Строительство шло своим чередом, и Чарлз радовался как ребенок. Горвуд отлично руководил строительством. Когда в середине февраля работа закончилась, Чарлз отправился к Леббокам.
- Теплица готова, - объявил он. - Большое спасибо, что позволили Горвуду взяться за эту работу. Сам бы я ни за что на такое не решился, а если бы и построил что-нибудь, то из рук вон плохо. Для меня эта теплица не просто забава: теперь я смогу ставить в ней кое-какие опыты, о которых без нее и думать было нечего.
При встрече с Джозефом Гукером он восторженно сообщил:
- Новая теплица построена, мне не терпится в ней что-нибудь посадить. Скажите, какие растения вы можете мне дать, и я прикину, какие еще следует купить.
- Тепличных растений и мхов у нас хоть отбавляй.
- Как же мне их перевезти? Я могу выждать денек потеплее и рано утром послать к вам тележку, которую прежде выстелю изнутри циновками, - и к вечеру растения будут у меня. Только вот как бы они не померзли: путь займет около пяти часов.
- Мы их хорошенько укроем, - пообещал Гукер. - Они будут в тепле, и с ними ничего не случится.
Когда сестра Чарлза Сюзан узнала, что Гукер стал страстным собирателем веджвудского фарфора и при своих скромных доходах скупает все изделия, какие оказываются ему по карману, она прислала ему из Маунта кое-какие старые вазы и медальоны. Этот подарок привел Гукера в восторг. Чарлз писал ему: "Вы представить себе не можете, какую радость нам доставили Ваши растения, куда большую, чем Вам - фарфор Сюзан. Мы с Горвудом от них не можем глаз оторвать. Однако мы по секрету признались друг другу, что, не будь эти растения нашими собственными, мы не смогли бы обнаружить такую ни с чем не сравнимую прелесть в каждом их листике".
В начале февраля 1863 года вышла книга Чарлза Лайеля "Геологические свидетельства древности человека". Он так и не показал рукопись Дарвину, да и другие не имели о ней ни малейшего представления. Получив присланную Лайе-лем книгу, Чарлз сразу же открыл последнюю главу и остолбенел: ни одного слова о нем и о его труде. Только коротенькая выдержка из рецензии на "Происхождение видов", опубликованной в "Журнале Фрейзера". Разговор о происхождении заканчивался словами Асы Грея, который отмечал, что "учение об изменяемости и естественном отборе вовсе не призвано расшатать основы естественной теологии". В заключение Лайель писал: "Те, кто упорно считает возникновение отдельных организмов, равно как и родов и видов, прямым следствием акта творения, могут придерживаться своей излюбленной теории, поскольку она отнюдь не противоречит учению об изменяемости".
Чарлз глазам своим не верил.
- Короче говоря, - с- горечью заметил он, - объективной истины не существует. Пусть каждый верит во что хочет, а факты, от которых не отмахнешься, побоку.
Испытывая горькую досаду и недоумение, мысленно повторяя обещание Лайеля: "О вас я напишу в последней главе", Чарлз поднялся с кресла, положил книгу и вышел на улицу. Небо хмурилось, с полей дул холодный ветер. Но Чарлз не чувствовал холода, им овладела растерянность. И он взялся за работу, которая уже не раз оказывала на него целительное действие: принялся пропалывать сад. Приводя в порядок сад, он приводил в порядок и свои мысли. Через полчаса он успокоился, вернулся в кабинет и начал читать с самого начала.
Ясно было одно: что касается геологических данных о происхождении человека, то их Лайель исследовал обстоятельно. Он добросовестно анализировал работы и взгляды
Гукера, Гексли, Уоллеса. Шестнадцатая глава была посвящена Дарвиновской теории происхождения видов путем естественного отбора; все исходные аргументы Чарлза излагались в ней столь же добросовестно. "Значит, Лайель запнулся на полуслове лишь в конце книги, - огорченно подумал Чарлз. - У него не хватило духу принять бой".
Тут у него мелькнула другая мысль, и он улыбнулся. "То-то Эмма будет рада. Ей претило, что Лайель может стать на мою сторону".
Вскоре Чарлз прочел несколько рецензий на книгу Лайеля, которая имела большой успех. Чарлз радовался за своего друга и все-таки испытывал прежнюю досаду оттого, что Лайель обошел молчанием его взгляды на происхождение человека и ограничился геологическим обоснованием.
Ветреным мартовским днем в Даун-Хаус приехали Лайели. Им отвели спальню над кабинетом Чарлза. Пока Мэри Лайель и Эмма в гостиной беседовали за чаем о своих делах, Чарлз и Лайель сидели в столовой у окна, выходившего в тихий сад, за которым виднелись пастбища. Лайель рассказал, что отказался от места депутата Лондонского университета в парламенте.
- По-моему, будет больше толку, если я продолжу свои геологические изыскания, - объяснил он.
- Это верно. Мне и самому как-то пришлось принимать такое решение, когда мне предложили преподавать в колледже Христа.
Мимо, скрипя несмазанной осью, проехала телега на ВИХЛЯЮЩИХ деревянных колесах. Чарлз молча наблюдал за тем, как лошадь и дремлющий возница исчезают за поворотом. Он понимал, что Лайелю не терпится узнать его мнение о "Древности человека", но говорить он не решался: боялся обидеть друга.
- Я прочел вашу книгу с огромным интересом, - сказал он наконец. - Но мне нечего о ней сказать.
- Э, нет, - покачал головой Лайель. - Я за двадцать лет прекрасно изучил выражение вашего лица. Вам есть много что сказать.
Чарлз почувствовал ком в горле.
- Ну, раз уж вы сами разрешаете, я начну с самого неприятного. Меня очень огорчило, что вы никак не определили и не высказали своего собственного мнения о происхождении человека.
Лайель помрачнел.
- Так я и думал. Вас огорчило, что я не пришел к тем же выводам, что и вы. Но я писал только о том, в чем я сейчас полностью уверен.
Ветер стих, и, хотя в небе еще висели тучи, сквозь них уже пробивались лучи солнца.
- Может, прогуляемся по Песчаной тропе? - предложил Чарлз. - Подышим свежим воздухом. Глядишь - и в голове прояснится.
- Моя голова в порядке, - ответил Лайель, - но о прогулке я мечтаю давно.
Положив рядом с тропинкой пять камешков, Чарлз сказал:
- По-моему, рецензент "Парфенона", который писал, что вы не даете читателю ясного ответа, был прав.
