— Потому мне и пришлось вернуться, — произнёс Учитель. С удивлением Джек услышал в его голосе оттенки грусти. — Любовь не спасёт тебя, пацан. Только миссия может это сделать. И тогда ты сможешь спасти саму любовь. Я должен был прийти тебе на помощь раньше. Должен был помочь вытащить девчонку. Тогда бы всё было намного проще. Но теперь — теперь тебе остаётся только мстить. И я знаю, кто виноват.

— Почему на нас напали? — спросил Джек.

— Видение, что ты принёс, вызвало в церкви вооружённый переворот. Идём со мной — и мы создадим мир, в котором никому не придётся терять любимых.

***

Они уже стояли у конвейера, ведущего в распахнутую пасть разогревающегося утилизатора, когда Учитель в последний раз спросил:

— Ты точно уверен, что хочешь этого?

Джек молча кивнул. Учитель больше не стал спорить. Он подошёл к конвейеру и водрузил на него обёрнутое в белый саван тело Рэнди. Джек смотрел, как дорожка с холодной неумолимостью увлекает останки его друга в голодный зёв машины. Когда утилизатор зашипел, перерабатывая Рэнди, Джека чуть не прорвало на слёзы. Но он сдержался — ему ещё нужно было скормить машине тело Анни.

Он солгал Учителю. Он не хотел этого делать. Зато прекрасно знал, что мессианцы понимают под «сохранением». У них были специальные саркофаги — огромные холодильные камеры, в которых они хранили умерших, надеясь, что Освободитель вернётся и вернёт всех к жизни. Мессианцы очень щепетильно относились к ним, считая замороженных мертвецов реликвиями. Вот только однажды одна небольшая банда забрела на склад, принадлежавший церкви, и нашла саркофаг. Долго не раздумывая, они вскрыли холодильник и извлекли тело. Когда прибыли агенты церкви и начали пытать несчастных гангстеров, те признались, что сделали это из чистого интереса. Они тоже слышали о мессианцах — и их мучило любопытство. Что же будет с телом, если вытащить его из саркофага?

Труп сгнил и развалился, вот что произошло. Даже если Освободитель каким-то образом вернётся, он точно ничего не сможет сделать с тухлыми останками. Потому Джек не хотел нарушать покой мертвецов. Пусть отдохнут.

Когда-то давно он прочёл мемуары Адама — неотредактированную версию. Ту, которую церковь спрятала от всеобщих глаз куда подальше. Кровь до сих пор стыла в жилах от того, что он узнал.

Когда Адам вернулся из мёртвых, он прекрасно помнил свою смерть. Момент, когда его обезглавили, снился ему чуть ли не каждую ночь. Весь остаток своей долгой жизни бывший сержант провёл в страданиях. Он хотел умереть — но не мог: новое тело не позволяло. Он проклинал Освободителя и других, что увидели в нём святого. Он проклинал тех, кто жаждал стать экзальтами, просто потому что им хотелось быть особенными. Но больше всего он проклинал себя. Проклинал, что столько сделал для людей, заставив Бога решить, будто легче вернуть его из мёртвых, чем дать умереть.

И даже если был способ вернуть Рэнди и Анни, они бы всё равно вернулись другими. Они бы запомнили свои смерти — и они бы Джеку ничего не простили. А если бы и простили, Джек бы их сам возненавидел. Учитель был прав. Нужно смириться с действительностью. Он слишком долго жил в сказке и не хотел осознавать, насколько жесток мир. Да, он прожил отличную жизнь. Теперь её остаток он посвятит исполнению миссии — чтобы никому больше не пришлось страдать так, как пострадал он.

Он прекрасно понимал всё это. Но как же, чёрт возьми, ему хотелось вернуться обратно: в дни, когда он просто весело проводил время с Анни и Рэнди — лучшими людьми, которых он когда-либо встречал. Которые всегда были рядом и поддерживали в трудную минуту. Верный друг и любимая женщина — чего ещё мужчине нужно в жизни?

Джек понимал, какое это всё ребячество. Конвейер подтащил тело Анни к утилизатору, и тот зашипел, расщепляя труп на атомы. Джек стиснул зубы, чтобы не расплакаться. От вставшего кома в горле становилось трудно дышать.

