- У нас будут свои дети, - отрезает холодно Костя, начиная злиться. – Зачем нам чей-то выродок?

- Как ты можешь так говорить о детях?! Они не виноваты в том, что их бросили! А Варенька…

- Хорошо, что эту девчонку забирают. Мне надоело о ней слушать, - окончательно выходит из себя Костя и оставляет меня в одиночестве. Сердце рвётся на части, душа ноет и всю меня затапливает тоска и чувство одиночества. Я живу под одной крышей с мужчиной, которого полюбила, но иногда мне кажется, что мы совершенно чужие люди.

Но это пройдёт. Постепенно обида уляжется, перемелется и утрамбуется. Варю заберёт этот импозантный мужчина с лёгкой небритостью и цветными татуировками, а мой мир снова будет тихим и спокойным. Я отпущу эту девочку, пожелав ей большого счастья и искренне за неё порадуюсь. Не каждому ребёнку выпадает шанс обрести семью. А у Вари ещё и настоящий папа будет…

Наливаю себе зелёного чая и долго сижу у окна, думая о малышке. Ведь я часто представляла, как она называет меня мамой, как прижимается крепко, когда я читаю ей сказку на ночь, как мы вместе готовим что-нибудь вкусненькое и ждём Костю с работы.

Утром обнаруживаю Варю заплаканной. Да сколько можно?!

- Кто тебя обидел? – глажу девочку по волосам, вытирая слёзы.

- Они сказали, что я никому не нужна! – всхлипывает малышка. – Что такая мямля и плакса… - девочка надрывно всхлипывает. – Что меня не возьмууут! – не выдерживает ребёнок, тоскливо протягивая последнее слово, и утыкается мне в живот.

И я не выдерживаю. Проклиная себя за слабость, сама нарушаю правила.

- Помнишь дядю Диму? – отрываю малышку от себя, вытирая мокрые щёчки. Девочка кивает. – Он заберёт тебя совсем скоро. Этот дядя хочет стать твоим папой, - грустно улыбаюсь. Я даю девочке такую необходимую надежду на светлое завтра. На то, что она действительно кому-то нужна.

- Правда? – шепчет Варя, и в её глазах загорается огонёк надежды.

- Правда, - шепчу, приглаживая растрепавшиеся тёмно-русые волосы с рыжеватым отливом.

- Он станет моим папой? Я ему нужна?

- Очень нужна, - киваю уверенно.

- И будет любить?

- Обязательно, Варежка. Сильно-сильно.

- А у него есть жена?

- Нет. Он один.

- Тогда ему нужна мама для меня, - доверчиво шепчет малышка. – Ты будешь нашей мамой?

- Варенька, - сама не удерживаюсь от всхлипа. – У меня же есть муж. Я не могу…

- Брось его. Ты всегда грустная. Значит, он плохой муж и тебя совсем не любит, - бесхитростно изрекает малышка. Поражаюсь, как только в её голову могло прийти подобное. – А дядя Дима будет хорошим, раз даже я ему нужна.

- Муж меня любит. А грустная, потому что за вас всех сердце болит. Понимаешь?

Варя серьёзно кивает, прижимая замусоленного медвежонка к себе.

- Я оставлю тебе Потапыча. Чтобы он помогал и утешал.

- Варюш, Потапыч будет скучать по своей маленькой хозяйке.

- Если у меня будет папа, то мне больше не будет так одиноко, грустно и страшно. А ты грустишь. Тебе он нужнее.

Я глажу ребёнка по голове, пытаясь сдержать эмоции, которые разрывают изнутри. С улыбкой беру игрушку и благодарно киваю. А потом буквально выбегаю из комнаты, начиная рыдать на бегу.

И потом ещё полчаса не могу остановиться. Начальница уже и выговаривала строго и жалела и просто сочувствовала по-женски. Но мне от всего этого только хуже. Я смотрю на замызганную игрушку, а внутри настоящая война происходит. Выжигает, разрывает, искалечивает. Почему так тошно?

А через десять дней приходит Дмитрий с бумагами об удочерении.

- Приведите Варю, - просит, отдавая мне документы. – Вы её вещи собрали?

- У неё нет вещей, - шепчу почти безжизненно и иду за девочкой.

По дороге заставляю себя не плакать. Для малышки это самый радостный день в её жизни. Нехорошо его омрачать.

- Варенька, за тобой папа приехал, - заглядываю в спальню.

Малышка вихрем срывается с кровати и несётся к двери.

