— Разве же это плохо? Ты всегда говорил, что хочешь изменить Союз. Сделать его лучше.
— «Спасение», которое предлагает полковник, не похоже на улучшение, — шаман выразительно сплюнул. — Всё равно что больной палец на ноге лечить ампутацией обеих рук. Ты понимаешь меня?
Эмма лишь помотала головой. Насифа её реакция сильно расстроила.
— Ну да, конечно, ты же не видишь мир так, как я его вижу я, — сказал шаман почти что с обидой в голосе. — Ничего. Ты пытаешься получить ответы. Надеюсь, они тебя удовлетворят. Я же уже всё для себя решил. Так что удачи, Златовласка.
— Что это ещё за прозвище? — возмущённо спросила Эмма, рефлекторно потрогав волосы.
Шаман усмехнулся:
— Тебя так обзывали дети. Они уже забыли, как выглядят настоящие первенцы.
Эмма даже и не заметила, как они оказались у здания из серого камня в форме пирамиды. Стены покрывала тягучая жидкость.
— Что это? — спросила она, дотронувшись до неё.
— Время, — сказал шаман. Его лицо поплыло, фигура превратился в тень. Эмму начало затягивать внутрь стен. Она попыталась закричать, но жидкость залилась ей в рот — и вокруг весь мир поглотила тьма.
Очнулась Эмма в галерее из колонн — на каждой висело по горящему факелу, а сквозь квадратный проём в потолке едва пробивались лучи солнца. Больше источников света не было. Пахло озоном и благовониями с нотками затхлости. Прищурившись, она рассмотрела маленькие рисунки, покрывавшие весь камень вокруг неё. Фигурки людей, поклоняющиеся божеству: человеку в золоте. Казалось, они пытались рассказать ей некую историю. Эмме не было до легенд дела. Её раздирали сегодняшние вопросы, ответы на которые она боялась услышать.
— Вы пришли, — прозвучал голос полковника.
Он выплыл из тени, словно сама тьма родила его. Позади Эммы так же из ниоткуда возникли Ли и Саргий. На их лицах читалось нетерпение. Как и она, они пришли за ответами.
— Рад, что мы, наконец, можем поговорить честно, не боясь, что нас подслушают, — полковник тяжело вздохнул и сел на пол. Удивительно, как при всей внешней грузности, его искусственное тело двигалось с элегантностью хищника, готового наброситься на жертву.
Эмма последовала примеру полковника, Саргий сел подле неё, будто подставляя своё плечо. Ли остался стоять, облокотившись на колонну. Хоть он и пытался выглядеть не заинтересованным, в его глазах читалась тревога. Даже сейчас он спрашивал себя, правильно ли поступил, отдав капитана в руки Эймса.
— Спрашивайте, — коротко бросил полковник. Эмма открыла было рот, но её перебил Саргий:
— Кто такой Виктор Валентайн?
Эмма с удивлением воззрилась на иммигранта. Его не интересовали дети или миссия полковника. Все его мысли занимал капитан. Краем глаза она рассмотрела выражение лица Ли: похоже, тот был поражён не меньше, чем она.
У всех на языке крутился один и тот же вопрос. «Кто тот человек, что привёл нас сюда?»
Полковник коротко кивнул, будто и не ожидал ничего другого:
— Вам не понравится то, что вы услышите.
— Лучше уж горечь правды, чем сладость лжи, разве нет? — промурлыкал Ли. — В конце концов, только ради этого мы и собрались.
Полковник снова кивнул и произнёс:
— Виктор Валентайн был автором всего нашего плана.
— Какого ещё плана? — спросила Эмма, чувствуя себя абсолютной дурой. Она прекрасно поняла, о чём речь. И всё же знала, что спросить нужно. Кто-то должен был проговорить это вслух, заставить идею материализоваться в словах. Сделать её плотью.
— Он был не первым, кто увидел Освободителя, — сказал полковник. — Да и не единственным. Десятки наших ребят пропадали. Там, в аду, на Нижних Уровнях. Только он выжил. Выжил, чтобы рассказать правду.
Полковник подался чуть вперёд. Вся его живость мигом куда-то испарилась. Эмме показалось, будто та энергия, что она передала Эймсу, иссякла. Перед ней сидел уставший от жизни старик, который прекрасно знал, что впереди его ждут только разочарования и, в конце концов, смерть. И всё же, он ещё мог передать новому поколению свои знания. Заразить их идеей, которая переживёт их всех.
