Не знаю, про кого Ницше сказал: «Бог умер», но точно не про бога сношения. Конечно, почивший давно немец говорил вовсе не о том, что могущественное создание истекло кровью от ножевых ран. Человечишка посчитал, что в век поездов и телеграфов Бог перестал быть важным. Возможно-возможно, только это не про меня. Хоть после бурной ночи с уст любовников больше не слетает мое имя, хоть мужчина, сдержав выплеск семени до того самого мига, когда его партнёрша перестает просить: «еще, еще» и начинает разрываться стонами оргазма, больше не шепчет: «Слава Мину, я вытрахал ее», люди все так же не представляют жизнь без секса. А секс это я.

Я – Господин всех женщин, Бесстыдный бог любви и пылких объятий. Именно я спас город Коптос от вымирания, оплодотворив всех женщин, когда фараон увел их мужей воевать. В отличие от других мужчин моего времени я выбрал своей стезей не соперничество, не войну, но на моем пути не меньше смертей – тех самых «маленьких смертей» в моменты, когда любовники кончают и забывают на короткое время свое индивидуальное «Я». Тысячелетия назад вместо рева боевых труб, звуков рвущейся плоти и стонов раненых я предпочел тихие охи, ритмичные ахи, глубокие вздохи. Я люблю сладострастие и покровительствую ему. Я – Великий Трахатель, покровитель Омноса, Хеммиса и Нубии. Я – Тот, кто всегда поднимает оружие. А оружие мое – жезл между ног.

Поэтому я важный бог. Так же явно считала нагая гурия, что сейчас извивалась подо мной. Мы лежали на мягком травяном ковре в райском саду Джаннат. Над нашими головами колыхались золотые кроны волшебных деревьев. От моих касаний гурия тяжело дышала. Я ласкал ладонями ее упругие смуглые груди, пропускал между пальцев твердые соски, похожие на черные бусинки, затем теребил их языком. Черноокая красавица стонала сквозь зубы и раздвигала ноги в стороны, пока мне не открылись лохматый лобок и мокрые выпуклые губки. Из влажного влагалища на траву стекал ароматный сок, грозя образовать посреди сада озеро и затопить роскошные цветники вокруг. Гурия протянула руку и нетерпеливо затеребила мой черный член, стоявший колом.

– Благослави, боже, – выдохнула бессмертная девственница. – Благослави, извергнув семя в меня.

Не голосок – сладкий медок. Одним лишь усилием воли я изогнул свой разбухший жезл к розовой расселине в промежности гурии. Черная головка коснулась узкого блестящего от соков входа, член легким толчком проник между распухших половых губ непорочной девы. Красавица вздрогнула, черные очи похотливо сверкнули, возбудив меня еще больше. Я резко прижался к гладкому изящному телу, сходу наполовину провалив член в сочащееся горячее влагалище. Гурия закричала, заглушая пение райских птиц. И почти сразу же стала подмахивать мне шоколадной попкой, добиваясь, чтобы я вошел в нее полностью.

Как я обожаю исламских гурий! Обычные девственницы не способны так сильно наслаждаться таранящим их плеву членом. Даже предварительно обласканные, даже тщательно обсосанные от мизинца до ушек. Даже когда их имеет сам бог сношения.

Гуриям же только палец покажи, и они тут же запрыгнут на него, насадятся по самые костяшки, радостно визжа и скача на нем, как опытные блудницы. Хотя чему удивляюсь: красоток для шикарного траха и сотворили. Их обязанность: помогать скромным праведникам чувствовать себя альфа-самцами, приводя «киску» во влажную боевую готовность по одному щелчку пальцев.

Под сладостные девичьи стоны мой член проталкивался сквозь узкое влагалище. Еще немного, и наши лобки столкнутся. Распластанная красавица кончила подо мной уже раз пять, темные волосы струились по вздрагивающим плечам, шее, груди. А неустанная попка все так же подмахивала вверх, помогая мне вдалбливаться в тесную щелку.

Финиш уже маячил перед глазами, когда золотые и серебряные деревья перед глазами вдруг превратились в размытые пятна. Гурия подом мной вдруг исчезла, ощущение сжимающихся вокруг члена влагалищных стенок сменилось холодной пустотой. Меня, голого, с качающимся между ног блестящим жезлом забросили в огромный освещенный зал. Повсюду сновали толпы разношерстных людей.

