Мишель уже забыла, что злилась на меня. Стрим она устроила с Джес и Томми. А ещё она не забыла упомянуть, сколько бабла они заработали за свой тройничок в прямом эфире.
Ладно, одной проблемой меньше, даже отлегло. Только растянулся на кровати, как в дверь кто-то заскрёбся и жалобно позвал.
– Эдди?
– Руби, зачем ты поднялась наверх?
– Пустишь?
Вот же глупая! Быстро соскочил на пол и открыл ей. На дрожащих руках покоилась тарелка с ужином.
– Поешь, пожалуйста. Прости нас…
– Простил уже.
Забрал у неё еду и быстро закрыл дверь, чтобы следом за сестрой Грейс не проскочила.
– Она посуду моет, – успокоила меня Руби. – Пойми, мы так редко тебя видим…
– И поэтому решили посмотреть на меня без трусов?
– Не совсем. Бабушка все твои подписки на сайте купила, чтобы поддержать…
– И потом решила, что деньгам пропадать, да?
Сестра смутилась и потупила взгляд.
– Мы больше не будем.
– Мы? Вы вместе смотрели, что ли?
Представил их сидящими у компа, и мне резко поплохело.
– Я глаза закрывала, клянусь.
– На каком моменте, через минуту после начала видео?
– Сначала ты целовал Мишель, потом она целовалась с Томасом…
– Всё-всё хватит, Руби! Я понял, вы так скучаете. Буду чаще звонить, только ради всего не смотри.
– Мы любим тебя и волнуемся. Можно, мы хотя бы лайки с комментариями будем оставлять?
Закатил глаза. Это бесполезно.
– Та девушка… Она поймёт.
– Не думаю. Я бы не понял на её месте. Давай закроем эту тему, Руби. Не хочу на что-то надеяться. Мы с ней очень разные.
Остаток вечера сестра рассказывала о школе и однокласснике, который ей очень нравится и каждый день таскает ей учебники. А говорила, новостей хороших нет. На всякий случай спросил, не снимается ли этот ухажёр в порно. Сестра сначала расстерялась, а потом уставившись на мою ржущую рожу, тоже рассмеялась. Слушал её и доедал остывший ужин. Я дома. Мне хорошо, даже с этими чокнутыми девчонками, которые пишут целые рецензии на фильмы с моим участием. Люблю я их.
Помог сестре спуститься на первый этаж. Пожелал спокойной ночи, поправил съехавшую шаль на плече задремавшей на диване Грейс и выключил бубнящий телевизор.
Долгий и безумный день. Засыпал, глядя на пушистое чудо на моём столе. Ты у меня в заложниках, уродец. Не верну тебя Ложечке, пока не даст мне свой номерок. Улыбался собственным идиотским мыслям, не зная, что утром меня ждёт новая катастрофа.
– Профессор Семьюэльсон? – заспанно ответил на ранний звонок.
– Эдвард, где твоя итоговая работа? Миссис Дженкинс не может найти её.
– Ничего не понимаю, я же вчера…
Твою мать. Я вытащил из сумки распечатки. Собирался же после обеда отнести, а потом… А потом со мной случилась Бет Бэйли.
– Эд, она через час уедет. Если ты не занесёшь ей работу, то плакала не только твоя стипендия. Что за безответственное отношение?
– Простите, я… Мне пять часов ехать до Пало-Альто, – замогильным голосом ответил Семьюэльсону, и тот выругался на том конце провода.
– Меня тоже на кампусе сейчас нет. Эдвард, попроси кого-то распечатать и занести ей, я попрошу подождать ещё немного.
Кого я попрошу? Мой сосед по общаге Хан тоже уехал на выходные. Полная задница.
– Эд. Думай быстрее!
– Бет Бэйли! У вас есть её номер?
Бет
Кто же может мне звонить? Глупый вопрос. Моего номера нет у Эдварда, да и с чего бы ему пытаться связаться со мной?
Только всё равно сердце сорвалось с цепи и принялось барабанить по вискам с такой нечеловеческой силой, что мне пришлось болезненно прищуриться.
– Ну что, Бэйли? Кто же это? О, настойчивый какой? Опять трезвонит.
– Ладно, отдай ей, Мор, – сжалилась Робин. – Может, там умер кто? Пятнадцать неотвеченных и два сообщения. Психопат.
– Кстати, смс с фоткой очень милое. Хотя жалко брелочек, наверно, его уже прикончили.
– Какой брелок? – новая горячая волна буквально ошпарила меня, а сердцебиение стало напоминать сильную икоту.