— Господи, — Эймс закатил глаза, — казалось, будто наша работа никогда не заканчивалась. Мы годами вычищали Нижние Уровни. Убивали одних, договаривались с другими, строили базы и двигались дальше. Поначалу было страшно: само пространство и реальность там искажались. Действовали против нас. Зато потом всё это вдруг стало чем-то нашим. Родным. Тем, чем мы не могли поделиться с внешним миром.
— Молчание, — вдруг вспомнила Эмма слова Вика. Эймс кивнул.
— Здесь оно нам не грозит. А в Старом Городе невозможно было разговаривать о Нижних Уровнях. Никто не мог. Потому многие возвращались даже после окончания их срока службы. Реальность, царящая дома, казалась им ненастоящей. Будто за пределами Нижних Уровней люди живут сном, в то время как истинная изнанка мира была именно там. Все секреты в твоих руках! Нужно было только набраться отваги, чтобы их раскрыть — и не сойти с ума от ужаса. Мы… мы считали себя не столько солдатами, сколько исследователями. Первопроходцами.
— Conquistadores… — буркнул Ли.
— Что это значит? — спросила Эмма.
— С древнего языка это переводится как «завоеватели», — ответил ей полковник. — Да, можно сказать и так. Я считал, что придёт время — и мы сможем вывести людей из Старого Города на Нижние Уровни. Заставим их увидеть, каков мир на самом деле. Заставим понять, что их маленькая милая реальность — всего лишь иллюзия.
— И поэтому вы подсунули мне тело того заражённого солдата, — сказала Эмма. Странно, но ненависти при этих словах она не почувствовала. Слишком многое произошло, чтобы она ещё могла обижаться на Эймса.
Полковник сумрачно кивнул.
— Мы должны были отправить хоть какой-то знак. Сейчас я считаю, что это было чем-то вроде крика о помощи. Мы сделали многое. И всё же, этого было недостаточно. Король не хотел отпускать людей. Он не хотел, чтобы они увидели правду. То, насколько на самом деле безумен мир, в котором мы живём.
Эмме показалось, будто фигурки на камне задвигались. Стоило ей сосредоточить взгляд, как иллюзия прошла.
— Главная особенность Нижних Уровней в том, что они никогда не кончаются. И сколько бы территорий мы ни завоёвывали, этого было мало. Казалось бы, лучшего места для развития не представить. Ведь тамошние обитатели сумели выжить даже без утилизаторов! Но я не понимал, что гражданским это совершенно не нужно. Они хотят, чтобы места было мало. Они хотят, чтобы был высший и низший класс. Им нужно перенаселение, дефицит ресурсов, борьба за выживание. В то время как у них под боком существовала реальность бесконечных возможностей, они алкали жить в гадюшнике.
— Вы сами сказали, что Нижние Уровни были адом, — сказал Ли. — Зачем приводить туда людей?
— Мы… увидели кое-что. Будто свет в конце тоннеля. Раз за разом в пространственных воронках мы теряли людей, — полковник понизил голос. — Очень многих просто разрывало на части у всех на глазах. Другие испарялись, оставляя лишь одежду. Некоторые возвращались еле живыми. Зато счастью, написанному на их лицах, мы могли только позавидовать.
Полковник провёл латной перчаткой по полу, царапая камень.
— И совсем немногие возвращались старцами. Долго они потом не жили. Но мы успели наслушаться рассказов о чудесных мирах, где все их желания исполнялись. Назад они приходили только для того, чтобы поделиться увиденным. Дать понять, что и за пределами Эдема есть рай. Их рассказы давали нам надежду, распаляли ещё больше. Мы ведь могли построить что-то новое. Настоящий мир, а не то королевство лжи, опутавшее Старый Город
— И что, после этого все начали рваться в такие вот воронки? — со злостью произнёс Саргий. Похоже, его раздражало, что полковник так и не ответил на их вопрос. — И Валентайн был одним из таких?
— Нет, — покачал головой Эймс. — После всего, что мы увидели, люди боялись их ещё больше. Нам казалось, будто Нижние Уровни играют с нами. Пытаются намеренно заманить в ловушки, которые мы научились распознавать. И всё же, даже смертельная опасность не убивала мысль, что нам всего-то нужна разведка получше, чтобы построить настоящий рай. В каждой вылазке за пределы базы нам приходилось брать с собой следопытов — обычно это были дефы, как ваш Томми. Только так у нас получалось избегать всех опасностей. Однажды меня угораздило самому вызваться в патруль.
