Я коленопреклонно расположился за предметом приложения своих сил и, стараясь не травмировать свою телесную гордость ошибкой в выборе пути проникновения во внутренние покои дамы, с третьего захода уронил свою мужскую честь в обширнейшие недра вдовствующей соблазнительницы. Техникой дальнейших естествоиспытательных телодвижений я владел в совершенстве, отточив ещё в родных прериях, поэтому, крепко обхватив белопенные полушария хозяйки, с монотонностью маятника принялся за привычную работу.

Довольно скоро я почувствовал в своём организме прилив внутренних сил, тёплая судорожная волна заструилась по телу, поднимаясь вверх. Все члены мелко задрожали, предчувствуя близкое утоление телесных мук, и меня слегка вытошнило прямо на собственного бедного старателя, так не вовремя вывалившегося из забоя. Я и до сих пор считаю, что это досадное недоразумение было следствием сотрясения моих слабых мозгов о стену во время потасовки или чрезмерным игривым усердием со стороны мадам Амфу, но никак не слабостью моего здоровья. Сама хозяйка, чудом успевшая выскочить из моих скромных объятий, уже стояла посреди комнаты с осуждением во взгляде, но без гневных и оскорбительных словесных выпадов в мой адрес, что вполне можно было ожидать от женщины в её таком интересном положении. Это растрогало меня, но, вытирая страдальца простыней и тихо радуясь, что облегчился не до конца, я всё же поклялся надолго запомнить ласки мадам Амфу иеё не к месту половое влечение. Совместными усилиями устранив последствия наших плотских утех, мы снова улеглись на кровать, на сей раз обнявшись чисто по-братски, без различия полов и взаимныхпритязаний. Перед тем как уснуть, вдова сказала мне:

– Пусть это останется между нами. Я всё равно буду тебя любить.

Да, воистину широко женское сердце!

* * *

Поздним утром мы собрались за завтраком. Мадам Амфу без обиды за ночной конфуз предложила нам графин ликёра Изерских монахов и местное блюдо керри из отварного риса с мякотью кокосового ореха, приправленное кориандром и индийским шафраном. Несмотря на вчерашнее недомогание, мы с Жаном не потеряли аппетита, а после ликёра и вовсе вошли в привычное состояние бурной деятельности.

– Не будем терять времени на воспоминания, – расправляясь с бананом, произнёс марселец. – Пора поспешить на пристань. Яхта должно быть уже готова к отходу.

– Полностью согласен с тобой, – поддержал я приятеля. – А по пути вытрясем недостающую сумму у моих компаньонов, и незамедлительно отправимся в путь.

– Джентльмены! – напомнил о себе, молчавший всё утро, Перси Хервей. – Простите за навязчивость, но прежде чем расстаться со мной, не могли бы вы помочь советом человеку, далёкому от мирской суеты, и направить его на истинный путь в Европу? Горячей молитвенной здравицей отплачу я вам за содействие. Да ниспошлёт удачу вашим начинаниям святой Бонифаций!

Я взглянул на Жана, тот понимающе кивнул и сказал:

– Думаю, надо помочь единоверцу небольшой ссудой.

– Почему бы не помочь даже и советом? – отозвался я. – Жаль только, что из Пондишери, насколько я знаю, в нужном направлении судов в ближайшее время не предвидится.

– О, спаситель, ты вновь уготовил мне испытание! – горестно воскликнул проповедник, заламывая руки и устремляя взгляд в потолок. – Но со смирением приму я новый удар судьбы и не возропщу на провидение! – и он принялся читать по памяти молитвы, осеняя себя и нас крестными знамениями.

А у меня тем временем в голове созрела удачная мысль о том, что столь богобоязненный человек может принести пользу нашему предприятию как член Армии Спасения. Эти бедолаги постоянно якшаются с местным населением и имеют доступ туда, где белому господину делать нечего. Поэтому наш отец, шатаясь между враждующими у стен крепости, сможет снабжать нас информацией как с той, так и с другой стороны.

