33.

Опершись рукою о дверной косяк, Петяша вплотную придвинулся к Димычу и внимательно взглянул в его глаза. - Это ты - шутишь так? Но нет; судя по выражению глаз, Димыч далек был от мыслей о розыгрышах. Скорее, он был охвачен непонятно чем вызванной тревогой за него, Петяшу... Но Катя-то тут при чем?! - С тобой - точно все нормально? Мы же вместе были, когда с нею познакомились, - раздельно, убедительно глядя Димычу в глаза, произнес Петяша. - Когда ходили в издательство. То есть, уже после издательства, когда по магазинам-ресторанам отправились. Во взгляде товарища появилось что-то новое - что именно, Петяша понять не смог. - Пойдем-ка, - сказал Димыч после некоторой паузы. - Пойдем сядем, нормального кофе сварим и без суеты, обстоятельно так, во всем разберемся. Разговоров - хватило едва ли не до вечера. Подробно, пошагово сравнивая воспоминания о ходе событий, выяснили следующее. По магазинам Петяша, оказалось, если и ходил, то - один и притом в совершенно бессознательном состоянии, ибо Димыч точно помнил, что перед свершением покупок решено было все-таки, для пущего облегчения расставания с деньгами, выпить. С этой целью отправились, чтобы избежать слишком уж сильного расхождения с Петяшиным предложением, в баню, где Петяшу - после парилки, да с отвычки, да под коньячок с кофейком - развезло так, что Димычу пришлось доставлять его на такси прямым ходом домой. Время было, однако ж, еще не позднее, а посему он и решил, раз уж Петяша полностью неконтактен, навестить место службы, где немедленно по его прибытии образовался аврал, плавно переходящий в состояние сумасшедшего дома. В порядке ликвидации оного пришлось даже лететь в Москву, откуда он, Димыч, вернулся лишь нынче поутру - так что, понятное дело, никакой Кати он не знает и никакого Бориса, живого или мертвого, под дверью Петяшиной квартиры не наблюдал. Слушая его повествование и, в свою очередь, излагая то, что помнил сам, Петяша никак не мог отделаться от мысли, что появление Димыча помешало додумать какую-то крайне важную мысль. Помимо этого, вертелось в мозгу и еще что-то, явно не сообразующееся с Димычевым рассказом, как-то опровергающее его... Стоп! - Димыч, погоди! Погоди, пока не забыл!.. Что за записку ты мне оставил, в таком случае? Малопонятно этак, однако -устрашительно... Сейчас найду. Сорвавшись с табурета, Петяша ринулся в комнату и выдвинул ящик стола, где вместе с наличными должно было находиться и Димычево послание. Где же?.. А, вот! Вернувшись в кухню, Петяша выложил листок на стол. - Не знаю, - медленно проговорил Димыч, внимательно прочтя бумажку и даже глянув ее на просвет. - Просто отказываюсь понимать. Не писал я этого! Под рубашкой у Петяши образовался липкий, тряский холодок. - Как - "не писал"? Записка - не твоя? - Н-не знаю, - неуверенно повторил Димыч. - Почерк - мой; точно. Но я этого не писал. Напрочь не понимаю, что бы вся эта мутота могла значить. - И Катя... - ослабшим, всякий напор и разгон утратившим голосом продолжил перечень несообразностей Петяша. - Она же тебя помнит... Это она мне сказала, что ты меня, вместе с нею, привез домой, а потом позвонил куда-то, оставил записку и ушел. Димыч сделался страшен. Судя по лихорадочному блеску глаз, теперь уже он - и не без повода, надо заметить! -подозревал себя в помрачении чувств.

Нет, все же - вздор, что сотня лет чтения фантастических романов так уж переменила человеческий менталитет, снабдив людей устойчивыми стереотипными реакциями на любые возможные необычности! Фантастика - в наше время повальной утраты общественного интереса к науке (а ведь как Гагарина с плакатами-то встречали!) и подмены тяги к знаниям тягой к вере - разве что сообщает читателю о том, чего не бывает на свете. В сверхъестественное готовы поверить лишь те, кому больше не на что надеяться, и вера эта приводит разве что к обогащению так называемых колдунов, ведьм и прочих "корректоров кармы", во множестве рекламирующихся через любую газету. Неудивительно, что нормальный грубый материалист, столкнувшись с чем-нибудь непонятным, не укладывающимся на первый взгляд в рамки его грубого, материалистического миропонимания, первым делом устремится проверять здравость психики или уж, на крайний случай, даст зарок - вот прямо с завтрашнего вечера! - бросить пить. Что, в свою очередь, способствует обогащению частнопрактикующих невропатологов или тех (забыл, как эти врачи называются), кто лечит от алкоголизма...

