Лизка не рассматривала мои шрамы, не пялилась на костыль-ногу, рассказывала смешные истории, ржала над моими. Вернее, ржали мы вместе – и прохаживаясь суровым веничком по телесам, и прыгая в бассейн, и неожиданно подбавляя парку. Подобрать себе комфортного человека и для общего дела, и для совместного отдыха, очень важно. Такого, который понимает, что можно, а что нельзя. И даже если, вразрез принятых правил, он что-то себе иногда позволит… остренькое, это воспринимается пусть и с небольшим напряжением, но таки без возмущения.

На веранде с видом на закат мы уговорили ещё и парочку отличных брютов. Люблю отчего-то эту кислятинку. Редко кто меня в таком пристрастии понимает и поддерживает… Короче говоря, вечер удался. Нам же, несмотря на уже несколько иной уровень развития, ничто человеческое не чуждо. Песни, возвращаясь в домик, правда, не кричали. Сил уже не было.

Кто сказал, что понедельник день тяжёлый? День как день. Осенний, солнечный. Голова в понедельник тяжеловата, это да. Зато во всём теле, после вчерашней баньки, лёгкость необычайная. И зверский голод. Вот тут-то и оказались очень кстати Лизкины вчерашние пакетики с натуральными дарами от благодарных пациентов. Как и во время оно – несут, несут ведуньям. Кто маслице, кто яичко. У нас ведь в постоянных клиентах топ-менеджмент и местных пищевых комбинатов, и агрохолдингов всяких… Что ни начальник – то большу-у-ущая проблема. Помогаем. А что делать? Судьба наша такая.

Червячка заморили знатно, свежайшими местными разносольными разносолами. Кофею напились из больших кружек, не жеманясь. Остатки снеди я аккуратно упаковала обратно в коробочки и отдала Лизавете. С едой на ближайшие два дня завязано. Вообще. Не токмо художник должен быть голодным за работой, но и ведун.

Лизка довезла меня до поворота на большак. Дорожку такую, местного значения. Там мы распрощались и направились каждая в свою сторону. Она – в город, я – в леса и долы. Сейчас мне нужно стряхнуть с себя всё лишнее, все защитные капустные оболочки. Оставить один оголённый нерв. А это такое зрелище, скажу я вам, не для праздного зрителя. Потому и забираюсь в лесную чащобу. Благо она здесь имеется. Берендеево царство, практически не тронутое цивилизацией. При мне – только вода и нож-огниво. А больше мне ничего и не нужно.

12.

Я знаю, как говорить с природой – с деревьями, травинками, мхом, пнями, корягами… Говорить – не значит артикулировать звуки, это лишнее. Можно просто обмениваться мыслями, без слов. Слова – они нужны человеку, чтобы запутать. Думаете, дерево не умеет мыслить? Оно же дерево? Да как бы не так. Просто его мысли текут медленно, как соки земли в стволе. А куда ему спешить? Оно – на своём месте, ему, можно сказать, повезло сразу определиться. Это мы, человеки, всё мечемся, всё ищем какое-то место под солнцем. Даже не какое-то – самое лучшее. А в лесу – все места лучшие, всем хватает. Никто никому ничего не застит. Эх, учиться нам у деревьев ещё и учиться.

Вот я и пришла к ним за этим. И к траве, и к кустикам, на которых ещё висят кислые полезные ягоды, и к опавшей разноцветной листве. И к зайчикам, и к белочкам, и к свернувшимся в клубки под корягами змеям. К лисам, осторожно крадущимся в кустах, к волкам, затаившимся в чаще… Вот она я. Мы с вами – одной крови.

Так, постепенно, растворяясь во всей этой природе, неяркой, неспешной, родной и понятной, одновременно ты и вбираешь её внутрь себя, и становишься её частью. Она даёт тебе силы и любовь. Это хорошо и правильно. Так и должно быть. Потому, что она – мать.

Теперь – небо. Космос. Звёзды. Здесь вся информация о том, что было и о том, что будет. Вся история всех жизней. Вместилище всех душ. Бог. И снова – любовь.

Силы, знания и любовь – вот и всё, что нужно человеку. И всё это у него есть. Всегда. Проси, что хочешь, задавай любые вопросы. Откройся миру, и мир откроется тебе.

Сама не заметила, за приятным общением с матерью-природой, как дала хороший такой крюк по лесам и долам, километров на двадцать. Пространство ж – понятие относительное, точно также как и время. Правильно нас в школе учили.

