Я вспомнила, как они, должно быть, неделями смеялись над тем, какой наивной и доверчивой дурочкой я оказалась. Как Али каждый раз все дольше и дольше отвечал на мои сообщения, а я жаловалась Бри, что что-то не так, но подруга лишь отмахивалась от моей «паранойи». Как она начала затягивать с ответами, объясняя это тем, что ее утомила моя зацикленность на странностях Али. И что они, вероятно, были вместе, когда я отправляла свои многочисленные сообщения, и скорее всего делились ими друг с другом.

Я вспомнила, как пыталась дозвониться до Бри по пути домой после того, как Али расстался со мной, но подруга ни разу не ответила, не перезвонила, не извинилась. Вспомнила, как она послала своих младших братьев вернуть мои вещи и забрать те, что были у меня. Бри даже составила список: книги, кардиган, который ей никогда не нравился, три баночки лака для ногтей, полупустой тюбик крема для рук и, что хуже всего, большой синий свитер Али, который принадлежал мне значительно дольше, чем ему. Вспомнила, с какой изящностью Бри вычеркнула меня из своей жизни, в то время как я, месяцы спустя, по-прежнему пыталась ногтями вырвать из себя мельчайшие частицы бывшей подруги.

Я так сильно ненавидела ее в ту секунду.

Поэтому мысленно наслала проклятие, направляя его, словно дротик, прямо девушке в грудь. Пожелала Бри упасть замертво, чтобы ее утащили в Загробное царство и оставили там гнить.

Юноша снова что-то сказал.

– Что? – переспросила я, едва взглянув в его сторону, преисполнившись ненавистью.

Он не стал повторять, увлекая меня обратно в танец, подальше от Бри и Али и ближе к огню, который закрывал обзор. Но волшебство момента исчезло, и в нос ударили насыщенные запахи жира и лука от киоска с бургерами, а слух осквернили звуки расстроенной гитары со сцены. Я видела, как глупо мы все смотрелись: большинство из нас были одеты в джинсы, укутавшись от непогоды, а лица сокрыты под дешевыми масками с перьями и блестками, которые осыпались, смешиваясь с грязью под ногами. Словно этого хватило бы, чтобы боги, блуждающие среди людей, приняли нас за своих. Словно мы могли стать кем-то большим помимо человеческих существ.

Мы больше не целовались. И, как только музыка стихла, парень покинул меня, странно кивнув, прежде чем раствориться в толпе, словно персонаж какой-то пьесы. Я не винила его, потому что с чего бы ему оставаться? Никто не остается со мной. Ради меня.

Брошенная и одинокая, я на мгновение замерла, в ужасе представляя, что Али и Бри увидят эту сцену, но тут же заметила, что кто-то машет мне из амбара. Облегчение, которое я испытала, узнав Астрид, чуть не сшибло меня с ног.

Астрид подвинулась, чтобы освободить мне место, и я опустилась рядом, взяв бутылку, которую протянула мне девушка. Когда я поднесла ее ко рту, почувствовала на горлышке привкус помады. Губы юноши были прохладными и бархатистыми, и я провела языком по своим, чтобы вновь ощутить вкус соли и меда.

Осознав, что никто больше не носит маску, я сняла свою. Астрид подхватила ее и, усмехнувшись, надела на себя. Ее улыбка, запятнанная вином, походила на бездонную пропасть. Я вздрогнула.

– Кто это был? – Астрид навалилась на меня в приступе алкогольного дружелюбия.

– Без понятия.

Девушка внимательно осмотрела меня, и я поняла, какую глупость сморозила. На Острове проживало чуть больше тысячи человек, а единственными туристами здесь была супружеская пара средних лет, остановившаяся в небольшой гостинице типа «кровать и завтрак». Я сделала глоток вина и попыталась определить, кем был мой незнакомец – не одноклассником уж точно. Возможно, он пробрался к нам с какого-то другого острова и был одним из тех жителей, кто предпочитает чужие вечеринки местным. Я задумалась о том, как можно выяснить правду.

И внезапно меня пронзило острое осознание того, что я хочу узнать, кто этот парень, только чтобы все это повторилось. Что вскоре я собираюсь поцеловать кого-то – его – не просто, чтобы что-то кому-то доказать, а по-настоящему. И я не знала, что делать с данным фактом, потому что это походило на исцеление и движение вперед, к чему я еще была не готова. Ритуалы расставания не исполнились, а я не закончила возделывать свой сад из обид.

