В инфополе Нуслайта нашлось несколько любопытных видео с бойцами Стального Клыка обладающими ярко выраженными признаками инсектоидов. Судя по всему, какие-то перехваты с Раздора, как считали одни, или же качественная подделка, по официальной версии.

Точно такую же версию транслировали мятежники на Прокхате и вот это было тревожнее всего. Потому что Имперские Каратели и их Владыка участвовали в боях за Раздор, и раз они считают что Воннерут жук – это может быть небеспочвенно.

Рэм несколько часов изучал всё что смог найти из записей с новым Воннерутом. Но ничего кроме желтизны кожи в глаза не бросалось. Паучьими лапами новый император не махал, жвалами не клацал. Вполне может быть и утка, вброшенная Раберсами. Не зря ведь они все выбрали целью бегства именно Мон-Го-Риан. Контрразведка, службы безопасности, военная разведка. Раберсы знали больше других, или же могли делать вид, что знают.

Голод отвлекал. Когда заходил Параноик – Рэм встречал его волчьим оскалом.

– Готов? – спрашивал коренастый. Взгляд его постоянно бегал. Уголок рта подрагивал.

Рэм терпеливо отвечал:

– Я хочу поговорить с Падалью.

Но, как и в предыдущие попытки, разговор не задавался.

Бандиты не мыслили теми категориями, что и Рэм. Их интересовали дурацкие вещи. Проверочные. Падаль потребовала выяснить их реальные имена. У неё был доступ ко всей информации империи, а она хотела знать, что про неё могут узнать в Доме Раскаянья. Понятно, что таким образом главарь «панды» (раз уже они так любят слова на «п») хотела проверить дознавателя, но это можно было сделать иначе. Белый диван, дорогой напиток и личная шлюха добились бы большего, чем требование срать в ведро и жрать по команде. Психологи…

Рэм про эту банду нашёл всё в первый день. Просто из злости. Но резонно посчитал, что потом свободы на личные изыскания у него может оказаться поменьше, а узнать нужно было многое. Голод можно и потерпеть. Да и не оказалось у «пандитов» ничего достойного. Двенадцать бойцов высшего звена, с лидером. Неопределённое количество разовых компаньонов, в основном все из одного квартала. Дешёвые побоища на улицах с конкурентами. Никаких серьёзных дел и преступлений. Каждый известен Дому Раскаянья, каждый имеет ряд штрафов или заключений. Сферы влияния пересекаются ещё с пятью бандами подобного плана. Это как на рыбалке ситечком ловить мальков, когда в толще воды прячется многокилограммовый трофей.

Консворт знал про них, но ещё надеялся на разум Падали.

И сегодня решил, что хватит, наигрался в позёра. Стратегия не сработала, стратегию надо менять.

– Кеса-а-а-ан! – гаркнул он. – Кеса-а-а-ан Вагнерс!

И вновь погрузился в экран. Глаза зудели. Красные, наверняка, как у обдолбавшегося прокхатовца. Через несколько минут повторил тягучий зов. Наконец-то дверь отворилась. Параноик выглядел встревоженным. Консворт бросил на него короткий взгляд:

– Скажи Илиане, что я всё сделал. И, кстати, Марш Элендар сотрудничает с Домом Раскаянья.

Параноик, он же Кесан Вагнерс, шестидесятилетний уроженец Примы, чуть побледнел.

– Давай, давай. Поторопись. Жрать хочу, – сказал Рэм. Биография Кесана была весьма скромной и, как у миллионов других жителей Трущоб – предсказуемой. Родился на дне столицы и тут же и умрёт. В армию не подошёл, договоров с храмами не имеет. Семьи нет. Талантов нет. Корм для уличной войны.

Параноик кашлянул. Неуверенно прикрыл дверь, но не до конца.

– Марш… Это кто?

– Перхоть, – не поднимая головы ответил Рэм. – Знать надо своих боевых товарищей. Неси пожрать уже и вызови Илиану.

– П… Падаль?

– Я знаю о вашей «панде» больше чем вы сами? – вскинулся Консворт. – Насколько мне известно других Илиан у вас нет.

Потерянный Кесан ушёл. Его шаги застыли в нескольких футах от каморки Рэма, а затем уже с большей уверенностью растворились где-то в квартире. Минут через десять он притащил коробку с разогретым концентратом. Поставил на пол перед Консвортом. Осторожно положил в тару вилку.

