Дворец спорта в Сокольниках сдали к 1 мая 1952 с большими недоделками. Поэтому во время наших тренировок на трибунах и в подтрибунных помещениях хозяйничали строители.

Торжественное открытие этого сооружения состоится послезавтра перед первым нашем матчем с Канадой. Пресса пишет: «Спортивный климат в Москве изменился. Даже летом в жару лед на катке будет крепким и гладким. Теперь фигуристы и хоккеисты могут соревноваться круглый год».

Вечером в Москву на поезде к Васечке приедет Ада. И я вот переезжаю к Шувалову, временно уступив жилплощадь чете брачующихся… Также из Горького вчера приехала Фрося Колобкова. Она у Пирожковой поживёт до свадьбы. Как Фрося рассказала с умным видом за вечерним чаем — она пробовала худеть на трёх диетах одновременно и всё равно не наедалась.

Эх! Чую будет в коммуналке весело до самой свадьбы!

В раздел «Предчувствия его не обманули!» начислено два балла.

Глава 12

«Молодец, красавчик, хороший гол забил!» — «Я вообще-то вратарь».

Из сериала «Молодёжка».

2 мая 1952 года. Москва.

Утром читаю в «Спорте» перепечатку из западной прессы про нравы заокеанских хоккеистов. Пишут про драки на поле и вне поля. Про кутежи и женщин.

Ну, всё как у нас. Просто мы это не выпячиваем, а они не скрывают…

Хоккеист Элмер Лак, став рекордсменом НХЛ по набранным очкам, получил в подарок автомобиль, моторную лодку, телевизор, холодильник, набор мебели.

Чего только не сделают акулы капитализма для рекламы своей продукции… У нас такие вещи разлетаются и без рекламы…

Перед дневной тренировкой зашёл на репетицию к «Акварелям». Они обкатывают песню к «Евровидению». Получается уже неплохо, почти как в том моём мире… https://youtu.be/j9-ugYd3dHg

Тренеры сборной Коротков и Чернышов на пресс-конференцию перед началом Московской серии взяли Боброва и меня. Сёву взяли для солидности, а меня для плезиру. Чтобы отвести от себя кучу неприятных вопросов и позабавить корреспондентов.

Главное внимание — заокеанским гостям. Их, судя по всему, напугали нашим КГБ. Вот всеведущий зятёк Хрущёва Аджубей спрашивает о вчерашнем происшествии в гостинице. Морис Ришар, несмотря на шипение тренера и сопровождающих, рассказывает душещипательную историю о том, как двое его товарищей по команде, обнаружив на полу номера прикрученную к чему то гайку, решили, что это подслушивающее устройство. И решили его убрать. Нашли гостиничного сантехника, взяли разводной ключ и открутили гайку. В номере этажом ниже с потолка упала люстра. Хорошо, что никого не прибила.

Раздались смешки. Обстановка в зале разрядилась. Вратарь Терри Савчук сказал, что, несмотря на шрамы, он пользуется популярностью у красивых советских девушек.

Ясен пень, КГБ для канадцев лучших выбрало…

Горди Хоу, бросив камешек в мой огород, посмеялся над нашими шлемами. Мол, у них шлемы носят только травмированные и трусы. (нам) «Вы травмированные?»… Хохотание в зале.

Журналисты задают гостям вопрос про работу в межсезонье.

— Зарплаты у хоккеистов небольшие, — говорит канадский тренер, — Экономика США и Канады настолько поднялась в военные и послевоенные годы, что хоккеисты в межсезонье устраивались на предприятия на денежную подработку коммивояжёрами, рабочими, грузчиками. Средняя зарплата хоккеистов «Великой Шестёрки» около тысячи долларов в месяц, как у рядовых сотрудников ведущих компаний. Суперзвёзды, конечно, получают в разы больше, но таких в НХЛ можно по пальцам пересчитать…

И ведь не врёт.

Затем поговорили про различия в размерах поля, в правилах. Например, в НХЛ удалённый игрок не выходил на поле после пропущенного его командой гола и это порой приводило к двойному наказанию за удаление.

Вот настала наша очередь. Бобров, как капитан, рассказал про новичков в команде. Чернышов про готовность сборной. А меня спросили про женщин.

— Скёлькё женщин нужнё сёвьетик спёртсмен? — на корявом русском спрашивает шведский журналист.

— Одна, — отвечаю я без раздумий, — Нужна одна любимая и ненаглядная. Та, ради которой мы устанавливаем рекорды и добываем победы. Та, которая ждёт нас, чтобы лечить наши травмы и снимать боль. Та, увидев улыбку которой, мы радуемся, что встретили в жизни именно её…

— А у вас были женщины в США, Англии, Финляндии? — спрашивает американец, — Можно подробности знакомств?

— Всё! — говорит наш партийный куратор поглядывая на часы и бросая на меня укоризненный взгляд, — Время конференции вышло. Приглашаем всех на завтрашний матч в наш новый Ледовый Дворец.

Вечер. Еду с Шуваловым к нему домой. Он закимарил в автобусе, уткнувшись в свой спортивный баул. Круговой автобусный маршрут. Это именно то, на что похожа наша жизнь. Круг. Ты обманываешь себя, думая, что куда-то идешь, но ты всегда возвращаешься к исходной точке и открываешь дверь из нашего мира в другую сторону. Всю жизнь ты просто идёшь по кругу. Наша жизнь — это один большой, бесконечный круг.

Я, задремав, бьюсь лбом о поручень переднего сидения и, очнувшись, толкаю Витька в бок.

— Хорошевка. Пора вылезать.

Заходим. В квартире Шувалова новая казённая железная сеточная кровать с белым масляным номером у основания. «Мой» матрас скрученный в трубочку стоит у стены. На шкафу стоит чемоданчик с обитыми железом углами. Над кроватью модный коврик с оленем. В углу стоит телевизор КВН. На стене — «тарелка» радио и часы-ходики с гирьками. Фаянсовый матрос с гармошкой стоит на подоконнике в окружении слоников. В покоцаном казённом серванте полка с посудой и каким-то Кубком. Рядом висит полка с книгами, а под ней круглый трёхногий лакированный стол с деревянной хлебницей и парой гранёных стаканов в подстаканниках. Над окном с карнизов свешиваются шторы частично закрывающие гармошку некрашеной чугунной батареи. На небольшом письменном столе у окна расположились патефон с пластинками и настольная лампа — типичное логово мужчины-холостяка. Кухня, душевая и туалет находились в общем коридоре. Иду готовить ужин. Здороваюсь с соседями по этажу. Две новенькие четырёхконфорочные газовые плиты были ещё не угвазданы совместным пользованием. В большой кухне восемь столиков(по числу квартир) и над ними полки для посуды. В центре кухни стоит массивный грубосколоченный стол. Возле мойки единственным украшением является кадка с фикусом, в которой на земле валяется несколько смятых папиросных гильз. На подоконнике лежит ленивый кот Васька, который с явным превосходством посматривал в окно на дворовых котов и кошек, типа гордясь своим кухонным местоположением. В углу стоит два массивных чугунных утюга и здоровенный бак для мусора и отходов, который предстояло вечером выносить дежурному, определявшемуся графиком, висящим у чёрного карболитового выключателя. Я, сделав неловкое движение, чуть не сбросил с крюка висящую на стене ванну. В ней вероятно мыли детей и замачивали бельё для кипячения в баке, который использовали по очереди.

Разбиваю четыре яйца на шкворчащее сало. Холостяцкий ужин готов.

3 мая 1952 года. Москва.

Читаю в «Советском спорте» про наших соперников. В воротах «непробиваемый» Терри Савчук(Детройт) по прозвищу «Юки»(Украинец). В НХЛ в честь непробиваемого вратаря после очередного его «сухого» домашнего матча на лёд летели осьминоги, знаменующие быстроту реакции и многорукость Терри. В нападении гостей звёзды первой величины: Горди Хоу(Детройт) и Морис Ришар(Монреаль). Из клуба лидера НХЛ «Детройт Ред Уингз» была одна полная пятёрка и вратарь. Из остальных пяти клубов собрали ещё две пятёрки и трёх запасных. Короче, сборная НХЛ.

Из игроков самым знаменитым был Морис Ришар по прозвищу «Ракета». Он был рекордсменом лиги по числу заброшенных шайб за сезон(50), по числу набранных за матч очков(8). Ришар являлся лучшим бомбардиром «Монреаль Канадиенс» за всю историю клуба. Он выходил на лёд даже с в кровь разбитым лицом.