- И во второй раз, - говорил Петяша, понемногу наращивая темп, - когда Борис прямо на лестнице помер, она тебя помнила... И ты ее помнил! Тут Димыч вздохнул с некоторым облегчением. - Но Борис-то не помер? - Нет... - растерянно ответил Петяша. - Он потом еще приходил. - Не в виде какого-нибудь зомби, надеюсь? - Нет. - Значит, не было всего этого?! - уже зло, взведенно этак, спросил Димыч. - Может, и не было... Внезапно Петяшу тоже охватила сильнейшая, отчаянная злоба. - А что тогда было?! - заорал он. - Что?! - А я откуда знаю?! - заорал тоже, отвечая вопросом на вопрос, Димыч. Мне, думаешь, легче, чем тебе?! Злоба мгновенно исчезла. Сделалось совестно - что за истерики, в самом деле... Димыч ведь тоже должен бы переживать что-то, не сильно отличающееся от его, Петяшиных, собственных страхов. - Извини, - медленно проговорил он. Стоило успокоиться, как у Петяши снова возникло чувство, будто он запамятовал о чем-то важном и впрямую относящемся к предмету беседы. Только теперь это явно были не размышления, прерванные приходом Димыча, а нечто более давнее и, безусловно, более материальное... Вот болван! - Димыч! Совсем забыл... Борис в последний свой приход, сегодня с утра, принес какую-то тетрадь. Сказал: часть дневника этого самого Флейшмана! - Ну-у?! Настроение Димыча кардинально переменилось. Теперь лихорадочный блеск в глазах его означал припадок обнадеженного любопытства и вместе досаду на дырявую память друга, умудрившегося забыть о такой важной вещи. - Читал уже? - Нет, не успел. - Тащи!

34.

Покинув кухню, Петяша принялся мучительно вспоминать, куда подевал эту чертову тетрадь - в обозримом пространстве ее не наблюдалось. Осмотрел стол, пошарил в ящиках... Нету! Петяша еще раз попытался восстановить в памяти, что он делал до того, как отправиться на поиски врача, понимающего в человеческой психике. Вроде бы на стол бросил... В кухню с ней не ходил. Тетради в грязно-коричневой липкой обложке не было нигде. Впрочем, ежели этот Флейшман - такой уж из себя могучий волшебник, что ему стоило вернуть пропажу на место? - Ну? - поинтересовался возникший в дверном проеме Димыч. - Нету нигде. - Т-та-ак... - Димыч со злобной сосредоточенностью почесал подбородок. - Кто, говоришь, в квартире был и выходил куда-нибудь после того, как этот Боря тетрадь принес? - Тут взгляд его упал на notebook, о коем Петяша давно уж успел позабыть. - А это еще откуда? Купил? Лучше бы нормальную железку приобрел, пижон несчастный! Оно - и дешевле раза в три... Петяша не отвечал. Он стоял столбом, словно его расчетливо треснули по маковке, прилично контузив, но не сбив с ног. Значит, Катя... Меньше всего ему хотелось подозревать в чем-нибудь Катю. Так с нею было здорово, и... Петяша сморщился до того, что в висках заломило. Конечно, ему теперь есть, что терять, и наработанное за время бродячей жизни неверие в бескорыстное доброжелательство к своей персоне должно бы от этого только обостриться. Ан - хрен! Притупился, поистрепался инстинкт самосохранения... - Ты - хоть знаешь, куда она ушла? - дожимал тем временем Димыч. - Кто такая? Где живет? Телефон ее хотя бы?! Только теперь Петяша осознал, что за все проведенное вместе время не удосужился выяснить даже Катиной фамилии. Зачем бы? - Телефон... Телефон она должна была оставить... - Где?! Петяша снова оглядел захламленный стол. Из-под корпуса notebook'а, верно, торчал клок бумаги. - Вот, наверное... ага: один-два-пять, три-пять, ноль-восемь. Димыч, досадливо крякнув, выдернул бумажку из его рук. - Значит, так. Если эта тетрадь была взаправду, то - сам понимаешь. А если, что тоже можно допустить, Борис на самом деле мертв, у меня просто провалы в памяти, а у тебя -галлюцинации по двадцать пять кадров в секунду... Уж и не знаю, что тогда. Ладно, там будет видно. Где ближайшие таксофоны с карточками? Чтоб из твоей квартиры не говорить... - Разве что - на Горьковском. - Ага... - Димыч секунду помедлил. - Тогда подожди, я -скоро. Сейчас проверим, откуда она меня знает. И - знает ли вообще. - Может, не нужно? - нерешительно возразил Петяша. - Она сказала, завтра с утра приедет... - "Сказала"... Мало ли, кто что сказал! Сиди; я сейчас. Откачнувшись от косяка, Димыч шагнул в прихожую. За ним хлопнула дверь. По лестнице дробно защелкали каблуки.