Время не отмотать назад. Мертвецов не воскресить. И никак не исправить ошибок, что совершил.

Он сжимал и разжимал кулаки, повторяя про себя слова Учителя: мужчина должен принять свою судьбу, какой бы она ни была.

Он должен двигаться вперёд. Он должен выполнить возложенную на него миссию.

Утилизатор уже отключили, а Джек всё смотрел в дыру, в которой исчезли его друзья. Учитель положил ему руку на плечо и тихо сказал:

— Пора.

Джек кивнул и утёр нос кулаком. Вместе с Учителем они вышли в распахнутые монахами двери и двинулись по едва освещённому туннелю.

Они находились под самой маленькой часовней, находившейся на окраинах. Всю свою жизнь Джек считал, что она заброшена. Оказалось, церковь использовала её только в исключительных случаях для решения каверзных вопросов. Вроде того, что возник сегодня.

Завидев Джека, монахи падали на колени и шептали молитвы. Сначала Джек сторонился их, пока Учитель не сказал:

— Не бойся. Благодаря тебе они снова обрели самое важное в мире — надежду.

Трудно было их винить, подумал Джек. Большинство людей уже считали Освободителя всего лишь мифом. Сказочкой Синдиката для удержания людей под контролем. Джек же принёс неоспоримые доказательства его существования. А значит, всё было не напрасно. Любые жертвы оправдывались. Мессианцы верили: когда-нибудь Освободитель вернётся и спасёт своих детей. Остальные считали такие надежды напрасными. Большинство высших чинов церкви смирились с мыслью, что их миссия — просто чепуха. Заветы Освободителя никому не нужны и единственное, что церковь может сделать — это захватить больше власти, чтобы заставить людей хоть как-то подчиняться Божьему Порядку.

Видение не на шутку всех перепугало. Стоило Джеку передать воспоминание об Освободителе церкви, как несколько мессианцев тут же слили его собратьям. Пламя веры разгорелось с такой силой, что совет кардиналов не нашёл ничего умнее, как попытаться утихомирить всех с помощью вигилантов. В итоге, они только подлили бензина в огонь.

Больше половины церковников принадлежали к фракции прагматиков. Их уже не интересовали пророчества и знамения. Самой большой проблемой они считали власть короля. Другой головной болью стали слишком скудные вооружённые силы церкви. Пока солдат так мало, считали прагматики, с мнением верующих Синдикат никогда не будет считаться. Десятки остальных фракций занимались постоянными спорами о будущем. И лишь мессианцы всегда держались в стороне, считая, что их время ещё не пришло.

Когда видение Джека достигло верхов, даже самые закоренелые прагматики поняли правоту мессианцев. Другое дело, что большинство высших церковников просто не хотели отпускать власть, к которой так привыкли. Не желая терпеть смены курса, они предпочли развязать войну.

Ребята Джека не были первыми жертвами — ими стали вигиланты-мессианцы, подчинившиеся общему сигналу сбора. Учитель говорил, что стычки все ещё шли по всему Старому Городу. Но даже посреди всего этого хаоса мессианцы сумели схватить человека, приказавшего ликвидировать Джека, а также его подчинённых.

И сейчас, Учитель вёл Джека к нему.

Путь не занял много времени. Они подошли к двум монахам, охранявшим большую железную дверь с решётками на ней. Увидев Учителя и Джека, монахи поклонились. Один достал ключи и отпёр замок. Его руки тряслись.

— Что с тобой? — поинтересовался Джек.

— Я недостоин вашего взора, — пробормотал мужчина в ответ. Джек хотел возразить, но монах, наконец, справился с дрожью и открыл дверь.

— Заходи, — сказал Учитель.

Стоя на пороге, Джек почувствовал прилив ярости. Он готов был разорвать мерзавца, лишившего его самого дорогого, но тут ему на плечо положил руку Учитель и произнёс:

— Я понимаю твои чувства. Потом ты можешь сделать с ним всё, что угодно. Но если убьёшь его сразу и не спросишь, зачем он это сделал — будешь мучиться всю оставшуюся жизнь.

Джек медленно кивнул, сердце его колотилось как бешеное. Сама реальность стала будто бы расплываться, так сильно он взвинтил себя. Переступив через порог, он оказался в маленькой камере с единственной лампочкой над головой. Учитель включил свет.