– И у кого хватило смелости меня обломать? – заорал я, выпрямившись и уперев кулаки в бока. Член мой в полной боевой готовности уставился в шакалью морду Анубиса напротив. Тот лишь хмыкнул.

– Сам виноват, Бесстыдный бог, – пролаял шакалоголовый. – Прямо сейчас Великий Исход совершается, а ты, видимо, шлялся по чужим пантеонам, раз тебя так долго искали.

Тут я заметил, что зал забит никакими не людьми, а богами. Причем разных пантеонов. Вот щеголяет тремя рядами голых сисек Артемида Эфесская, вот Индра чешет член под набедренной повязкой, пожирая глазами обнаженные ягодицы Иштар. Да, богов прикатило совсем не немножко. Похоже, нешуточная вечеринка намечается.

– Нуб, – кинулся я к товарищу по египетскому пантеону. – А чего происходит-то?

Я приобнял собрата за плечо. Анубис неприязненно зыркнул желтым глазом на мой торчащий как стрелка компаса член. Черная губа приподнялась над волчьими клыками, словно он хотел отгрызть мою сосиску. Но я не стушевался. Знал, что у шакалоголового мягкий характер. Просто на людях он привык скалиться, чтобы все подряд не пользовались его добротой.

– Великий Исход, сказал же, – буркнуло собачье божество.

– Чей исход? – не понял я. – Куда исход? Зачем исход?

– Наш, богов. В другие миры, – сказал Анубис. – На Земле нам больше не покланяются. «Бог умер». Не слышал?

– Так это же старый баян, – вскинул я брови. – Немец ляпнул пятьсот лет назад. Мы еще с тобой хохотали, когда услышали, вспомни!

– А надо было не хохотать, а чемоданы собирать. Пятьсот лет тень веры еще существовала в людях. А теперь и ее больше нет. Им не то, что тебя, ни Христа, ни Аллаха больше не надо. Так что, Бесстыдный, шуруй к синигами: они тут назначениями заведуют. Может, еще увидимся.

Анубис сбросил мою руку и скрылся в толпе богов. А я непонимающе смотрел ему вслед. Как это меня им не надо? Что же, люди трахаться разлюбили? Да они скорее дышать перестанут.

Нескончаемая вереница богов направлялась в конец зала. Там за регистрационными стойками тонули в просторных черных кимоно худенькие девушки. Над их головами светилась неоном огромная табличка: «Пункт назначения». Я подошел к свободной синигами – прочь от нее как раз застучал копытами козлоногий Пан. И тут же мой эрегированный член испуганно сжался. Сдулся как воздушный шарик. Я быстро попятился прочь, пока черноволосая девушка за стойкой не подняла глаза от монитора компьютера. Но сзади меня как раз встал в очередь Ашима в облике оленя. Не заметив его, я с лету насадил правое полушарие своей черной задницы на один из его ветвистых рогов и заорал.

– А-а-а, выйми, рогатый! – взмолился я, пытаясь соскочить с костяного дерева на башке еврейского бога. Ашима испуганно взревел, забил копытами и затряс огромной головой. Меня замотало в воздухе как тряпичную куклу. Через рог в моей заднице отдавался стук оленьих копыт о каменный пол. Наконец меня сорвало с бешеной карусели и бросило грудью на стойку. Синигами глядела на меня большими раскосыми глазами, в которых плескалось море ярости.

– Господин Мин, – прошипела богиня смерти. – Как удачно, что именно мне выпала честь выбрать вам мир для реинкарнации.

– Кучика, – выдохнул я, вцепившись в столешницу обеими руками, чтобы не свалиться. Из моей проткнутой булки по ноге лилась кровь. – Давно не виделись. Как дела?

– После того, как вы обесчестили меня и сбежали? – изогнула девушка изящную бровь. – Прекрасно!

– Обесчестил? – мой взгляд опустился в широкий воротник кимоно, откуда стеснительно выглядывали полушария небольших бледных грудей. – Скажешь тоже: я благословил тебя!

Из-за недавней бешеной встряски голова кружилась, в глазах двоились груди синигами, что в общем-то выглядело очень аппетитно. Почуяв неладное, Кучика выглянула из-за стойки и уставилась на мой воскресший стояк. Глаза ее сузились.