Но зачем?

Сама же скандалила, сама же тупила, сама же мозг выносила, что ей чего-то не хватает и все не так. А теперь любовь у неё, видите ли, проснулась. Как же руки чесались встряхнуть ее за шкирку после слез Аленки моей, прорычать в наглое лицо с бесстыжими глазами: какого лешего ты у меня под ногами крутишься?

Всегда придерживался правила никогда не оскорблять своих бывших женщин, а тем более, руку не поднимать. Без разницы, как долго я с ними был. Ведь это всецело мой выбор, пусть и в прошлом. Поэтому я решил, что буду адекватным.

Нет, сквернословить и посылать — это не в моем стиле.

Все что мне нужно было, чтобы меня оставили в покое и не совали настырно свой нос в мою семью. Тем более, я не из тех, кто будет закрывать глаза на то, что склочная баба расстраивает мою беременную невесту.

Пусть радуется, что малой кровью отделалась, а ведь могли бы и по закону притянуть за шубку из натурального меха, да так, что мало бы не показалось. Прежде, чем закинуть руки за голову, смотрю на браслет, что Аленушка для меня сплела. Пусть, я мужик неотёсанный, не особо в искусстве сведущий, но чисто по-человечески тоже кое-чего понимаю.

Вижу талант, вижу какая усердная тонкая работа – далеко не каждому дано. Гордость за любимую в груди зарождается. Никогда не увлекался такими вещами. Для меня все что на руку цеплять бабские цацками считалось.

А ту, надо же, понравился!

Прямо по мне вещь. А то, что руками любимой женщины сделано — это вдвойне приятно и ценно.

– Хочу завтра скинуть свои идеи Вере Юрьевне. Поможешь мне по мейлу отправить? – мягкий голос журчит, сквозь мысли пробирается. — А вдруг ей понравятся мои идеи с сумочками и косынками «стюардесса»? Тут же напрягаюсь. За воротник пижамной рубашки словно холодная змея ползет. Не нравится мне эта дружба. Фиг его знает, что значит косынка «стюардесса» … Да и факт того, что моя Алена стала тесно общаться с женой этой гниды наизнанку выворачивает.

Если уж во что я не верю, так это в совпадения!

– Представляешь, супруг Веры Юрьевны перепутал меня со спины с ней, когда я из магазина выходила.

Еще того не лучше!

Брови угрюмо на переносице съезжаются. Что-то неприятное шевелится прямо в районе сердца. Я уже давно забыл, что это такое, а с Аленкой моей все то, что так глубоко во мне дремало, будто всколыхнулось. Страх жрет нас вместе с кишками. Поэтому я пахал всю жизнь, не жалея ни себя, ни сил, не здоровья. Всякий дискомфорт рано или поздно становится привычным, обыденным. Со временем я просто адаптировался к жизни в постоянном дискомфорте. Страх ошибиться, страх лишиться бизнеса, страх бедности – все это лишь толкало меня вперед, делало сильнее.

А вот тревога за жену и еще нерождённого ребенка - это совсем другое! Здесь я настроен анализировать все особо тщательно. Еще пара идиотских совпадений и… кто-то точно отправиться к праотцам! Тем более, срок приличный - девятый месяц пошел. Глаз да глаз. Я мог бы запретить. И, скорее всего, Алена послушалась бы, под мою волю прогнулась.

Но есть одно «НО»…

Расстраивать и спорить с женой не хочу — это все равно, что плевать против ветра. И вот что интересно: в какую сторону ни плюй, а всякий раз против ветра получается. Что я, враг себе? Мне мир в доме нужен. Аленке охрану выделю. Пусть смотрят за каждым жестом, докладывают о каждом вдохе, о каждом шаге жены. А если совпадений станет так много, что они станут доказательством… Тогда с Лазаревым будет совсем другой разговор.

– Иди ко мне, милая, – маню к себе Аленушку, похлопывая рядом по дивану. – Соскучился.

И она, отодвинув в сторону свое рукоделие, безропотно идет в мою сторону. На изящно вылепленном личике улыбка Моны Лизы расцветает.

Который раз поражаюсь, насколько эта еще совсем юная девушка не по годам мудрая. Ведь подчиняясь, она в буквальном смысле мною повелевает.

