Стоило ей поразмыслить, как она рассмеялась от собственного лицемерия. Она с такой пылкостью укоряла Валентайна за то, что тот был убийцей, готовым пожертвовать жизнями ради мира, а сейчас шла на такой же грех. С другой стороны, угрожать она собиралась всего одному человеку, который погубил очень много невинных. В то время как капитан убивал налево и направо, метод Эммы был более деликатный.

Если всё пройдёт так, как она задумала, вполне вероятно, что полковник даже выживет.

И всё же, вся её затея была грязной, от начала и до конца. Эмму хоть немного успокаивал тот факт, что ей больше не придётся задействовать Томми — да вообще хоть кого-то. Всего теперь она могла добиться своими руками. И всё же, она столько времени клеймила любое насилие, что прибегать к угрозе жизни сейчас казалось чем-то необычайно низким.

Может, капитан был действительно прав? Для спасения людей ты должен чем-то жертвовать. В первую очередь, собственной совестью. Затем уже другими людьми. И счастьем будет, если пожертвовать придётся меньшим, чтобы добиться большего.

Её пугала мысль, что она готова была сжечь весь Старый Город вместе с его обитателями, лишь бы вернуть Рэя.

«Нет, — говорила она себе, — грязи не стоит бояться».

Ничего не изменить, если боишься замарать руки. «Насилие всегда было и всегда будет единственной властью, из которой вытекают все остальные виды власти», — так ей, кажется, говорили учителя университета на курсах политологии. Даже полковник, познавший смерть, должен преклонить колени перед такой стихией. Обязан, иначе сам же лишит свою жизнь всякого смысла.

Она так сильно погрузилась в себя, что стук в дверь показался ей грохотом артиллерии. Быстренько приведя себя в порядок, Эмма бросилась отпирать засов.

— Не стоило так торопиться, — сказал полковник, когда ему открыли. Эмма непроизвольно сглотнула вставший в горле ком и мысленно поругала себя, что так сильно разволновалась. «Нужно вести себя максимально естественно, иначе всё сорвётся».

Она посмотрела на Эймса снизу вверх. Тень от полей шлема погружала его лицо во тьму. Острый высокий гребень делал полковника ещё выше. Конечно, Эмма знала, что полковник довольно высок, но всё же не ожидала, что он будет таким огромным. И дело было даже не в росте, а во впечатлении, которое он производил. Золотая броня делала из него гиганта, но само его присутствие будто бы умаляло всех, кто его окружал.

Даже сопровождавшие его люди в чёрных доспехах казались на фоне Эймса мелюзгой.

— Оставьте нас, — приказал полковник охранникам и прошёл внутрь хижины.

Он сел на кровать, скрипнувшую под его весом, и начал осматриваться. Эмма закрыла дверь и навалилась на неё, не в силах отойти в сторону. «Время пришло», — стучало у неё в голове, вот только она не могла собраться, чтобы начать исполнять свой план. Вся её решимость мигом куда-то испарилась, стоило полковнику появиться.

— А ты неплохо устроилась, — заключил полковник, закончив осмотр. — Убралась, навела порядок. Сразу видно женскую руку.

— Зачем вы пришли? — спросила Эмма, облокотившись спиной о стену рядом с входом. Её поджилки дрожали, и ей потребовалась вся её смелость, чтобы не лишиться чувств и не сползти на пол.

— Как я могу позволить тебе включиться в наши планы, предварительно даже не поговорив? — спросил полковник. Эмме почудилось, что она слышит нотки сарказма.

— Я готова исполнить любое ваше приказание. Всё, чтобы вернуть Освободителя.

— Никому не нужен Бог, — почти что с горечью сказал полковник. Он поднял руки и посмотрел на латные перчатки, будто видел их в первый раз. Казалось, он видит в них что-то, чего не видела Эмма. «Может, всю кровь, которую успел пролить ради этого момента?»

— Почему? Мне он нужен, — сказала она. Собрав все силы, она оторвалась от стены, проковыляла к стулу и села напротив полковника. Эймс покачал головой. Он снял свой странный шлем с высоким гребнем, и Эмма поразилась, насколько же полковник был стар. Казалось, что он был старше даже самого короля, хотя трудно было представить, чтобы кто-то мог столько прожить. Его усы и борода были настолько седыми, что практически светились в темноте.

