– А теперь ещё эта военная цензура, – продолжала Оксана Борисовна. – Людей сажают всё больше. Просто за слова.

Когда мы уже почти закончили, в подъезд вошла женщина, на первый взгляд вполне обычная, средних лет. Но что-то было в её глазах такое, что мне стало не по себе. Ощущение, как будто тебя просвечивают рентгеном, проникая во все самые потайные закоулки твоей души, и от этого ни спрятаться, ни скрыться. Может, где-то в органах работает?

– Здравствуйте! – она в упор посмотрела на меня.

Мы с Оксаной Борисовной поприветствовали её в ответ.

– Смотрю, у вас новый почтальон.

– Да, сегодня как раз первый день работает. Я, как говорится, показываю, ввожу в курс дела.

– Ясно. Посмотрю, есть ли что-то для меня?

Но в её ящике под номером семь как раз ничего и не оказалось. Потом по лестнице спустилась другая женщина, поприветствовала соседку, тоже заглянула в ящик. Но мы с Оксаной Борисовной уже выходили. Прежде чем железная дверь за нами закрылась, я услышала, как эта странная дама говорит:

– Симпатичная девочка! Жаль, что скоро умрёт!

Мне стало не по себе от такого приговора. Как? Почему? Я совсем не хочу умирать! Ещё пару месяцев назад мне было бы всё равно, но сейчас, когда я начала новую жизнь… Хотя почему я решила, что речь обо мне? – так подумала я в следующую минуту. Мало ли симпатичных девочек в одной только Коломне? Может, соседки обсуждали какую-то общую знакомую, которой врачи поставили неутешительный диагноз?

– Оксана Борисовна, а что это за дамочка? – рискнула я спросить свою наставницу, когда мы уже немного отошли от дома.

– Да какая-то не от мира сего! И имя у неё странное – Кассандра.

– Что, прям по паспорту?

– А то! Она ж приходит на почту, письма, посылки получает. Вот о чём думают родители, когда дают детям необычные имена? Кассандра Владимировна – оно ж даже и не звучит! Так вот она вообразила, что она такая вещая, знает чужие судьбы. Представляешь, как-то прибежала на почту, говорит Таньке, операторше: беги спасай своего сына, смерть к нему на машине приближается! Не то чтобы та вот так сразу ей и поверила, но для верности позвонила Максу. Тот не взял трубку, она отпросилась. Потом рассказывает, побежала встретить Макса с тренировки, а он, когда дорогу переходил, чуть под машину не попал. Буквально в последнюю минуту успела его назад оттащить. Но я думаю, это скорее совпадение. Сейчас же дураки всякие купят права и несутся как угорелые! А подростки… Вперят глаза в смартфоны и ничего вокруг не замечают! Но вот Танька теперь прямо так ей верит!… А вот и следующий дом.

В том доме ничего необычного не было – я, уже более-менее наученная, что делать, разбрасывала письма по ящикам, как вдруг моё внимание привлекло письмо с надписью «Розыск». Это слово написано было на конверте красными чернилами. Отправитель: военный комиссариат. Получатель: Андреев Пётр Васильевич. Видимо, человек скрывается от мобилизации. Тех, кто, получив повестку, готов бежать в военкомат, едва ли станут разыскивать. Будь сейчас на дворе сорок первый год, я бы, конечно, осудила того молодого человека. Но сейчас… Сейчас я мысленно пожелала, чтобы ни один военкомат его вовеки не нашёл. Но что делать с письмом? Оксана Борисовна как раз в этот момент пыталась засунуть толстую бандероль с журналом в другой почтовый ящик и на меня не смотрела. Можно было бы спрятать это письмо в карман пальто и по-тихому уничтожить: типа в глаза его не видела. Но я подумала о том, что если я так сделаю, то могу оказать этому Петру Андрееву медвежью услугу. Если он прячется где-то в городе, то он, вытащив письмо из ящика, будет знать, что надо быть осторожнее. Если же уехал куда-нибудь, письмо могут вытащить родственники и предупредить, чтобы не спешил возвращаться. Или чтобы прятался получше. Подумав так, я опустила письмо в почтовый ящик и взялась за следующее. Раз не стоит морального выбора: человек ты или почтальон, – то не надо его себе придумывать!