- Я вам говорила?! Говорила?! Я нужна! Я папе нужна! – кричит она, оборачиваясь. В детских глазах зависть. Все тут хотят быть кому-то нужными.

Беру малышку за руку и веду в кабинет к заведующей. Мужчина стоит спиной к двери. Статный, статусный. Тёмно-серое приталенное пальто сидит как влитое.

- Он, правда, будет меня любить? – шепчет Варя, испуганно глядя на большого незнакомого мужчину. В последний момент ребёнок пугается и начинает сомневаться.

- Правда, - шепчу в ответ, надеясь, что так и будет.

Дмитрий поворачивается и улыбается дочери. Она мнётся, не решаясь к нему подойти. Тогда мужчина присаживается на корточки и распахивает объятия.

- Пойдём домой? – говорит просто. Но в этих двух словах целая вселенная для ребёнка. Варя срывается с места и несётся к нему, утопая в крепких объятиях. Утыкается ему в грудь и шепчет, что давно мечтала пойти домой.

Я всё же не выдерживаю. Начинаю реветь и выбегаю за дверь. И почему-то хочется, чтобы эти сильные руки вот так же обняли меня и прижали к груди, а бархатный чуть хриплый голос прошептал в макушку, что я нужна и пригласил пойти домой.

- Ксения Михайловна, возьмите себя в руки, - появляется заведующая. – Отдайте Дмитрию Николаевичу медицинскую карту Вари и верхнюю одежду.

Я молча киваю, лихорадочно пытаясь утереть слёзы.

- Пойдёмте, - хриплю, когда мужчина появляется на пороге, держа маленькую детскую ручку в своей крепкой большой ладони.

Мы молча идём в мой кабинет, где я дольше, чем нужно, роюсь в папках. Неосознанно тяну время.

- Вот, здесь всё. Прививки, анализы, диагнозы.

- Моя дочь серьёзно больна? – хмуро спрашивает мужчина.

- Да нет. Просто здоровье слабое.

Дмитрий сдержано кивает, а я вижу огромные испуганные глаза Вари.

- Эй, ты чего? – наклоняюсь к девочке, гладя по голове.

- Вдруг он передумает из-за моего здоровья? - шепчет ребёнок мне на ухо.

- Не передумаю, - смотрит на неё Дмитрий, рассеивая детские страхи.

- Можно я навещу Варю? - выдаю на эмоциях. Знаю, что мне, скорее всего, откажут, но я просто не в состоянии вот так её отпустить.

- Конечно, - неожиданно легко соглашается мужчина и пишет мне адрес и телефон на листке бумаги.

Я провожаю их до выхода, а потом долго ещё машу рукой, стоя у забора и наблюдая, как Варя устраивается в детском кресле на заднем сидении шикарной иномарки. На душе так тоскливо, что хоть волком вой, но я улыбаюсь маленькой девочке и от всей души желаю ей хорошего папу.

И одному богу известно, как тяжело мне даётся первая неделя. На следующий же день хочется бросить всё, сорваться и нестись в дом к Дмитрию. Но я уговариваю себя, что им нужно дать время. Сейчас для них и так всё сложно, происходит притирка, а тут ещё я буду лезть. Нет!

Но на восьмой день я всё же отваживаюсь позвонить.

- Здравствуйте, - прокашливаюсь, пытаясь придать голосу твёрдости. – Это Ксения Михайловна.

- А, училка, - раздаётся смешок. - А я думаю, что за незнакомый номер.

В первый момент совершенно теряюсь, мычу что-то нечленораздельное, пытаясь сообразить, как на эту наглость ответить.

- Что вы себе позволяете? – наконец, выдаю.

- А что такого? Я же вас не учителкой назвал, а всего лишь училкой.

- Это хамство. Вы не имеете права так со мной разговаривать. – Хочется обиженно крикнуть, что я не заслужила, мне до чёртиков обидно и отчего-то хочется, чтобы он назвал меня просто по имени. Неофициально. А потом пугаюсь, что мужчина сейчас пошлёт меня к чёрту со своими претензиями, бросит трубку, и я больше никогда не увижу Вареньку.

- Не обижайтесь, Ксения, - он будто слышит мои мысли. – Просто мы с Вареником играем, и я не успел переключиться на деловой лад. Не хотел вас задеть.

- Играете? – тут же прощаю все обиды. – А во что?

- В принцессу и рыцаря. Мне только что пришлось расправиться с самым настоящим драконом!

- Ого! А кто изображал дракона?

- Акбар. Это мой тибетский мастиф.

- Наверное, у вас весело. А я звоню как раз узнать, как дела у Вареньки. И почему Вареник?