- Мы детей один раз женим, и как не выпить, чтобы счастье крепким было. А застолье... вон столько жратвы набрали - холодильники скоро обручами стягивать придется.
- На следующий день пейте и поите кого хотите.
Мужики задумались, угрюмо глядя на жен. В глубине души они понимали их правоту: получить квартиру на свадьбу - редкостная удача для молодой семьи.
- Ладно, - Игорь Васильевич многозначительно поглядел на свата. - Ты что, Павел Сергеевич, предпочитаешь Буратино или Ситро?
- Да мне все по ... - ругнулся тот, но, что-то сообразив, мирно ответил. - От Ситро, пожалуй, не откажусь.
Жены окинули их подозрительными взглядами.
- Глядите у нас! До конца жизни будете Ситро пить, если дети без квартиры останутся.
В знаменательный день счастливые новобрачные в окружении родственников вышли из загса и отправились в заводскую столовую. Там их ждал увешанный плакатами зал, а также телевизионщики, фотографы и газетчики. Невдалеке от накрытых столов толпились тщательно отобранные комитетом комсомола "друзья" жениха и невесты.
Но у всех вытянулись лица, когда они увидели, что на столах стоят чайники и чашки с блюдцами. Из закусок были только бутерброды с сыром и колбасой. На горячее подали лапшу и картофельное пюре с котлетами. Зато печенюшек и конфет было хоть завались.
- Зашибись! Утренник в детском саду, - буркнул Павел Сергеевич. - И это свадьба моей дочери! Не думал, что доживу до такого позора.
- Ладно, - вытащил из сумки бутылку "Ситро" Игорь Михайлович. - Сейчас мы с тобой лимонаду выпьем. Пододвигай-ка сюда колбаску-то, пока гости с голодухи не схряпали.
А между тем, окруженные кинокамерами и фотоаппаратами, смущенные Елена и Борис изо всех сил пытались произнести длинную и проникновенную речь, восхвалявшую непримиримую борьбу с пьянством. Они были славной парой, но постоянно путались, забывая слова, подглядывали в шпаргалки, и приходилось всё начинать сначала. Невдалеке нервничал директор, сжимая в потной ладони ключи от обещанной квартиры.
- Неужели умнее пару не могли найти? - поинтересовался у него один из газетчиков.
- Нет! - отрезал Иван Тимофеевич. - Не актеры же - реальные люди.
Корреспондент фыркнул, бросив презрительный взгляд на уставленные чайниками и сладостями столы, на которые с оторопелой брезгливостью взирали и сельские родственники новобрачных. За угощение отвечал Петр Семёнович, который исключил из меню всё, что могло быть истолковано как закуска к спиртному. Зато отцы новобрачных выглядели неестественно веселыми. Они с неослабевающим энтузиазмом распивали лимонад и единственные изо всей компании чудесно проводили время.
С превеликим трудом, наверное, раз на пятнадцатый Борис и Елена все-таки смогли через пень колоду справиться с поставленной задачей. Теперь перед камерами предстал директор, выдав прочувствованную речь и вручив молодоженам выстраданные ключи от "однушки". От предложения чаем поздравить молодых киношники и пресса наотрез отказались и, в рекордное время собрав аппаратуру, умчались из заводской столовой.
Иван Тимофеевич вытер пот со лба и направился к отцам новобрачных.
- Плесните-ка и мне стаканчик лимонадику, - попросил Иван Тимофеевич.
- А вам какого лимонада? - хитро сощурился Павел Сергеевич. - Ситро или Буратино?
- Да не один ли... - отмахнулся директор.
Мужики рассмеялись. Игорь Михайлович засунул руку под стол и выставил две бутылки с этикетками с изображением Буратино и надписью "Ситро".
"Чего это они развеселились? Вроде бы испугаться должны". Директор недоуменно покосился на явно потешавшихся мужиков и протянул руку к "Буратино". Он удивился, уже наливая стакан, когда увидел характерные пузырьки. А уж когда глотнул...
- Совести у вас нет! - брезгливо поморщился Иван Тимофеевич.
- Сам выбрал. А вот на счет совести... Кто виноват, что мы как малолетние хулиганы на празднике наших детей тайком за их счастье пьем?
Иван Тимофеевич налил в стакан содержимое другой бутылки.
- Хороший лимонад!
- Другого не держим!
Директор оглядел наполовину опустевший зал. Как только уехала съемочная группа, испарились и все "комсомольские друзья". Родственники же новобрачных, уныло покусывая баранки, глядели на него с такой обидой, что Иван Тимофеевич рассмеялся.
