– Григорий Степанович, что же теперь будет? – присела рядом с ним женщина.

– Не знаю, Галина Михайловна, не знаю, – задумчиво ответил он.

– Тоже думаете о своих? Предупредить хотите? – посмотрела она на телефон в его руках.

– Да даже не знаю.

– Не пытайтесь, не поверят. Я позвонила мужу, сказала, чтоб детей собирал и уезжал к моей сестре в Подмосковье.

– И что? – Рубин взглянул на нее.

– Послал. Сказал, чепуха какая-то и чтоб спать не мешала, завтра на работу.

– Ну да, кто ж в такое поверит? Сам бы не поверил, – ответил он и обратил внимание, что к остановке подошли все остальные.

В руках Рубина заиграл сотовый, и он ответил на звонок, лишь отойдя на несколько шагов в сторону. Буквально через две минуты вернулся к остальным и посмотрел на Калугина. Тот жестом позвал всех поближе, после чего начал говорить:

– Коллеги! Военные привезли противогазы и респираторы. У нас всего три противовирусных костюма, которые доставлены из фельдшерского пункта дома престарелых. А через два часа прибудут воинские подразделения химической защиты. Специалисты Минздрава будут здесь часа через три. Пока же нам необходимо отправить внутрь одного человека, который сможет описать нам картину случившегося в больнице. Известно, что на пятом этаже, в неврологии, есть живые. Дежурная медсестра Жучкова связывается с нами по сотовому.

– Дмитрий Палыч, мои тоже живые, в реанимации. Лена Рябушкина до меня дозвонилась только что. Они с Юлей Тумановой на смене. Закрылись в отделении сразу же, как сообщил Бурунов, – сказал Рубин.

– Это хорошо. Нам надо, чтоб кто-то сходил с группой военных и передал оттуда, что вообще происходит. Приемный покой не отвечает. Я не могу приказывать, кто-то должен вызваться сам, – спокойно сказал главврач и окинул взглядом коллег.

В это время несколько солдат у забора закричали и машины снова включили дальние фары, осветив территорию больницы.

– Товарищ полковник! Товарищ полковник! Там движение! – воскликнул один из солдат.

– Вернитесь назад! Вернитесь в больницу! – закричал второй солдат и передернул затвор автомата.

Полковник приблизился к солдатам и, повернувшись в сторону врачей, позвал:

– Дмитрий Павлович! Идите сюда!

Калугин быстро подошел к полковнику, и следом за ним двинулась вся группа медиков.

– Дмитрий Павлович, один! Только вы! – крикнул полковник.

Главврач, обернувшись на подчиненных, сказал:

– Товарищи, подождите, постойте здесь. Я, если что, вас позову.

Уже около полковника он сначала посмотрел в сторону больницы, а затем повернулся и позвал:

– Григорий Степанович! Рубин! Подойди!

Пока тот подходил, еще один солдат передернул затвор автомата и заголосил:

– Назад! Остановитесь! Вернитесь назад!

– Гриша, это, кажется, твоя Рябушкина? – спросил Калугин, указав в сторону больницы.

Рубин увидел в свете фар медленно идущую к ним девушку в медицинском халате. Он присмотрелся и ответил:

– Да, это Лена! Лена Рябушкина, медсестра из моего отделения!

– Тогда остановите ее, иначе нам придется стрелять, – спокойно сказал полковник.

– Стрелять?! Вы что, с ума сошли?! Может, она не заражена?

– Гриша, не спорь! Останови ее! – смотрел на него Калугин.

Рубин подошел к забору, взялся за прутья руками и крикнул:

– Лена! Остановись! Не ходи сюда! Стой там! Это я, Григорий Степаныч!

– Григорий Степаныч, помогите! Мы здесь! Мы живые! В больнице много живых! – прикрываясь рукой от света фар, кричала девушка.

– Я слышу! Слышу! Ты только стой! Не подходи! – ответил Рубин, потом обратился к Калугину. – Она говорит, что там много живых.

– Ей надо вернуться в больницу. У меня приказ никого не выпускать. Слышите, ни-ко-го, – полковник зло смотрел на них.

– Выпустите меня! Я прошу вас! У меня ребенок маленький! Григорий Степаныч, скажите им! – взмолилась девушка, утирая слезы, и сделала два шага в сторону забора.

