– … уважаемый гость… настоящий мужчина… невоспитанность… благородство…

Как острые дробинки, слова летели прямо в сердце, наполняя его болью и бессильной злобой.

Ублюдок чуть не изнасиловал ее! Ударил за сопротивление и справедливо получил ответ. Пусть это была не пощечина, а тошнота. Но леди Винтер было наплевать, что ее дочь чуть не обесчестили. Ее волновали приличия!

От ярости затрясло, и в конце концов Эви не выдержала:

– Заткнись! – заорала в ответ.

И щеку мгновенно обожгло звонкой оплеухой.

Из носа хлынула кровь, расплываясь на персиковой ткани платья безобразными кляксами.

Эви с ненавистью глянула на ту, которую однажды называла матерью, и женщина ответила ей абсолютно ледяным взглядом.

– Уважаемый герцог вернется через девять дней, – отчеканила по слогам. – Все это время ты проведешь взаперти. Подумаешь над своим поведением. Заодно подготовишь приданное. Поздравляю с помолвкой.

И женщина покинула комнату.

А Эви поплелась к кровати.

– Госпожа? – пискнул из угла крысиный голосок.

– Исчезни, Присцилла.

Спорить служанка не осмелилась и вновь скрылась в своей коморке.

А Эви что есть сил стискивала подушку, пытаясь осознать случившееся и понять – что ей делать.

Бросаться из окна глупо – только покалечится: высота приличная, но не смертельная. Да и вообще умирать в расцвете сил Эви как-то не планировала. Несмотря на тягость своего положения, жизнь она любила. И мечтала, что, выйдя замуж, найдет общий язык с мужем, пусть брак был бы и договорной.

Но ублюдок Бэккит… Нет, этот не станет слушать. Эви хватило случившегося в оранжерее, чтобы понять: ее жизнь у родителей не ад, а всего лишь Чистилище.

А вот когда она попадет к герцогу – можно смело глотать яд. Даже самая мучительная смерть милосерднее, чем долгие годы во власти больного извращенца, помешанного на деторождении.

В мятущиеся мысли вклинился зычный крик.

Эви соскочила с кровати и прилипла к окну, пытаясь разглядеть происходившее во внутреннем дворе.

– Ох, – шепнула, прижимая руки к груди.

Пусть окна ее комнаты были далеко, но Густава она узнала сразу.

Могучая фигура, грива светлых волос… Коленки разом ослабли, но на этот раз от приятного тянущего чувства.

Какой мужчина!

Ну и пусть конюх… Все равно в нем больше благородства, чем в ублюдке Бэкките. Густав никогда не врал своим женщинам, не обещал на них жениться, предлагая всего лишь ночь на двоих, но ни разу Эви не слышала от служанок худого слова.

Наоборот!

Счастливицы хором вздыхали, вспоминая учтивую внимательность молодого жеребца. Он не был груб, а расставшись с очередной милашкой, продолжал оказывать помощь, если она требовалась.

Эви прижала пальцы к пылавшим щекам.

А в голове уже мелькали греховные, но спасительные мысли.

Герцог не потерпит рядом с собой порченной невесты! То есть Эви хотелось на это надеяться. А, плевать! Ее невинность достанется тому, кого она выберет сама! И это будет Густав.

Осталось придумать, как покинуть комнату незамеченной.

***

Пятый день!

Эви нервно расхаживала из угла в угол, поглядывая в окно.

Пятый!

А она ни на волос не продвинулась к достижению своей цели.

Леди Винтер словно взбесилась. Стерегла ее хуже цепной суки, проверяя несколько раз на дню, и ночью тоже. Ах, как бы непокорная дщерь чего не выдумала! Ведь на кону золото и земли.

О да, Эви уже знала, за сколько ее продали.

Пряча блестевшие от восторга глаза, стерва Присцилла поведала, что «у лорда новые луга к северу от замка и вексель на пять тысяч золотых монет». Как стервятница, служанка ждала ее реакции, но Эви продолжила тыкать иголкой в вышивку, будто ничего не случилось.

Хотя, видит Пречистая, в этот момент ей хотелось пинком опрокинуть стол, а потом разнести комнату вдребезги.

А лучше – затолкать вексель отцу в глотку. И пусть он сдохнет!

Эви шумно выдохнула и вновь посмотрела в окно.

