И только сейчас он ощутил освобождение от всего этого мерзкого, склизкого ужаса. Да, он не был в порядке, может чуточку больше, чем все остальные. И всё же, ненавидели его не за то, кем он был, а за то, что символизировал.

Свободу.

Сколько бы они ни пытались его утопить, он всегда выплывал обратно. Сколько бы ни покрывали грязью, ни пытались убрать с глаз долой, он всегда возвращался, чтобы напомнить — он, тупой деф, который должен был сгнить ещё в инкубаторе, достиг большего, чем смогли бы все они вместе взятые. Даже сейчас, когда его бросили на самое дно, он оказался в центре мира, решал их судьбы, когда они об этом даже не знали.

Осознав всё это, Томми улыбнулся, чувствуя, как слёзы продолжают катиться по его щекам. Он простил их всех. Простил, ибо они не ведали, что творили.

Он почувствовал руку на плече и повернулся. Валентайн, улыбаясь уголками рта, произнёс:

— Кем бы тебя ни считали, кем бы ты ни был, я знаю одно: ты нас отсюда выведешь.

— Да, — ответил Марцетти, вытерев нос рукавом. — Это уж точно.

Вперёд он двинулся с удвоенной силой. Он знал свою цель, и он знал, как к ней пройти. Чего же было медлить?

До катера они дошли всего за час. Он стоял на мели возле берега, собранного из костей. Томми уже не обращал на всё это внимания. Это было не важно. Он не мог изменить прошлого, потому его стоило отпустить. Будущее, которого он боялся, могло и не наступить. Оставался только один момент: здесь и сейчас. Другого времени просто не было. И Томми намеревался сделать всё в своих силах, чтобы прошлое больше не преследовало его своими призраками. Чтобы, когда придёт момент, он мог с чистой совестью сказать: «Я не пошёл на компромисс и выложился на все сто процентов».

Прошлёпав по мелководью, он быстро запрыгнул на борт Катрины, осмотрел все системы и махнул рукой отряду, подзывая их. Неловко прыгая в воде, остальные приблизились к катеру. Даже сейчас в их глазах читалась опаска, но на этот раз она только забавляла Марцетти.

— У неё есть собственная воля, — произнёс он, — но без моего разрешения она вас не сожрёт. Не бойтесь.

— Поездка на живом железном чудище по туннелю ужаса, всегда мечтала, — пробурчала Коннели, забираясь на палубу. Томми подождал, пока все погрузились. Последней поднялась Паркер, продолжая дрожать. Она начала мёрзнуть сразу, как только они покинули первый лагерь, так и не перестала. Встав рядом с Марцетти, она произнесла:

— Ты сказал, что мы можем распечатать себя обратно, благодаря Катрине, да? А что насчёт моих людей? Ведь их тоже съело утилизатором. Их ведь можно восстановить.

Томми взял её мозолистую ладонь в свою и как можно искреннее произнёс:

— Катрина не утилизировала нас в привычном смысле. Она просто использовала утилизатор как маяк, а нас перенесла сюда. И потом, я не уверен, что наши катера одинаковы по своей структуре. Катрина подчиняется мне. Тот же монстр — я не знаю, подчиняется ли он чему-то. Если мой дурак-помощник прав, все мы должны быть на одной стороне.

— Или Эдем боится, что мы провалим план Освободителя, — сказала Эмма. — Если полковник работает на них напрямую, а мы идём от короля, есть вероятность, что так оно и есть.

— Я только знаю, что оно попыталось нас убить, — сказал Томми. — И я не позволю им остаться безнаказанным.

— Раз мы теперь здесь, — начал Саргий, — и нас утилизирует обратно, где мы появимся?

— Я даже не знаю, — признался Томми. — Но я уверен, что у Катрины был план. Иначе бы она не пошла на такую авантюру, рискуя жизнями всех нас.

— Надеюсь, ты прав, — иммигрант щёлкнул костяшками. — Не терпится увидеть рожи уродов, управлявших тем монстром.

— Что же, все готовы? — спросил Марцетти. Каждый кивнул. — Тогда хватайтесь за что-нибудь покрепче. Мы идём обратно!

***

Его снова посетило ощущение, будто бы его вывернуло несколько раз. Всё вокруг вспыхнуло синим пламенем, а затем исчезло. Томми попытался проморгаться: блики исчезли только через несколько секунд.

