С такими грустными мыслями горный инженер попросил чаю у подскочившего расторопного официанта и снова погрузился в свои размышления.

– Петр Александрович, извините великодушно, что заставил вас себя ждать, – произнес приятным баритоном за спиной Рассказова подошедший с улицы пожилой господин в добротном, английского сукна пальто с меховым воротником.

За соседний столик присел еще один молодой посетитель из тех, кто пофасонистей.

– Я сам недавно подошел, – ответил ему изобретатель и предложил. – Присаживайтесь, Яков Карлович.

Натуралист Штерн происходил из обрусевших немцев, прекрасно знал русский язык и культуру страны пребывания. Эта деятельная и весьма энергичная персона подвизалась корреспондентом сразу в нескольких российских и зарубежных газетах, исправно отсылая их редакторам свои репортажи о природных явлениях и курьезах, научных открытиях и изобретениях.

– Может, заказать бургундского винца себя побаловать? – вкрадчиво предложил горному инженеру Яков Карлович. – Пару бутылок скрасят нашу беседу.

– Ну что вы, право, – смутился Рассказов. – Мне еще работать над расчетами проекта.

– Хоть возьмите кулебяку к чаю?

– Благодарю вас, ничего не надо.

– Как хотите, – улыбнулся одними уголками губ натуралист и спросил. – Принесли чертежи?

– Да, как вы просили, – достав из кожаного портфеля толстую папку с тесемками, изобретатель протянул ее через стол своему собеседнику.

– Я нынче же собирался передать ваши ка́льки поверенным Парамонова и фон Дитмара5, – сказал Штерн. – Серьезные горнопромышленники, люди с капитальцем-с, с положением. Моего профита тут нет. Кстати, какова скорость проходки вашего подземохода?

– До десяти метров в час, – сообщил ему Петр Александрович.

– А расчеты аппарата?

– Останутся при мне, – безаппеляционно произнес горный инженер, похлопав по своему портфелю, и сообщил немцу. – Могут иметь военное значение.

Рассказов поднялся, надел шинель с фуражкой. Учтиво кивнул на прощание Якову Карловичу и направился к выходу из кондитерской.

Натуралист встретился взглядом с молодчиком за соседним столом и глазами указал тому на уходящего. Лощеный субъект вскочил и, не расплатившись, бросился вдогонку.

Часом позже шальной пулей, выпущенной из револьвера неизвестным, на улице был убит наповал инженер Петр Рассказов. Среди вещей погибшего по протоколу полиции портфель не значился. Его в тот же вечер вместе с кальками и расчетами талантливого русского изобретателя передал военному атташе германского посольства Штерн, состоявший у того на связи.

***

СССР

Ленинград

Петроградская сторона

август 1956 года

– Савва, не забудь занести в сводную таблицу данные по последней серии испытаний! – донеслось вслед только что покинувшему помещение одной из лабораторий улыбчивому парню с пышной кучерявой шевелюрой, одетому в белоснежный халат.

Из-под него на лацкане тужурки ненавязчиво выглядывал надежно привинченный новенький «ромб» об окончании Ленинградского химико-фармацевтического института, в простонародье именуемого «таблеткой».

Савва Нагорный шел по коридору только что отремонтированного исследовательского корпуса ЛХФИ, вежливо раскланиваясь с попадавшимися навстречу старшими коллегами.

Подходил к завершению важный этап в научной работе молодого человека. Силами трудового коллектива института внедрялся в производство долгожданный препарат для быстрого заживления ран, к которому приложил свою скромную лепту и сам Нагорный.

– Мы так ничего не смогли предложить по новым методам усиления иммунитета организма. Езжай-ка ты в архив военно-медицинской академии, – поразмыслив, предложил ему его научный руководитель и заведующий лабораторией, убеленный сединами доктор наук. – Они уже как несколько лет вернулись из эвакуации из Самарканда. Помнится, до войны у них велись разработки по нашей тематике. Может, найдешь чего интересного.