– Они все видели, – отвлекла меня от раздумий Астрид. – Али был вне себя от ярости, когда вы поцеловались.

– Али может отправляться в Та́ртар, – ответила, довольная тем, как спокойно это прозвучало. Я совсем не чувствовала себя спокойной. Я чувствовала себя так, словно потерпела кораблекрушение. – Что думаешь о новой прическе Бри? – с той же непринужденностью продолжила я. «Как будто мне было до этого дело».

– Она напоминает шлем. Кажется, будто Бри вот-вот позовет управляющего.

– Точно, – засмеялась я, хотя мы обе знали, что это неправда.

Астрид выдернула бутылку из моих пальцев, поднесла ко рту и отпила, запрокинув голову и обнажив горло перед ночной темнотой, словно приносила жертву. Я посмотрела на небо. Было облачно, и звезды не сияли над нами. Не было ни единого шанса уловить Ориониды[5]. Ни единого шанса загадать желание.

Интересно, что подумала Бри, увидев меня целующейся с тем парнем. Почувствовала ли она шок или облегчение. Может, даже гордость. Если ее вообще это хоть каплю волновало.

Хантер Келли вскочил на ноги, его остекленевшие глаза сосредоточенно смотрели вдаль, пока он, пошатываясь, брел вперед, собирая всю волю в кулак, чтобы не наблевать у всех на виду. Это случалось с ним на каждой вечеринке, потому что парень совершенно не умел пить. Я достала телефон и посмотрела на время. Без пяти полночь. Я хотела, чтобы Али и Бри устроили жуткую ссору и расстались у всех на виду. Хотела пойти домой. Хотела найти того юношу. Я хотела.

Ларс и Ману начали звучно целоваться, и я припомнила, как прошлым летом мы с Али улизнули с праздника и рука об руку побежали к нему домой, чтобы по максимуму насладиться тем, что там никого не было. Я огляделась, ища взглядом своего бывшего и его девушку, но не обнаружила их. «Они улизнули, – предательски шепнул мне мозг. – Возможно, к Али, прямиком в его постель, пока ты стояла тут со своими тусклыми длинными волосами, распивая паршивое вино».

В этот момент Хантер и закричал.

Астрид рывком подняла меня на ноги, и мы влились в толпу, бегущую к озеру. Люди срывали маски, лихорадочно вертели головами, оглядывая ближних, высматривая своих друзей. Облегчение проступало на их лицах, когда они понимали, что любимые в безопасности.

Все были в безопасности, кроме нее.

Толпа расступилась передо мной, хотя впоследствии этого никто не помнил. Том Крофтер уверял моего отца, что он всеми силами пытался помешать мне приблизиться к берегу, а мистер Мак-Киннон говорил Мерри, что велел мне держаться подальше. Но на Острове люди часто путаются в своих словах или забывают их. Нельзя верить всему тому, что здесь происходит.

Бри лежала в озере лицом вниз. Ее обновленные волосы рассыпались вокруг головы словно нимб, а кудри заигрывали с осокой на берегу. Клетчатое пальто исчезло, а под ним на ней оказалось белое платье. Миссис Давмьюр вечно покупала дочери подобные, а Бри притворялась, что ненавидит их, хотя ничего другого и не носила. Платье оголяло верхнюю часть бедер, и сколь бы сильно я ее не ненавидела, мне захотелось зайти в воду и прикрыть тело.

– Он тот, кого ты любишь?

– Что? – Я обернулась на голос.

– Я сказала, отвернись, милая, – произнесла Келли Мартин, пытаясь оттащить меня назад. – Ради всего святого, дитя, не смотри туда.

Но я словно окаменела, и даже сильные руки Келли не смогли сдвинуть меня с места. Я продолжала смотреть на девушку в воде. На Бри.

Как только научились хорошо плавать, мы постоянно играли в игру «Поплавок мертвеца». Для победы требовалось только как можно дольше держать лицо под водой. Бри всегда выигрывала. Всегда. Ровно в тот момент, когда тебя охватывала паника, что в этот раз, возможно, что-то пошло не так, она переворачивалась и издавала победный клич.