Заночевала здесь же, в леске. Это я умею – выживать в дикой природе. Хотя, какая она дикая? Она спокойная, понимающая, помогающая. Может быть, это мы – дикие?

Для ночёвки нашлась удобная коренастенькая сосёнка, а уж сделать гнездо в её ветвях особого труда не составило. Сплела я из подручного материала аккуратненький такой гамачок, да и повалилась спать. Проснулась на рассвете. Было немножко зябко, но какая же зато красота кругом. Вставало солнышко, слегка шумел запутавшийся в ветвях ветерок и даже пели некие отважные, остающиеся в наших краях на зимовку, птички. Немного полежала в своём гнезде, да и спрыгнула вниз. Хорошо, что вокруг – ни души, некому сказать «а с виду такая приличная женщина»… Впрочем, приличия – понятие тоже весьма относительное.

13.

Хорошо прогуляться по утреннему осеннему лесу. Природа потихоньку готовится к зиме, укрывая ноги-корни дерев одеялом из листьев. Неяркое солнце просвечивает через их прозрачные вершины. Упрямо зеленеют сосны да ёлки. Пружинят под ногой толстые мхи. Эх, надо пробираться ближе к цивилизации, к людям. Пора.

Выбираюсь из леса на дорогу, ту самую – местного значения. Какое-то время шагаю по обочинке, пока рядом не останавливается пикап в мелких крапинках засохших на бортах луж. За рулём – серьёзный бородатый мужчина. Спрашивает «куда?» и кивает на пассажирское сиденье. А я его знаю. Он привозит в нашу лесную сказку всякие фермерские продукты. Забираюсь в кабину и благодарю. Он кивает. Мне нравятся несуетные молчаливые люди. Они не будут понапрасну мять вашу ауру. Но и свою – не позволят.

Очень удачно подвёз меня этот серьёзный бородач – прямо к входу на кухню. Пока шла приёмка-выгрузка, я тихонечко проскользнула через ресторанное закулисье, в закрытый для публики, по причине раннего времени, бар. Оттуда, призраком оперы, через боулинг, гостиницу и служебный подземный переход – прямо к своему домику. А там уж меня и поджидали.

Ну как поджидали – дрыхли на веранде, аккуратно пристроив головы на столе среди пивных бутылок и мятых сигаретных пачек. Работнички… Пришлось зайти с тыла, со стороны леса. Я там окошко специально не запираю, только плотно прикрываю. Для таких вот случаев.

Чтобы уже стряхнуть с себя образ лесной нимфы, приняла душ и наварила крепкого сладкого кофею. Проверила почту и счета. Оделась подобающе случаю, и вышла из домика как обычно, через дверь. «Здравствуйте, мальчики». Мальчики, оторвав тяжёлые головы от стола с окурками, безмолвно вытаращились на меня, сопоставляя имеющиеся в их распоряжении факты. А как вы хотели? Дусю Чернову голыми руками ведь не взять. Если только она сама этого не захочет. Осторожно, бережно служивые препроводили меня к своему начальству. Держась поодаль и внимательно смотря себе под ноги. Правильно. Если их ненароком изломаете, чем кормиться-то будете?

Майор был вежлив, величал по имени-отчеству. Просил способствовать расследованию, поелику это возможно. Ага, значит, нашли отраву при вскрытии и решили-таки дать делу ход. Про состав яда информации пока не было. Да и та, которая вообще у них имелась, была крайне скудна. Странно, что решили раскручивать эту историю… Не списали, как обычно, на несчастный случай и зашкал алкоголя в крови. Небось, уже наметили, на кого хотят выйти в результате удачно проведённого расследования. Хотя я им тогда зачем? Только мешать буду. Или так, чтобы верный ответ в конце учебника всё-таки был… На всякий случай.

Глаза у майора грустные, маму вчера похоронил. В семье тоже не всё ладно, любимая жёнушка погуливает, сын от рук отбился. Семья фактически без мужика, без папки. Папка преступников ловит. Ловит, отпускает, ловит, отпускает. Шей да пори, вот и не будет свободной поры. А профит от шитья с последующей поркой приходится надёжно прятать. Лежат денежки в маминой квартире, в тайничке. Только мамы теперь нет, без охраны тайничок…

Отлично моя лесная экспедиция работает, экое просветление в голове получилось. Всё вижу. Теперь – не растратить это прекрасное качество, не размазать его по пустячным поводам и ненужным коммуникациям. Засим, господин майор, откланиваюсь. А вы грустите, детство своё вспоминайте, маму. Она ведь ради вас и жила.