Глава 65

Глава 65

Дима

– Дим?

Встревоженный голосок Алены прокладывает путь сквозь мое сонное сознание.

– Мм-м? Что такое, милая?

На автомате тянусь к выключателю. За окном еще темно. Не могу понять то ли ночь, то ли утро ранее. Рассеянный свет мягко подсвечивает спальню и я, привстав на локте, в полумраке вглядываюсь в личико жены.

– Мне кажется, началось…

Вскакиваю на постели, как ужаленный. Настенные часы ровно пять утра показывают.

– Что? – провожу пятерней по затылку, пытаясь разобраться почему такая нестыковка произошла. — У тебя же на десятое декабря дата стоит?

Алена сопит недовольно, прежде чем ответить:

– Дим, ну это же не твоя бухгалтерия! – тяжело поднимаясь с постели, опускает ноги в тонких белых носочках на ковер. – Это малыш и он сам знает, когда ему время появиться на свет, - Алена с намеком приподнимает изящную светлую бровь: – И это время сейчас.

Поднимаюсь с кровати, завязки на пижамных штанах развязываю. Где эти чертовы джинсы?

– Ну, в смысле… — провожу пальцами по подбородку, смотрю напряженно из-под бровей на жену. — Это не опасно?

Алена, снисходительно улыбнувшись, подходит к стулу и, сняв со спинки мои штаны, приблизившись, обхватывает теплыми нежными руками за торс.

Голубые озера глаз смотрят снизу вверх так спокойно, что моя недавняя паника почти на «нет» сходит.

– Конечно, нет, дорогой! – успокаивает. — Все так, как оно и задумано природой, – едва касается изящными пальчиками моей грубой покрытой щетиной скулы. — Достань сумку из шкафа, а я пока позвоню Наталье Сергеевне.

Как был, в пижаме, тороплюсь в коридор, только одного не могу понять - какую сумку? Синюю дорожную?

– Да, мы в течении получаса будем в больнице. Хорошо, Наталья Сергеевна, обязательно! - доносится голос Алены из спальни, когда я возвращаюсь со своей ношей. Сбросив вызов, любимая, прикусив губу, растирает медленными движениями поясницу, но, когда замечает меня с сумкой в дверном проеме, глаза, подернутые поволокой боли, озадаченно распахиваются шире.

– Ты зачем дорожную сумку достал?

Улыбается, глядя на меня, а я, как дурак, стою - не догоняю, что не так.

– А-ааа! Мысленно хлопнув себя по лбу, тороплюсь в гардеробную, где своего часа уже несколько месяцев дожидается прозрачная сумка для роддома. Через специальное окошко можно без труда разглядеть содержимое: памперсы, салфетки, лосьон и множество всего, что, как утверждает Алена, просто необходимо для младенца.

Через пару минут мнусь у выхода из квартиры, стараясь собрать в кучу хаотичный поток мыслей. Хожу по квартире, как завхоз, беспокойно оглядывая новое хозяйство и сверяясь со списком, ничего ли не забыл. Егорка, будто чувствуя мое настроение, под ногами вертится. Шикнув на зверька, потираю лоб, пытаясь сосредоточиться.

– Ключи, документы… черт! – останавливаюсь возле вешалки, оглядываюсь по сторонам. Напряжение мышцы на скулах сводит. — Вроде бы ничего не забыл.

Сажусь на корточки и привычным движением ставлю изящную ножку жены себе на колено, чтобы застегнуть замок на зимнем сапожке. Накидываю шубку на плечи любимой, заботливо застегнув на все пуговицы, поправляю широкий воротник. Затем стремительно накидываю на себя куртку и пропускаю к выходу первой жену. Прежде чем выйти в общий коридор, Алена замечает и ее голос дрожит от смеха.

– Дорогой, ты только сам обуться не забудь.

С удивлением опускаю взгляд вниз. Чертыхаюсь, глядя на свои ноги в носках. Путь до родильного дома занимает не так уж и много времени. Светофоры зелёным путь освещают. В роддоме встречает раздражающий запах медикаментов. Минут сорок у нас уходит на заполнение всяких документов и только потом нас отправляют в родовую палату. Нервничаю так, как в своей жизни не нервничал.