– Вот этот! – Мор развернула ко мне экран моего телефона, и я увидела на нём своего потрёпанного пушистика, висящего над стеклянной банкой, на которой маркером выведено: "кислота".
Он подобрал его. Подобрал! Боже. Я сейчас умру. Эд! Мне звонит Эд!
– Только посмотри на это лицо. Догадалась, походу, – Китти по-доброму рассмеялась и вернула мне телефон. – Дышать не забывай, Бэйли. Пойдём, Бобби, пусть поворкуют.
– Ещё раз назовёшь меня Бобби, и клянусь, я…
– Да-да, помню. Но сегодня мне можно всё, ты недоглядела за новенькой, и теперь у нас в комнате воняет блевотиной…
Они ещё какое-то время в шутку препирались за дверью, а я никак не могла ответить на семнадцатый по счёту вызов.
Бет, пожалуйста! Сделаю всё, что попросишь. Пришло третье сообщение.
Ткнула в его номер, и даже не успела перенервничать, слушая гудки. Потому что не было никаких гудков. Эд сразу же ответил, не дав мне воздуха в лёгкие набрать.
– Бет. Чёрт. Почему ты не подходишь к телефону?
У меня дар речи пропал. Распекает меня, словно мой парень, словно волнуется.
– Я…
Ага, напилась, глядя как мы целуемся. Что ему говорить-то? А сказать что-то надо…
– Слушай Бет. Дай свою почту срочно. Осталось минут пятнадцать, и миссис Дженкинс уедет, а меня исключат к чертям собачьим. Я в одних трусах и тапках гоню в Пало-Альто, но я нихрена не успею, а скорее разобьюсь.
– Почту?
– Да, почту. Имейл. Соображай, Ложечка.
– Что случилось?
Как он меня назвал? Ложечка?
– Я работу вчера не сдал, потому что с тебя джинсы в сортире стаскивал. Прикинь? Ты моя должница, Бет. Я сейчас за четыре с половиной часа от кампуса. Умоляю, распечатай и занеси мой курсач.
– Дженкинс. О,чёрт, тебе конец.
– Дошло, да? Почту!
– Сейчас!
Расчехлила ноут Робин. Надеюсь, она не прикончит меня за это. Слушая нервные смешки в динамике, пока распечатывала стопку бумаг за авторством Эдварда Хэндерсона.
– Не отключайся, Бет. Будь на проводе, слышишь? Я сейчас тут сдохну. Скажи, что успеешь?
Я сама в шоке. Наспех обтёрла рот и выскочила в коридор, прижимая листы к груди, а телефон к уху.
– Какого хрена, Бэйли? Ты мой принтер трогала?
– С меня новый картридж!
Кричала на ходу, морщась от собственного несвежего дыхания.
Вылетела на улицу. И как же я успею? До учебного корпуса минут двадцать пешком, а у ноги едва слушаются.
– Что там? Почему ты молчишь? Бет!
Думаю. Думаю я, блин. И разревусь сейчас. Не успею, и не будет в понедельник немецкого с Хэндерсоном.
– Бэйли, куда ты босиком-то?
Мор и Робин догнали меня замершую на проезжей части, и я в ужасе рассказала им о висящем на другом конце провода Эдде.
– Два идиота, – с чувством бросила Морнинг. – Садись. Довезу и ты у меня до конца жизни в рабстве.
Сидела в раздолбанном седане, марку которого сложно было определить, как и цвет из-за пяти слоёв облупленной краски и пожирающей двери ржавчины.
Прижимала Хэндерсона к уху и слушала его свисятщее дыхание. Надеюсь, он хотя бы съехал на обочину. А ещё надеюсь, он водит не так агрессивно, как Мор. Но сейчас мне не жалоб. Тачка бы её не развалилась.
Миссис Дженкинс я застала уже в дверях, и прикрывая ладонью с распечатками рот, рассказала о цели своего визита. Она смерила меня уничижительным взглядом, удостоив особой ухмылкой мои грязные носки.
– Поздравляю со вступлением в Ита Вита Фита, мисс Бэйли, ваш отец наверно безмерно горд.
Я сглотнула. Отцу лучше не знать, иначе ждём меня домашнее обучение.
– Простите, я первый раз была на… посвящении.
– Оно и видно. Как вы заботитесь о Хэндерсоне, это он у вас там в телефоне, сейчас?
Кивнула.
– Можно его на минутку? И подождите за дверью, скажу ему пару ласковых.
Обессилено прижалась спиной к стене, пытаясь унять дрожь в коленках. Эд. Из всех людей на кампусе он позвонил мне. Узнал мой телефон. Как это понимать? Спросить у него духу не хватит.
