней, как с живой, сдувал пылинки и сетовал, что она немного приболела и не очень разговорчива.

Маша вновь замолчала, но даже видя лишь её спину, было понятно, что она напряглась, да и Катя выглядела немного бледной.

— Я с Катей видели многое, и трупы не впервой было видеть, хоть и в таком запущенном виде. Но нас пробрало, что старик обращался с той мумией, как с человеком, стараясь придать ей более лучший вид. Вырывал насекомых, что торчали у неё из-под кожи, отгонял мух, красил губы, наносил тушь, работал с ногтями. При этом с радостной улыбкой, получая от этого удовольствие. Он не был психом-некрофилом или кем-то подобным. Людвиг лишь любил свою дочь, и именно на этом зациклилась его личность после потери отражения. Его дочь умерла от старости, но он этого не воспринял. Осознавал, что вокруг происходит, взаимодействовал, улыбался, понимал необходимость гигиены. Мы видели, как после процедур он мыл руки и прибрал за собой, но центром всего мира для него была его дочь.

Тишина. Даже нож в руках беловолосой девушки застыл в воздухе, но ненадолго. Руки Маши задрожали, а следом она отбросила нож на стол, после чего ударила по столу двумя сжатыми в кулаки руками, при этом тяжело дыша.

— Я не хочу. Не хочу, — раздался прерывистый шёпот. — Не хочу, чтобы ты становился таким. Со стороны это выглядит страшно и отвратительно, но если это будет происходить с кем-то знакомым… Это будет ужасно…

На стол полились первые капли слёз.

Я подошёл к девушке и приобнял её за плечи, а рядом оказалась Катя. Даже Химари старалась потереться своей шёрсткой о руки Маши.

Сказать что-либо не получалось, да и что говорить? «Я никогда таким не буду!», «Со мной такого не произойдёт!», «Ты паникуешь зря!»? Что из этого будет правдой, а не дающую лишнюю надежду ложью? Ведь больнее всего, когда разбиваются ожидания и надежды.

***

Задолго до этого.

Незадолго до укуса вампира.

Юноша поднимался по лестнице, направляясь в свою квартиру. Одежда, которая на нём была, выглядела как школьная форма, да и была школьной формой старшей школы.

Несмотря на довольно позднее время, когда любой даже отчаянно задержавшийся школьник уже должен был быть дома, а некоторые видеть не первый сон, юноша только сейчас возвращался в свою квартиру. Но, наверняка, этому юноше никто об этом не сказал, кроме его сенсея и то, только совсем недавно.