До обеда мы разнесли письма ещё в пару домов, потом вернулись на почту, пообедали тем, что с собой взяли, и отправились с новой партией корреспонденции по новым адресам. Однако больше ничего интересного и запоминающегося с нами не произошло. А вечером, вернувшись отчитаться Галине Викторовне о доставке, каждая из нас отправилась на заслуженный отдых до следующего рабочего дня.

Я могла бы дойти до остановки, дождаться автобуса на Непецино, и через час была бы уже дома. Однако что-то не давало мне просто так взять и уехать. Из головы всё никак не выходил уклонист, разыскиваемый военкоматом. Увидел ли он письмо, собирает ли вещи, чтобы свалить из города, а ещё лучше, из страны? Или же пребывает в блаженном неведении, в то время как военкомат строит на него свои планы? Понимая, что совесть моя не успокоится, пока я не узнаю, в курсе ли Андреев, я решила наведаться к нему в квартиру.

Номер дома я помнила хорошо. Квартиры – не особенно, но под его ящиком был заполненный доверху – там ещё выглядывал толстый журнал «Я бухгалтер». По счастью, журнал ещё не успели вытащить, поэтому квартиру мне удалось найти без труда.

Поднявшись на лифте на пятый этаж, я позвонила в квартиру.

– Кто там? – раздался из-за двери приятный мужской голос.

– Это почтальон.

Дверь открыл симпатичный молодой человек.

– Здравствуйте!

– Здравствуйте, Пётр Васильевич! – я поспешила перейти сразу к делу. – Если не хотите, чтобы Вас загребли, собирайте вещи и валите куда подальше. Вас разыскивает военкомат.

– Да, хорошо, я понял, спасибо! Я, собственно, живу у друга, приехал, чтобы полить цветы… Тс-с, – он вдруг приложил палец к губам. – Кто-то идёт.

На лестнице тем временем послышались шаги. Судя по всему, мужские, тяжёлые. Двое переговаривались между собой.

– Блин, надеюсь, это не за мной? – прошептал Пётр.

Ни слова не говоря, я втолкнула его в квартиру и сама зашла следом:

– Закрывай дверь!

Он молча закрыл её на ключ и на замок. Шаги тем временем становились всё ближе. А через пару минут раздался звонок.

Я тихонько посмотрела в глазок. На пороге стояли двое здоровых мужчин в форме.

– Есть простынь? – шёпотом спросила я Петра.

Он кивнул.

– Давай её мне.

В дверь тем временем позвонили ещё раз, более настойчиво.

– Кто там? – спросила я.

– Это участковый. Откройте, пожалуйста!

– Подождите, пожалуйста, пару минут. Я сейчас оденусь. А то я совсем голая.

Раздеваясь и разуваясь на ходу, я последовала за Петром в большую комнату. Хозяин только что вытащил из шкафа свежую простыню.

– На другой балкон перелезть сможешь?

– Наверное.

– Тогда давай туда.

С этими словами я увлекла его на лоджию. К счастью, балкон этажом ниже не был застеклён. Тогда я скрутила простыню и один конец привязала к каркасу подоконника морским узлом. Папа когда-то учил меня вязать такие узлы забавы ради. Говорил, они прочные, сами по себе не развязываются.

Подёргав за самодельный канат, Пётр открыл окно и, крепко ухватившись за него обеими руками, спрыгнул с подоконника. Затем, перебирая руками, спустился до уровня нижнего балкона. Вскоре он нащупал ногами его перила, спрыгнул за пол и только потом отпустил простыню. Убедившись, что молодой человек в безопасности, я схватила простыню, отвязала узел и закрыла окно.

– Девушка, Вы там скоро? – послышался из-за двери недовольный голос.

– Сейчас! Уже иду!

Опасаясь, как бы молодчик из органов не выломал дверь, я побежала открывать. За порогом стояли двое мужчин, и один из них был в военной форме. Видимо, из комиссариата.

– Здравствуйте! Чем могу вам помочь?

– Мы разыскиваем гражданина Андреева Петра Васильевича, – заговорил участковый, показывая удостоверение. – По нашим сведениям, он проживает здесь. Вы ему, собственно, кто?

– Я его жена. Гражданская, – добавила я поспешно, подумав о том, что сотрудники органов могут проверить мой паспорт. – Только где он, понятия не имею.

– То есть, как? Живёте с ним и не знаете, где он?