Доехав наземным транспортом до улицы Лебедева рядом с Финляндским вокзалом, Савва быстро нашел нужное здание и оказался внутри старинного особняка, подойдя к первому попавшемуся на глаза архивисту.

– Смогу ли я помочь вам? – с сомнением ответил ему сухонький старичок, выслушав просьбу прибывшего и внимательно ознакомившись с предъявленным служебным удостоверением. – Знаете, во время блокады содержимое нашего хранилища было частично вывезено в тыл и только недавно возвращено обратно. Поступило также много новых материалов из других мест и не все еще разобрано….

– Давайте все же я пройду к стеллажам, – проявил упорство в достижении цели Нагорный. – Вряд ли то, что меня интересует, вывозили из города.

Вместе со служащим архива они прошли к рядам стеллажей, покрытых пылью, заставленных коробами и объемными папками, тянувшихся по обе стороны от прохода.

– Вот то, что вас интересует, – сверившись с указателем на торце стеллажа в хранилище, проговорил архивист и добавил. – Материалов, правда, немного по данной теме.

На почти пустой полке сиротливо стояло несколько папок.

– А это что тут сложено? – спросил у старика Савва, указав на большую кучу коробов и папок, сваленных далее в проходе.

– Это поступившие новые фонды из других мест, в основном из оккупированной Германии, – подсказал работник архива и поманил рукой молодого человека, показав. – Вы посмотрите, сколько их сюда привезли. Еще даже формуляры на них не завели.

В остальных проходах между рядами стеллажей, терявшихся в полумраке большого помещения, в дальнем конце хранилища также присутствовали завалы папок.

– Эти материалы поступили к нам по линии НКВД, – сообщил архивист и понизил голос. – Видать, не смогли понять изложенного в папках, вот и нам переслали по подведомости.

На многих папках из кучи на титульных обложках виднелись изображения имперского орла со свастикой.

Нагорный, после того как ушел по своим делам старик, внимательно ознакомился с материалами на указанной ему полке. Но ничего интересного для себя не нашел и задумался что же предпринять дальше.

Его взгляд почему-то притягивала гора трофейных документов около стеллажа, где он стоял. Немецкий язык ученый знал прилично, эту дисциплину давали во время учебы все годы.

Молодой человек взял самую верхнюю папку из кучи, развязав тесемки и углубился в чтение, присев на стоявший неподалеку стул.

В этом объемном и прошитом труде доктора медицины Отто фон Кляйна подробно излагалась теория вегетативной регенерации с помощью различных катализаторов. Савва понимал текст даже без словаря. Сутью метода европейского исследователя являлась трансформация выращенной им на месте утраченной конечности больного доброкачественной опухоли бластемы в новую конечность. Далее прилагался отчет об успешных опытах на добровольцах, преимущественно из военнослужащих войск СС, утративших конечности на полях Второй мировой войны.

Особенно Нагорного заинтересовало мумиё – природный катализатор, запускавший процесс вегетативной регенерации, как уверял доктор Кляйн, о существовании которого он раньше никогда не слышал. Смолоподобная субстанция темно-коричневого цвета, добываемая в пещерах гор Азии народными целителями, была способна в невероятно короткие сроки, за несколько дней, заживлять глубокие раны и сращивать переломы костей.

Перерыв всю кучу трофейных материалов, ученый больше не нашел ничего близкого с его научными разработками. Заведующий фармакологической лаборатории, направивший молодого человека на поиски в архив, весьма скептически бы отнесся к труду Кляйна, будучи законченным материалистом. Видимо, в разведслужбе НКВД, добывшей отчет немца в поверженном Третьем Рейхе, в прорывные исследования также не поверили. Потому он и оказался в куче присланных материалов в хранилище академии.

Ту заветную папку Савва, не мудрствуя лукаво, просто украл из архива, вынеся под тужуркой. А дальнейшие свои опыты над эликсиром, затянувшиеся на сорок лет, позволявшим омолодить человеческий организм, скинув разом десяток лет, этот талантливый самородок проводил в полном секрете у себя на квартире, не желая прослыть сумасшедшим среди своих коллег.