В связи с этим поднимается и проблема усваивания национальными структурами (национальным государство) поступающей информации. Как отмечает известный американский исследователь информационного общества – Э. Тоффлер: «После второй мировой войны прилив индустриализации достиг своей вершины, начала подниматься третья еще не совсем понятная волна, изменяя все, с чем она соприкасается. Многие страны, таким образом, ощущают одновременное влияние двух, даже трех совершенно разных волн перемен, которые движутся с разными скоростями и с разной силой <…> Это столкновение вносит хаос в традиционную политическую терминологию и очень затрудняет разделение на новаторов и реакционеров, на друзей и врагов. Все старые разделения и коалиции ломаются».

Общественно-политические институты (т.е. методы контроля и управления государством), сформированные в эпоху индустриализма, переживают свой слом. Сложившиеся инструменты не могут больше эффективно перерабатывать поступающую информацию. Ее количество настолько велико, что прежний фильтр просто не может справиться со всем наплывом разнородного контента. Противоречия системы только, в связи с кризисом, усиливаются. Происходит процесс слома всей системы в целом. «Низы не хотят жить по-старому, а верхи не могут жить по-новому», – так когда-то описал проблему переходного периода В. И. Ленин.

Интересно и то, что под сломом системы стоит понимать разрушение всей сложившейся общественной сферы в целом. То есть, под крушением стоит понимать кризис не только социально-экономической, но также социально-политической и социально-духовной жизни общества. Происходит некий слом старых норм и ценностей общественной среды. Возникший и накопившийся за годы старой системы гнев вырывается наружу, уничтожая все на своем пути. Все прежние нормы морали сносятся, как атавизмы (устаревшие элементы) предыдущей эпохи.

Ни для кого не секрет, что сегодня общество теряет свою морально-этическую оболочку. В средствах массовой культуры начинают активно преобладать ценности легкой жизни. Индивидуализм, безусловная ценность зрелой индустриальной эпохи, уступает свое место эгоизму. В обществе возникает проблема нарастания нарциссического уклона (убеждённость в собственной уникальности, особом положении, превосходстве над остальными людьми, грандиозности). Такие люди, безусловно популистические фигуры, становятся героями сегодняшнего дня. Однако, как и герои классической отечественной литературы, они являются невротиками (невротик – это индивид, для которого характерны следующие проявления: тревога, эмоциональная неустойчивость, низкое самоуважение) современной лопающейся буржуазной системы. Их ценности и нормы ведут только к духовной деградации своего бытия, к внутреннему гниению своей личности. Это, по своей сути, очень одинокие люди. И это одиночество, опять же, является последовательным результатом постоянного общественного прессинга.

Больному обществу, зараженному эгоистической сущностью, не знакомо чувства понимания и принятия иной натуры. Все общественное бытие в прежние времена стремилось к универсализации (одинаковости, подходящей для любой или многих сфер деятельности), к «механизации» всей системы норм. Человек представал всего лишь винтиком в общественной системе монстра «Левиафана», как это описывал Т. Гоббс. Однако позже, мы могли наблюдать, с пресыщением общества потребления (характеризуется массовым потреблением материальных благ и формированием соответствующей системы ценностей и установок), обратный процесс возрастания именно индивидуалистического качества. Этим характеризуется, по моему мнению, зрелое индустриальное, капиталистическое общество. Сейчас же, описанный нами ранее, переход индивидуализма в эгоизм – это очередной сигнал к серьезному кризису восприятия людьми нынешней системы в целом.

Разочарованные люди, мелкобуржуазные элементы (средний класс), пролетарий и класс «белых воротничков», понимают потребность преобразований нынешнего мира. По их мнению, требуется серьезный пересмотр прежних традиций. Все заложенные в нас веками принципы внутренней и телесной чистоты испаряются, как преграды к развитию. Они уступают место разврату и жестокости. Прежде маргинальное (деструктивное) поведение возводится в норму. Алкоголизм и курение становятся непосредственным символом взросления (!) молодых людей. Полигамные, не постоялые половые связи возводятся в акт нормы. Они приобретают сакральный символ удовольствия, опять же, взросления и нормы, тогда как у любого живого организма – это явление имеет деструктивный характер. Так, Лоренц описывает смертельно опасную для выживания вида тактику уток, не имеющих собственной пары (утки – групповое, семейное животное. Выбор партнёров осуществляет ими не более 1-2 раз за всю жизнь). Такая утка может не воспроизводить потомства, отвлекая особей мужского пола от более плодовитых, молодых особей. Мы не будем уже говорить о том, что она не заинтересован в постоянном партнере. Для нее половая связь – это временная забава, игра.

У людей же бессвязные половые связи рождают не духовное возвышение, а внутреннюю деградацию собственного бытия. Человек, ведущий такой образ жизни, не заинтересован в том, чтобы иметь привязанность, а значит и ответственность сначала перед одним индивидом, а потом и перед всем обществом в целом. Зачем ему иметь ответственность, когда он (или она) использует своего партнера, как непосредственный инструмент удовлетворения своих физических, низменных, животных потребностей. Человек, совершивший преступление, будет совершать его снова и снова, стирая грань дозволенного на своем пути.

Эти и другие деструктурирующие элементы, безусловно, являются порождением индустриальной эпохи, общества потребления. Это «товарный фетишизм», возведенный в абсолют. По сути, порожденная противоположность нынешней снисходящей (уходящей) системе норма уничтожает прежде существующие, даже в формальном обличии, общественные традиции. Буржуа, конечно, и прежде смотрел на традиции, как формальную преграду своего бытия. Опять же, если обратится к манифесту коммунистической партии: «Буржуазные разглагольствования о семье и воспитании, о нежных отношениях между родителями и детьми внушают тем более отвращения, чем более разрушаются все семейные связи в среде пролетариата благодаря развитию крупной промышленности, чем более дети превращаются в простые предметы торговли и рабочие инструменты <…> Наши буржуа, не довольствуясь тем, что в их распоряжении находятся жены и дочери их рабочих, не говоря уже об официальной проституции, видят особое наслаждение в том, чтобы соблазнять жен друг у друга», – пишет К. Маркс. Однако сейчас, в отличие от середины XIX веке, нормы морали потеряли даже своей формальной сакральность (священности) и чистоты. Для нас стала нормой видеть на экранах устройств истории о половых связях знаменитостей, политиканов, простых людей (в том числе и детей). Для нас стало нормой выслушивать рассказы об постоянно меняющихся партнерах у окружающих нас людей. В конце концов, для нас стало нормой наблюдать везде продающиеся, в открытом доступе и в огромном количестве, средств контрацепции.

Это и многое другое свидетельствует об том, что буря неминуемо приближается. Основа старого общества прогнила. Как и в другое время, общество достигло своей вершины. Начался процесс самоедства (самоуничтожения). Решение этой проблемы можно видеть только в скорейшем переходе на новую формационную (социально-экономическую, историческую) ступень развития. Только через снятие противоречий уходящей эпохи, мы можем решить поставленные сегодняшним днем задачи очищения общества от греховности сегодняшнего дня. В этом плане, конечно, важно опираться на индивидуальное состояние каждой общественной среды. «Для развития любого государства требуется – не только хорошая идея, но состояние общества. Ведь, абсолютно любой общественной строй, который не подкреплен морально-общественным состоянием, к сожалению, рано или поздно по любому придет к краху всей системы и государства», – отмечает В. В. Волков.