Москва – за спорт, за детский смех.

За счастье всех, за счастье всех.

24 января 1987

***

Москва – река, в чем ты неповторима?

В чем разница твоя от рек страны?

Да, берега – они непостижимы,

они всегда загадками полны.

Река Нева. И берега в граните,

а вот дома – один и тот же стиль,

иль так похож, почти не отличите,

так разве, что Адмиралтейства шпиль.

А ты Москва? Нет трех похожих зданий,

глаза перебегают с века в век,

сплошная неожиданность познаний.

Да, ты велик, российский человек!

Сама река в граните, полнокровна,

спокойно воды светлые несет,

работает на человека скромно,

и счет годам невиданный ведет.

А где же мачты, флаги, и флагштоки?

Где парус, пробежавший по волнам?

Где наши извергающие токи?

А, что еще останется сынам?

1987

Метель-метелица

Эх, метель–метелица, душу захлестни,

забери спокойствие, с ветром унеси.

Без тебя, метелица – тишина да грусть,

а сердечко томное просит жизнь вернуть.

Эх, метель–метелица, закружи меня,

пусть все в жизни вертится, песнями звеня.

От мороза стойкого приумолкла я,

приумолкла песенка звонкая моя.

Эх, метель–метелица,  песни закружи,

унеси их во поле, с вихрем в виражи.

Не оставь их мерзлыми в душеньке моей,

дай им волю – волюшку, дай им поскорей!

Эх, метель–метелица, с ветром ты дружна,

как мне ваша волюшка, как она нужна!

Заберите, милые, в поле и меня,

унесите в добрые,  новые края.

Эх, метель–метелица, смолкла ты зачем?

И меня забыла ты с песнями совсем.

Вечер опустился зимний на леса,

и поблекла снега белая краса.

1987

***

Еще морозами лютует

зима, на холод есть права,

она ветрами в поле дует,

под снегом ежится трава.

Не замерзай, моя Россия,

в морозном инее снегов,

твоя немеркнущая сила

воспрянет в зареве веков.

Еще крепки у нас морозы,

и мало снега на сосне,

побереги деревьев слезы,

чтоб им оттаять по весне.

Не промерзайте, корни жизни,

в холодных солнечных лучах,

весна придет в края отчизны,

очнется в девичьих очах.

Не замерзай, моя Россия,

придет весна в края Кремля,

и оживет земная сила,

и расцветет моя Земля!

1987

***

Приехала метелица

и по дорогам стелется,

с поземкой, жгучим ветерком,

частенько крутится волчком.

Деревьям красоту не дали,

друзья их тихо пролетали.

Они в столице так резвились,

что по пустым каткам катились.

Метут друзья по улице,

столицею любуются,

впиваются в воротники,

как будто банные листки.

Верхом садятся на машины,

от них поскрипывают шины.

Пути все были им открыты,

и снегом улицы забиты.

Вот памятник, снижают шаг,

спокойно обметают прах.

Им слабо видно через мглу

лишь очертания МГУ.

А небо серой мглой покрыли,

и в нем Останкино укрыли.

На самолеты дружно сели -

морозить дальше полетели.

1987

***

Ночь города боится до зари,

ее пугают окна, фонари.

Растет она за городской чертой,

огромной и незримою рекой.

Струится свет из тысячи домов,

и зарево сияет. Сумрак – нов.

Огни в домах то гасят, то зажгут,

мозаики из света, просто, пруд.

Над ближним лесом ночи нет и нет,

есть розовато-серенький рассвет.

Березы у домов светлы от фей

и видятся стволами без ветвей.

На черных соснах яблоками снег,

над ним витает бело-серый свет.

Ночь ждет, когда погаснет в окнах свет,

когда людей за окнами уж нет.

Когда заснут все люди крепким сном,

ночь тихо и достойно входит в дом.

1987

Морозные песни

От наслаждения звуков – застываю

и в музыке морозной я тону,

под переливы звуков забываю,

что прохожу морозную страну.

Качали ели медленно ветвями,

прощалась ночь, день ясный наступал,

на берегах, искрившихся снегами,

морозец с песней звонкою крепчал.

Скрипел снежок от боли под ногами,

он как припев для песен звонких был,

звучала музыка морозными устами,

и звук морозный над тропинкой плыл.

Звенела речка камушками звонко

и пела колыбельную снегам,

прислушивался к ней кустарник тонкий,

скрипел снежок вослед моим шагам.

Береза вся к речушке наклонилась,

снег плотно охватил ее кору,

так дочка к матери порой стремилась,

с улыбкой лишь вставая поутру.

Февраль 1987

***

С днем 8 марта, мама!

Долгих тебе лет!

В спорте будь всегда упряма,

пусть бежит твой след.

Не горюй и не кручинься,

улыбайся, не грусти,

на диванчике подвинься

и подругу в дом пусти.

Вы вдвоем за самоваром.

Побежит ваш разговор,

время не проходит даром

с ним у вас есть договор.

Вспомните добром вы папу.

Молча, с вами посидит,

и меня, и нашу бабу.

Вам хороший аппетит.

Шлю привет твоей подруге,

и желаю счастья вам.

Ну, а брату, жизни другу,

быть удачливей в делах.

Не грустите, дорогие,

в мыслях с вами я всегда.

Пусть минуют дни плохие,

вас увидеть рада я.

27 февраля 1987

***

Под ярким небом серость и нелепость,

весенний город в утомлении гол.

Какую ты из жизни сделал крепость,

куда приплыл ты человечий челн?

Дома, дома отчаянно различны,

так бесконечный каменный массив,

есть улицы, достаточно приличны,

но в целом город все же ты красив.

Взмывают в небо белые гиганты,

бегут машины быстрым табуном,

и серые дома людских талантов,

стоят укором веку или сном.

Всегда подвластен город человеку,

и человек способен все объять,

и отдает он дань любому веку,

строения веков готов понять.

8 марта 1987

***

На сорок первом, в облачных местах,

где ливни, грозы заменяют солнце,

на крепкой ели притаился страх

и на столе ей проточил оконце.

От ужаса ее немеют иглы,

чуть шевелятся шишки на ветру.

Зачем ее в монахини постригли?

Такую ель отдать на посмеянье?

О, этого совсем я не пойму.

Она скромна и летнею порою

среди берез ель гордая стоит,

а белочек питательной средою

ель круглый год к себе манит.

Она добра, во всем неприхотлива,

растет среди друзей своих, подруг,

спокойна и вовсе не болтлива.

И у нее неверности недуг?

Не верю я. Не верю. Ох, не верю.

Ель притаилась в голубой тоске?

Ей надоели леса пустомели?

Она по кедру стонет по весне?

Бояться ей молвы людей не надо.

Стряхнула ель с себя гнетущий страх,

всегда она царица леса-сада,

То был случайный в мыслях горький крах.

1987

Клен

Зима уходит. Пред весной,

очистил свет леса от снега.