Будто в издевку, Густав появлялся во внутреннем дворе каждый вечер. Тренировался вместе со стражей – готовился к вольной жизни. Варвары не любили слабых, проверяя новичков на выносливость и смекалку.

Эви тяжко вздохнула: ах, если бы у нее получилось сбежать в лес…

Но обольщаться не стоило. Варвары женщин не убивали, но и в селения не приглашали, оставляя бродить по чаще до тех пор, пока те или не сгинут, или не вернутся домой. Иногда с приплодом – от близости дикари не отказывались.

И все же!

Лучше лишиться чести с варварами или быть разорванной диким зверем, чем терпеть ублюдка Бэккита.

Душная волна ярости ударила в голову, и Эви не сразу услышала, как в замочной скважине проворачивается ключ.

Опять слуги или леди Винтер?

Но нет. Крадучись, словно кошка, в покои проскользнула сестра.

– Бэлла?!

Но ее удивленный вскрик разбился о сердитое «Тш-ш-ш». Девочка обвела комнату внимательным взглядом и пошла к стоявшим у столика креслам.

– Решила навестить тебя перед свадьбой, – улыбнулась, но только губами.

В ее водянистых, как у матери, глазах, не отражалось радости.

– Очень, э-э-э, приятно. Чаю? – и пошла к сервизу, стоявшему в комоде.

Не будет звать служанку. И без нее тошно.

– Только половину чашки, – донеслось вслед.

Бэлла явно не собиралась задерживаться. Эви лишь мысленно пожала плечами.

Их отношения с сестрой далеко от родственных, но и жить друг другу они не мешали. Может, из-за разницы в возрасте. В самом конце лета Эви исполнялось девятнадцать, а Бэлла зимой отпраздновала двенадцатилетние. Какие уж тут общие интересы? Хотя Эви иногда очень жалела, что Бэлла так и не стала ей подругой.

– Пожалуйста, твой чай. И сахарные орешки, – поставила поднос на стол.

Сестра любила сладости, а Эви их не жалко.

Девочка тут же схватила парочку кругляшей и закинула в рот. Очень неэлегантно обтерла ладошки о пышную юбку. Поморщилась. Она тоже не любила дубовую ткань подъюбников. Но мать старательно рядила младшую, словно куклу. Хотя мода допускала для подростков совсем легкие наряды.

– Спасибо, – сунула нос в чашку. – Я слышала, ты покинешь нас раньше, чем пройдет десять дней.

У Эви руки опустились.

Ее палачу надоело ждать? Но как же так?

– … Можно мне будет забрать твои черепаховые гребни? – как ни в чем не бывало продолжила Бэлла. – Они такие красивые.

На негнущихся ногах Эви подошла к своему шкафу и выдвинула один из ящиков.

Там лежали все ее немногочисленные украшения. Одним из них были гребни, инкрустированные драгоценными камням. Подарок отца на совершеннолетие. Раскошелился…

Эви скривилась от отвращения и вытащила деревянную шкатулку.

– Забирай, – сунула в руки сестре.

Пусть хоть один человек порадуется в этом проклятом замке.

На этот раз улыбка Бэллы выглядела искренне. Ее взгляд оживился, а на пухлых щеках расцвел румянец.

– Спасибо!

Сестра соскочила с кресла и побежала к выходу.

А Эви осталась стоять посреди комнаты, отчаянно боясь поверить в то, что разум не играет с ней злую шутку. Среди подушечек где сидела сестра, теперь лежал моток веревки. Очень длинной и прочной.

***

Ночь медленно клонилась к своему завершению. Но за все это время Эви не сомкнула глаз. Ей надо дождаться смены караула. А потом придумать, как прокрасться в конюшню.

Да еще сделать так, чтобы Густаву в голову не пришло зажигать свечу и тем более просить снять платок, которым она собиралась закрыть лицо.

А иначе мужчина откажется. Не станет рисковать своей будущей вольной.

Эви мысленно вздохнула и тихонько отбросила одеяло.

Присцилла утром спит очень крепко. Тем более вернулась поздно – занималась «уборкой» у лорда Винтера.

Проблем быть не должно.

Накинув заранее приготовленный плащ и замотав лицо, Эви подкралась к окну. Так… Нужно как следует закрепить веревку.

От страха тряслись руки.

Но жажда сделать по-своему была сильнее. Лучше попробовать, чем всю жизнь жалеть об упущенной возможности! Туже затянув узел под подоконником, Эви бросила веревку вниз.