– Граф и отец, – обратился я к нему, прерывая затянувшийся молебен, – не стоит до времени так скорбеть. Мы прихватим тебя с собой в Калькутту, а оттуда, великим шёлковым путём с попутным караваном, ты посуху легко доберёшься до родового замка через Китай, Сибирь и Османскую империю.

Жан, услышав моё столь смелое предложение, призадумался, видимо, о моём психическом здоровье. Однако я знал, что говорил, так как о караванных тропах был много и достоверно наслышан, да и сам сплавлял контрабанду не по столбовым дорогам. А что касается Китая и Сибири, то пересечь эти незначительные азиатские государства, скажем, на слонах, думаю, труда не составляло.

– Мистер Дик, – обрадованный моим горячим участием, вскричал пастырь, – с благодарностью принимаю ваше предложение. Вероятно, сам господь глаголет вашими устами. Я уже предвкушаю радость от встречи с моей милой родиной!

Он бы ещё долго превозносил меня, радуясь счастливому устройству своих дел, не останови его Жан, заметив:

– Пора, господа, и честь знать, тем более что графин пуст. Делу время, а час потехи миновал ещё вчера.

Наскоро выпив на посошок, мы простились с вдовой, которая успела тихо всплакнуть на моём плече, и устремились в город. По пути я удачно решил наши денежные проблемы, так что по прибытии на пристань, мы без проволочек завершили все расчёты с судовладельцем. Не прошло и часа после завтрака, как яхта «Скиталец джунглей» с тремя пассажирами на борту уже резво рассекала волну на пути в Калькутту.

Глава 3

ВЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК

До Калькутты мы добирались без особых происшествий и с относительным комфортом, если не считать постоянно облёванной, вследствие приступов морской болезни у графа, верхней палубы, да нашего начального нервного напряжения, когда уже в открытом море в капитане яхты мы узнали Медноголового Хью. Правда, наши опасения вскоре развеял сам мореход, предложив дружбу и свои запасы рома на всё время пути. Медноголовый оказался славным малым и хоть не умел достойно поддержать беседу, зато слушателем был отменным. Чтобы команда не мозолила нам глаза, большую часть времени мы с Жаном проводили в каюте за бутылкой рома и тайном обсуждении дальнейших планов.

– Только золото, – порой горячился француз.

– Только драгоценные камни, – настаивал я.

– Берите и то, и другое, – советовал Хью, время от времени забегавший к нам на огонёк, чтобы поддержать компанию и что-либо присоветовать в материельном плане.

Отец Доменик, далёкий от материальной заинтересованности или творил молитву, или бегал по палубе в поисках чистого места.

Так мы и двигались к цели, стойко перенося лишения морского перехода и коротая время за подсчётом будущих барышей.

* * *

В Калькутте, paспростившись с гостеприимным экипажем «Скитальца джунглей», мы поспешили на встречу с проводником от Верного Человека из Гоурдвар-Сикри. Так как место и время встречи Жану было сообщено гонцом ещё в Пондишери, то наш маленький отряд незамедлительно выдвинулся к обусловленному пункту и занял выжидательную позицию, не предпринимая никаких преждевременных действий, кроме опроса местных жителей о богатстве Куавер-султана и состоянии его гарема. Попутно мы также выяснили, что полковник Говелак со своими шотландцами ещё не прибыл в Калькутту, и это избавило нас от необходимости пороть горячку. Отец Доменик также не терял времени даром и успел обратить в свою веру парочку индусов, которые теперь часто разучивали молитвы невдалеке от нас, с каждым днём всё более привязываясь к нашей компании.

Звали их Рама-Сита и Эбанат Датто. Это были истинные дети дикой природы с незапятнанной совестью, неспособные к подлости и предательству. Они очень любили присутствовать при наших разговорах, видимо завораживаясь плавностью речи белого человека. Меня, уверенно признавая за руководителя, они почтительно называли Сердаром, то есть командиром, а Жана, не менее почтительно, Сагибом, что значило как господин. В целом, они нам не мешали, общаясь в основном со своим учителем-гуру отцом Домеником.