– Не совсем то, на что я рассчитывал, – буркнул Рэм. Взял тёплый пластик в руки, и принялся, обжигаясь, поглощать пахучую смесь мяса и овощей. – У вас же под покровительством два кафе. Могли бы что-то приятное заказать там. А так давитесь… Этим…

– Перхоть крыса? – с сомнением сказал Параноик. – Врёшь ведь.

– Два года сотрудничает, вы слишком мелкая сошка для Дома, но под контролем вас держат, – с набитым ртом пожал плечами Консворт. – Ты командиршу свою вызвал?

Бандит кивнул. Информация может многое. Правильная, нужная. Когда с ней сталкиваются люди несведущие – получается вот как-то так. Пленный Рэм, сидящий на полу, неподалёку от ведра с помоями, и жадно уминающий концентрат, вдруг стал хозяином положения, несмотря на цепь. Кесан Вагнерс откровенно растерялся. Хотя мог бы вколотить дознавателю всю дерзость обратно в глотку, вместе с зубами.

– Ведро вынеси, воняет, – подсказал ему Консворт.

Параноик вновь потерянно кивнул. Взял лязгнувшую тару для дерьма и вышел. Рэм проводил его взглядом, стараясь неторопливо пережёвывать пищу. Как же, иногда, бывает вкусна эта химическая дрянь. Не мясо, конечно, собственного приготовления, но тоже – прекрасно заходит.

***

– Покажи, – сказала Падаль. От неё пахло духами, да и выглядела женщина так, словно собиралась на свидание и в её планах было закончить заветную встречу в постели. В паху сладко заныло. В Илиане чувствовалась примесь притягательного греха и опасности. Да и то, что десять лет Падаль отработала в эскорте – добавляло волнения. Как ей удалось сколотить банду – раскопать Консворт не смог. У всех есть тёмные пятна. Но Папа работал в том же эскорте охранником. Скорее всего оттуда ноги и растут. Ум и кулаки. Биография солокерца была интереснее прочих. Самый опасный противник среди людей Илиан.

– Смотрите, – опустил воротник Рэм, показывая след от ошейника.

– Покажи доказательства того, что Перхоть стукач, – терпеливо пояснила Падаль. Глаза её чуть сверкнули. Консворт хмыкнул, распрямился, насколько позволял стул, заботливо принесённый Параноиком перед тем, как явилась красотка.

– Как вы себе их представляете? Большой красивый конверт с бантиком, на котором написано «Доказательство»? – сказал он. – Я нашёл эту информацию, вы используете. С моей стороны всё честно, несмотря на не самое лучшее обхождение.

– Ты живой. Этого недостаточно? – спросил Папа.

– У нас не выйдет полноценного сотрудничества в таких условиях, – Рэм окинул взглядом кабинет. – Информация за еду – у вас имеются сложности с правильной мотивацией. Я ведь могу и к конкурентам уйти.

– Я думаю ты врёшь, – подытожила Падаль. – Хочешь расколоть нас.

– Да, такую серьёзную организацию развалить, – покивал Консворт, представляя, как поворачивает женщину лицом к стене, срывает юбку и злость с лица красавицы смывается наслаждением, когда он входит в неё. Яростно, жёстко. «Нет» превращающееся в «да» – что может быть прекраснее.

Он закинул ногу на ногу и продолжил:

– Это была бы большая победа Дома Раскаянья. Мне выдадут не стальной ошейник, а кожаный. Операция по внедрению завершена блестяще. Спасибо.

От удара Папы зазвенело в ушах. Ладно… Ладно. Смерив его взглядом, Рэм уставился на Падаль.

– Ты много узнал. Это хорошо. Но что из тобою сказанного правда, а что нет? – глаза у неё были красивые, ничего не скажешь. Вот бы увидеть томную поволоку… Рэм, адова ты канитель, прекращай!

– Проверяйте. Если я где-то ошибся – можете лишить меня ужина, – прищурился Консворт. – Хотя о чём это я… Не вздумай меня бить, а то я начну громко рассказывать твоё прошлое, Лиам Филонго!

Папа медленно опустил руку. Бросил быстрый взгляд на предводительницу.

– Хорошо, – кивнула Илиан. – Хорошо.

Она подошла ближе, изящно присела напротив, заглядывая в глаза Рэму.

– Будем считать, что тест ты прошёл. Параноик даст тебе следующее задание.