Он обнаружил, что стоит в тёмном железном коридоре. Постучав по стене, он с лёгкостью определил, что это внутренности катера. Вот только та тварь не выглядела настолько огромной. Коридор же, казалось, уходил в бесконечность. То тут, то там было видно, как слезает краска и из-под низа выглядывает ржавчина, словно зверь, поджидающий лучшего момента для нападения.

— Валентайн! — крикнул Томми. — Коннели! Эй, Саргий! Синегубый, твою мать! Где вы?! Паркер, ты меня слышишь?

Никто не отозвался. По коридору даже не прокатилось эхо: будто бы все звуки, что издал Томми, были только у него в голове. Томми посмотрел за спину, но там была только дверь. Подёргав ручку и ничего не добившись, Марцетти пожал плечами и двинулся вперёд — будто ему ещё оставалось, куда двигаться.

Где-то далеко впереди он услышал уханье, какое бывает только от деталей огромных машин, находящихся в работе. Он представил себе размеры двигателя, который должен был издавать такой звук.

Не прошло и десяти минут, как он оказался на поляне. С безоблачного неба над головой ярко светило солнце. Почувствовав лучи тепла на коже, Томми дёрнулся — настолько непривычными они для него стали. Он повертел головой и увидел деревья, аккуратно высаженные в ряды. На многих из них росли яблоки. Издалека слышалось журчание воды. Томми не придумал ничего умнее, чем двинуться на звук.

Он пошёл по диагонали, стараясь не задеть деревьев. Вскоре ему начали попадаться грядки и небольшие ямки, в которых были закопаны горшки с едва тянущимися к небу веточками. Марцетти никогда не видел настолько богатых и разнообразных садов, да что говорить, даже обычный сад казался ему чем-то из ряда вон выходящим. Он обнаружил, что под его ногами, будто сама собой, оказалась дорожка. Томми позволил ей вести его.

Он проходил мимо реки, от которой шёл едва заметный пар, когда услышал женский смех вдалеке. Резко дёрнувшись, он побежал к его источнику. Дорогу ему преградили густые заросли, но Марцетти просто прорвался сквозь них.

На небольшой полянке с густой травой по щиколотку сидела Эмма. Напротив неё ходил мужчина в рубашке с закатанными рукавами, и что-то объяснял, с энтузиазмом размахивая руками, из-за чего медичка смеялась только сильнее.

— Эй, что здесь происходит? — спросил Томми, дотронувшись до плеча Эммы. Та обернулась и окатила его взглядом, полным непонимания и недовольства.

— Томми? Что ты здесь делаешь?

— Ты что, забыла? Мы же собирались вернуться на реку!

— Ах да, — протянула медичка, дотронувшись ладонью до головы, будто через силу вспоминая давно позабытый сон. — Я помню, будто было что-то такое, давным-давно. Такое ощущение, будто мы с тобой веками не виделись! Как ты здесь оказался?

— Так же, как и ты, — протянул Марцетти и бросил взгляд на мужчину. Тот выглядел рассерженным.

— Кто ты такой? — с сильной неприязнью спросил он.

— Я рулевой Марцетти, капитан боевого катера Синдиката «Катрина», — с достоинством ответил Томми, тут же почувствовав неловкость от того, как он стал козырять должностью: будто привилегией, а не бременем. — А вот ты кто такой?

— Это Рэй, мой муж, — вклинилась в разговор Эмма. — Мы очень долгое время были в разлуке, но, наконец, встретились! И ты не представляешь, как я рада, что увидела его! Я поняла, чего мне не хватало.

— Это уж точно, — усмехнулся Рэй. — Марцетти, да? Прошу, будьте так добры, позвольте мне провести время с моей женой наедине. Без обид.

— Я уйду, если вы объясните, как вы здесь оказались, — сказал Томми, ощущая нарастающее в душе подозрение. Рэй нахмурился, Эмма сморщила лоб.

— Слушай, друг, — с нажимом произнёс мужчина, — тебе здесь не рады. Уходи, пока я не пересчитал тебе все зубы.

— Подожди, Рэй, не нужно, — сказала Эмма, встав на ноги и дотронувшись до руки мужа. — Он хороший человек, просто немного запутавшийся. Я… помню, что шла по делам, но сегодня было так жарко, что меня измучила жажда. Я отпила воды из реки… и будто бы забыла, куда хотела пойти! Мне просто захотелось немного посидеть, отдохнуть, и тогда появился Рэй. Мы сели, стали вспоминать прошлое. Оказывается, он уже здесь довольно давно и…