— Никому не нужен Бог, — повторил Эймс, будто бы не услышав слов Эммы, — потому что всем нужно то, чего от него можно добиться. Вернуть родных, любимых. Истребить всех врагов. И, наконец, заключить вечный мир, где всем всё воздаётся по справедливости. Только каждый верит, будто Бог будет на его стороне, а не на стороне противника. Что его похвалят за совершённое добро, а не покарают за забытое зло. Если Освободитель действительно такой, каким его рисуют, первым делом он уничтожит меня, как самого великого грешника. Вот будет забава.

— И всё же вы собираетесь его вернуть?

— У меня нет выбора, — сказал полковник. — Иначе мир не спасти.

— Так вот значит в чём дело, — присвистнула Эмма. — Мы не просто эгоисты, которые хотят себе исполнителя желаний. Мы спасители мира. Чудненько.

— Грядёт царство тьмы, — сказал полковник. — Всё закончится. Все закончатся. И мы ничего не может с этим сделать. А вот Освободитель — он точно сможет.

— О чём вы говорите? Это что-то вроде конца света?

— Не может закончиться то, что никогда и не начиналось, — с особой жёсткостью вдруг произнёс Эймс. — Всё это время мы верили, что живём в свете. Нет. С самого начала была только тьма. Мы просто этого ещё не знали.

— Раз так, то какая разница? — разговор уходил куда-то не туда, и это Эмму начало раздражать. — Что для нас изменится, если мы ничего не замечали?

— Я знаю, что ты жила в страхе, — вдруг молвил Эймс, посмотрев Эмме прямо в глаза. — Ты его ненавидела, ты его боялась — и всё же, он был частью тебя, неотъемлемой. Чем-то, что делало тебя живой. Там, где нет ни начала, ни конца, ничто не может умереть — но ничто не может и жить. Не будет тебя, не будет твоих детей, не будет детей твоих детей, потому что не будет вообще ничего. Точнее, только ничего и будет.

— Я не понимаю… — протянула Эмма, чувствуя, однако, как холодок ползёт по её коже.

Эймс сокрушённо кивнул.

— Я всё пытался понять, почему он выбрал именно тебя. Вот только стоило поговорить с гибридом, как всё встало на свои места.

— Гибридом?

— Ты называешь его Саргий. Гибрид экзальта и человека из Вне. Самая живучая, сильная и выносливая комбинация. Способная, наверное, даже бросить вызов Эдему при определённых обстоятельствах.

— Мы же вроде пытаемся вернуть Освободителя, разве нет? — нервно усмехнулась Эмма. — Зачем нам бросать вызов Эдему?

— Эдем нам не друг. Более того, сомневаюсь, что он друг даже Освободителю. Ведь не просто так он сбежал из собственного рая, верно?

— Вы сказали, что ему стало стыдно. Он не захотел жертвовать собой ради нас.

— Да. И это может быть только одной из причин. Но не будем далеко уводить разговор. Тебя ведь выбрали не просто так.

Эмму вдруг пронзило ощущение, будто этот разговор уже происходил сотни и сотни раз. Помотав головой, она постаралась сфокусироваться. «Сейчас или никогда. Другого шанса не будет».

Поднявшись со стула, она подошла к полковнику и спросила, постаравшись придать голосу самый невинный тон:

— Правда? И за что же меня выбрали? Уж не за красивые ли глазки?

Эймс буравил её стальным взглядом. У Эммы мигом всё сжалось внутри. «Он знает? Откуда?!»

— За мной должны были отправиться шестеро, — неторопливо произнёс полковник, не сводя с медички глаз. — Когда я отбывал из Города, я уже примерно знал состав. Только с одним избранным были проблемы. Точнее, с избранной. Тобой. Тогда ты ещё не похитила склянки, не уничтожила результаты исследований. Не навлекла на себя гнев короля. И всё же, я знал, что ты прибудешь. Сомневался только, что всё произойдёт так, как было предсказано. Сейчас у меня нет никаких сомнений. Всё должно пройти по плану. В моих действиях нет никакой ошибки.

Он так быстро поднялся, что Эмма отскочила от неожиданности и перевернула стул, на котором сидела. Эймс протянул ей железную руку и сказал: