Регина очень удивилась ее внезапному переезду. Тогда Ксюша еще не была готова рассказать ей правду. Сказала просто, что так сложились обстоятельства и что потом все объяснит. Решение, мол, спонтанное и не ее. Регина обиделась. И вот, спустя несколько месяцев, им наконец удалось поговорить. К счастью, подруга оттаяла и поняла ее. Хоть в душе и против всего этого, все равно готова поддержать. Чему Ксюша безумно обрадовалась.

– Но мне все равно за тебя неспокойно, – вздохнула Регина. – Я же тебя знаю. Ты не сможешь забыть ребенка. Вот так взять и отпустить. Привяжешься ведь. Что тогда делать будешь?

Ксюша не ответила. Но слова полоснули сердце, просто ударили под дых. Она старалась не думать об этом. Ну правда, что она сможет дать ребенку? До переезда в столицу ютилась в небольшом деревенском домишке вместе с родителями, братом и малышкой на руках. Уехала в поисках лучшей жизни, с надеждой, что дочка скоро тоже переберется сюда и наконец все более-менее наладится. И вроде бы начало налаживаться… Пока брату не понадобилась операция. Вот и ввязалась во всю эту историю.

Сейчас, наверное, она в очередной раз искала оправдания, потому что сердце начинало колотиться, когда представляла, как отдаст кроху в чужие руки. А Регина, пусть и не нарочно, но разбередила раны. Нет, сковырнула их будто ржавым гвоздем, так что болеть будет долго…

– Ладно, мне пора, – тихо пролепетала и, отставив кружку с недопитым чаем, поднялась. В кафе вдруг стало невыносимо душно, руки вспотели, на лбу выступила испарина.

– Прости, не хотела задеть, – спохватилась подруга, – просто волнуюсь. Не знаю, как себя вести, что говорить… Такое деликатное дело. В общем, если что – обращайся.

– Ты точно не обижаешься?

– Мне не на что обижаться.

– Спасибо тебе, – крепко обняла ее и направилась к выходу. А у самой слезы на глазах. Вытирала их с остервенением, понимая, что обратной дороги нет. Уже подписала все бумаги. Родит через полгода, получит остаток гонорара, и вычеркнет этот отрезок из жизни.

Только бы продержаться эти шесть месяцев! Не привязаться, не полюбить малыша, который живет внутри нее. Почему-то была уверена, что родится мальчик. Крепкий, сильный и своенравный. Она подарит ему счастливую жизнь, только эта мысль и утешала.

Погладив еще незаметный живот, Ксюша двинулась вперед по дорожке.

«Только бы продержаться эти полгода…» – стучало в голове.

– Ксюха, тормози!

Она замерла, услышав знакомый голос. Что здесь делает Егор?

Стоп, она же сама назвала ему адрес, когда он звонил час назад. Встречаться с ними два раза в неделю – такой был уговор. Правда, на этом настоял отец ребенка, Клавдия как-то не особо хотела поддерживать контакт, возможно переживала. Первый ребенок, как-никак. Женщина без конца читала разные статьи о беременности и при встрече всегда раздавала кучу советов, один нелепее другого.

Ксюша обернулась. Супружеская пара стояла у другого входа в парк. Егор приветливо помахал ей рукой. Как всегда, одетый в свободном стиле, позитивный, молодой, а рядом – Клавдия.

Нет, не та мягкая и улыбчивая шатенка, которая жила в воображении Ксюши до момента знакомства с Удальцовыми. Другая.

У этой волевые черты лица, жесткая линия губ. Весь образ продуман до мелочей. Как будто главное – внешность, а не то, что внутри. Чтобы обертка была красивая, фантик. А, возможно, Клавдии просто не хочется, чтобы возраст бросался в глаза. Ведь она старше Егора на одиннадцать лет. Ему тридцать один, ей – сорок два.

Впрочем, выглядит она гораздо моложе. Вьющиеся темные кудри до плеч стильно уложены, кожа гладкая, ухоженная, на которой практически не видны возрастные изменения. На женщине ярко-красные кюлоты1, которые очень удачно сочетаются с белой блузой. Темные очки, черная сумка, дорогие туфли – ничего лишнего, все к месту. И все в ней было бы безупречно, если бы не приклеенная на губы широкая улыбка, резко контрастирующая с неприязненным взглядом. Внешне – сама доброжелательность, а на самом деле…

Еще с самых первых недель беременности стало ясно: Ксюшу она презирает. Из-за неуверенности, сомнений, метаний. Клавдия ничего не говорила, но ее взгляд был достаточно красноречивым, – жестким, колючим, уничижительным. Хотелось держаться от нее подальше, бежать без оглядки, так далеко, чтобы никогда больше с ней не встречаться.

– Мы тебя уже заждались, – выдавила жена Егора, теребя золотой браслет на запястье. Яркий лак – тоже красный – невольно бросился в глаза.

– Простите, заболталась с подругой.

Женщина демонстративно посмотрела на наручные часы и сердито поджала губы:

– Почти двадцать минут тебя прождали. А ты, значит, с подругой сидишь. Никакого уважения к тем, кто тебе платит деньги и снимает жилье.

– Арендовать мне другое жилье было вашей идеей, – не сдержавшись, напомнила Ксюша. – Я ни о чем не просила. Жить мне было где.

– Ну да, ну да, – устало зевнула Клавдия. – В малюсенькой однушке на первом этаже, где в подъезде стоит мышиный запах. Просто прелестно. Я уже поняла, что это предел твоих мечтаний.

Ксюша пропустила ее колкость мимо ушей.

– Прохладно сегодня, – заметил Егор и накинул на ее плечи свою толстовку.

И правда, уже конец августа, вечера стали прохладнее. Несколько часов назад шел дождь. Ксюша так волновалась перед встречей с Региной, что забыла захватить жакет. Вспомнила о нем только в метро, ну не возвращаться же! Тем более, тогда прохлада почти не ощущалась, а сейчас уже дело к вечеру.

– Вот-вот, о здоровье совсем не думает! – возмутилась Клавдия и надела пиджак. Взяв Егора под руку, стала что-то ему рассказывать. Ксюша не вслушивалась. Она немного замедлила шаг и плелась чуть позади.

Так необычно, что на ней его вещь. Она пахнет им. И это кружит голову, туманит разум. И понимает ведь, что нельзя так на него реагировать, все равно, ничего не может с собой поделать.

Она на секунду прикрыла глаза, а Клавдия зачем-то резко остановилась, и так получилось, что Ксюша в нее врезалась.

– Она еще и не смотрит, куда идет! Эй, – женщина раздраженно щелкнула пальцами перед ее лицом, – ты где летаешь? Ты носишь под сердцем чужого ребенка. Будь любезна, соблюдай осторожность!

Не столько ее нудные нравоучения вызывали раздражение, сколько это слово «чужой». Клавдия словно нарочно подчеркивала, что Ксюша вынашивает малыша для нее, причем, не просто констатировала факт, а явно пыталась унизить – вот, мол, ты просто инкубатор, машина без чувств и эмоций, у тебя нет права голоса, делай, что говорят и молчи в тряпочку.

Иногда хотелось огрызнуться, но Ксюша, как обычно, сдержалась. К счастью, прогулка продлилась недолго. Машина Егора уже появилась в поле зрения. Ксюша прикусила губу, подавляя вздох, и забралась на заднее сиденье. Но цербер в красном и не думал умолкать:

– И как часто ты встречаешься с подругами?

– Не считала, – коротко ответила Ксюша, не собиралась делиться с ней какими-либо подробностями.

Клавдия бесцеремонно схватила ее за рукав, приблизила к ткани нос и поморщилась:

– Отвратительные духи. У ребенка не будет на них аллергии?

– Клава, ты перегибаешь, – попытался урезонить ее Егор, устраиваясь в водительском кресле.

– А что, я разве не права? Она облила себя таким резким парфюмом, что дышать невозможно, а каково нашему ребенку?

– Это не мой парфюм, – ухмыльнулась Ксюша и уставилась в окно. Созерцать насупленное лицо Клавдии было выше ее сил. Чьи духи она уловила? Вообще ничего не ощущается.

– Значит, твоей подруги! Ты сознательно травишь ребенка, раз видишься с той, которая не думает об окружающих людях.

– Ну ты загнула, – одернул ее Егор и завел мотор. – Отстань от нее. Ну увиделась она с подружкой, и что? Ничего криминального не вижу.

– Сегодня в кафешку, завтра в бар, а послезавтра…

– А послезавтра ты едешь в санаторий, – перебил ее муж и подмигнул в зеркале заднего вида. – Давай не будем портить такой отличный вечер ворчанием.