– Стой! Лена, не смей! Стой и не двигайся! Я тебя прошу, назад! – вновь крикнул Рубин сквозь прутья забора.

Девушка остановилась и медленно сделала два шага назад. В это время сквозь оцепление проехал микроавтобус черного цвета с зеркальными стеклами, через которые нельзя было увидеть, кто находится внутри. Автомобиль остановился на дороге напротив Рубина, Калугина и полковника. Боковая дверь машины отъехала в сторону, и из салона вышел короткостриженый мужчина лет сорока с трехдневной щетиной в темно-бордовой рубашке и черном деловом костюме. Рядом с ним шли двое бойцов спецназа в снаряжении и с укороченными автоматами в руках. Вид этой троицы вызвал неприятную дрожь в теле.

– Похоже, дождались на свою голову, – сказал полковник, глядя на них.

– Здравствуйте, товарищи. Центральный аппарат ФСБ России, подполковник Дроздов, – представился мужчина и тут же добавил: – Полковник Каратов, вы и ваши люди поступаете в мое распоряжение.

– Простите, но у нас с вами разные департаменты, так сказать, – не согласился Каратов.

– Эта бумага снимет все вопросы. Ознакомьтесь. – Дроздов протянул лист.

Полковник отошел в сторону и стал читать. Через минуту вернул документ и сказал Дроздову:

– Я все понял. Виноват. Командуйте.

– Я так понимаю, вы главврач больницы? – посмотрел Дроздов на Калугина.

– Да, Калугин Дмитрий Павлович, – представился тот.

– А вы кто? – повернулся подполковник в сторону Рубина.

– Заведующий реанимационным отделением этой больницы, Григорий Степанович Рубин.

– Хорошо. Теперь объясните, что происходит в настоящее время?

– В больнице есть еще живые люди. Один из наших врачей выходил на связь, но потом перестал. Вон там стоит медсестра, она просит выпустить ее. Говорит, что внутри еще много живых, – объяснил Калугин.

– Сколько времени прошло с момента заражения? – Дроздов глянул на свои часы.

– Почти четыре часа, – ответил главврач.

– Каратов, доведите до своих людей: если она сделает еще хотя бы шаг в сторону забора – огонь на поражение, – спокойно сказал Дроздов.

– Вы что?! Она может быть здоровой. Они были в отделении за закрытыми дверями, – вмешался Рубин.

– Сейчас лучшие умы по медицинской части бьются над изучением этого вируса. Результаты пока неутешительны. Мы не имеем права допустить выхода вируса за пределы больницы. Подразделения химической защиты с утра начнут дезинфекцию и зачистку. Если к тому времени кто-то останется жив, то их изолируют в специальные центры для изучения. Полковник, выполняйте.

– Понял, – ответил Каратов и пошел к офицерам.

В это время один из солдат крикнул:

– Она идет! Назад! Вернитесь назад!

– Лена, стой! Я тебя прошу, стой! Сделай два шага назад! – подбежал к забору Рубин.

– Карабас! – громко позвал Дроздов, и один из спецназовцев подошел к забору с приподнятым стволом укороченного автомата.

– Нет! Стойте! Что вы делаете?! Дима, останови их! – кричал Рубин.

– Гриша, это не в моей компетенции! – ответил Калугин.

– Григорий Степаныч, помогите! У меня ребенок маленький! Скажите им, я здорова! У меня нет симптомов! – Девушка плакала и вытирала слезы медицинской маской.

– Лена! Я тебя прошу, отойди назад на два шага! Я помогу, только не двигайся! – отвечал Рубин.

Девушка постояла и снова сделала шаг вперед.

– Карабас! – крикнул Дроздов.

– Нет! Не стреляйте! – Рубин сделал два шага вперед. Он резко рванул на себя калитку и заскочил на территорию больницы.

– Гриша! Зачем, Гриша?! Вернись! – крикнул Калугин.

– Дима, неужели ты не понимаешь, что эти солдафоны готовы перестрелять всех?! Они всех убьют, потом проведут дезинфекцию, и все! А мы так ничего и не узнаем об этом вирусе!

– Гриша, что ты хочешь узнать?! Ты же слышал, лучшие умы его изучают! Зачем, Гриша?! Зачем?! Вернись! – кричал у забора Калугин.

Рубин шагнул обратно к забору.

– Карабас! – крикнул Дроздов, и спецназовец направил ствол на врача.