При последних словах он сделал легкий кивок в сторону Киры, и та ответила ему сияющей улыбкой. Зал при этом разразился рукоплесканиями и радостными криками, к которым даже я едва не присоединился. Я понимал, что так всех вдохновило. От герцога исходила аура уверенности и спокойной силы. Глядя на этого человека, почти невозможно было не верить в то, что его намерения благородны, и что он добьется своего.

Дождавшись, когда овации смолкнут, его светлость продолжил. Он говорил о том, что ждет помощи от каждого, кто может ее оказать. Долг всех живых — встать плечом к плечу против надвигающейся смерти. Нужно забыть о мелочных интересах и амбициях, о сиюминутных склоках и сварах. Все претензии друг к другу можно будет разобрать, когда гроза минует.

Меня поразило то, как смысл его речи был похож на то, что я совсем недавно говорил в карнарском тронном зале. Вот только герцог нашел себе гораздо более благодарную аудиторию: собравшиеся ловили каждое его слово, и то в одном, то в другом углу залы раздавались восторженные выкрики. Горожане Крюстера явно лучше осознавали надвигающуюся на них опасность. А может быть, герцог просто говорил убедительнее, чем я?

Закончил он на том, что победа непременно будет за силами живых. По-иному не может быть, ведь до сего дня силы зла всякий раз отступали, побежденные Мучениками. На сей раз будет то же — таково предсказание Вестницы Рассвета, уже однажды победившей порождение тьмы ценой своей жизни, а затем воскресшей из мертвых, чтобы вести живых за собой к победе.

Здесь овации стали просто оглушительными. Может быть, герцог хотел сказать что-то еще, но из-за рева подогретой вином толпы ничего расслышать было невозможно. Люди подбрасывали вверх шапки, роняя их в жирный соус, и кидались друг другу на шеи. Подпивший офицер, сидевший слева от меня, бросился на радостях обниматься со мной, норовя ухватить мою руку жирными от свинины пальцами, но я уклонился, уступив эту честь его сослуживцу справа, чей камзол и так уже был безнадежно испорчен пятнами от соуса.

Наконец, тосты закончились, еда перестала лезть в горло даже самым отчаянным чревоугодникам, и бургомистр, дирижировавший этим обжорным оркестром, подал знак, что можно встать и вообще вести себя посвободнее.

Задвигались массивные стулья, гости стали кучковаться вдоль стен, гул множества голосов стал громче.

Я тоже поспешил встать из-за стола и стал постепенно продвигаться сквозь плотную толпу к почетным местам. Мне не хотелось, чтобы кто-то заметил мою спешку, и потому то и дело я задерживался возле той или иной компании, кивал шапочно знакомым офицерам и купцам, перекинулся парой слов с Бажаном и его прибывшим недавно из университета сыном, обсудил последние новости с орденским нунцием.

Больше всего в эти минуты я боялся того, что Кира куда-нибудь денется — например, уйдет в свои покои, сославшись на нездоровье. Толпа заслоняла ее от меня, и лишь время от времени я видел где-то впереди вынырнувшую из людского моря вспышку рыжих волос и белое платье.

В какой-то момент я потерял ее из виду, и остановился, вертя головой на месте, точно собака, упустившая след.

— О, а вы здесь, — раздался вдруг у меня за спиной бархатистый мужской голос. — А я как раз хотел идти в другой конец залы, искать вас. Смотри, Ки, это ведь о нем ты мне говорила?

Я обернулся. Герцог и Кира стояли прямо у меня за спиной, причем его ладонь легонько сжимала ее пальцы.

— Вы… искали меня? — спросил я удивленно.

— Конечно же, — он серьезно кивнул. — Ки столько о вас рассказывала, да и я навел кое-какие справки уже здесь. Вы интереснейшая личность, и я чертовски рад, что вы оказались в городе сейчас.

— Вам нужно от меня что-то конкретное? — сухо спросил я. Мне стало неприятно от того, что он назвал Киру уменьшительным именем, словно они… впрочем, какое мне дело?

— Разумеется, не пустая болтовня, — герцог тоже перешел на деловой тон. — Вы нужны мне, чтобы обучить моих людей воевать с нежитью. Кто же сможет это сделать лучше, чем чернолесские егеря? Идеально было бы, если бы каждый мой солдат стал таким же, как вы.

— Боюсь, совсем таким же стать невозможно, — ответил я. — Вы ведь, наверное, в курсе, что мы… как бы это сказать…

— Иные, да? — подсказал герцог. — Да, благодаря Ки я это хорошо понимаю. Вероятно, не все свои умения вы сумеете передать. Но хотя бы что-то? Вы можете хотя бы рассказать о враге, с которым моим воинам предстоит столкнуться. Не скрою: многие очень боятся. Рекрутский набор был… весьма трудным. Было бы очень полезно, если бы солдаты хотя бы увидели своими глазами человека, побеждавшего нежить. Вы могли бы стать нашим знаменем, Руман.

— Меня затруднительно будет повесить на флагшток, — ответил я с улыбкой. — У меня свои цели. И хотя я всей душой за то, чтобы драться с нежитью, сейчас я больше озабочен тем, чтобы накормить своих подданных.

— Забота о подданных — благороднейшая цель, — герцог кивнул. — Я полагаю, мы сможем помочь вам. Мой флот доставил запас провизии, которого армии должно хватить до осени. Но мы ведь сможем пополнять его и раньше, если все пойдет удачно. Значит, можем и поделиться с союзниками.

— Если все пойдет удачно? — переспросил я. — А если нет?

Герцог улыбнулся.

— Я верю в свою звезду, — ответил он. — Мученики не просто так собрали нас вместе — они помогут нам всем победить. Не может все быть напрасно. Правда ведь, Ки?

Кира, к которой он обратил взор, коротко кивнула, и я заметил, как она сжала его руку.

— Так что же, вы поможете нам? — спросил герцог слегка настороженно. Он явно почувствовал, что мне не нравится происходящее, но не вполне осознавал, в чем подвох.

Я открыл, было, рот, чтобы сказать, что у меня нет другого выхода, но меня опередила Кира.

— Просто дай нам поговорить немного, Ри, — негромко сказала она, и от звука ее голоса я, почему-то вздрогнул.

— Ладно, я оставлю вас ненадолго, — произнес герцог. — Мне нужно кое-что обсудить с господином Бажаном и бургомистром. А вам, должно быть, есть о чем поговорить и без меня.

Когда мы остались одни, лицо Киры сразу стало немного виноватым. В моей голове носились десятки вопросов, но я задал самый глупый из них.

— Это действительно ты? — спросил я.

Кира улыбнулась уголками рта.

— Ну, конечно, я это я, — ответила она.

— И каково это? — спросил я, завороженно глядя на нее. Мне отчаянно хотелось протянуть руку, коснуться ее пальцев, убедиться, что передо мной не призрак. Но я понимал, что это не лучшая идея.

— Каково это — быть мертвой? — переспросила она. — Не знаю. Не уверена, что в самом деле умерла. Это было… что-то другое. Как будто смотришь кино: смотреть можно, участвовать — нет. И такое странное чувство, будто время нелинейно, и по нему можно скользить в любую сторону. Мне трудно это описать. Я не раз пыталась, но не могу.

— Ты разговаривала со мной тогда? — спросил я. — Когда я был в пирамиде?

— В какой пирамиде? — переспросила Кира. — Я много раз пыталась говорить с тобой. С тобой — чаще, чем с кем-либо. Но ты никогда не слышал. Только один раз, как будто… да и то я не уверена. Меня никто не слышал, и только один раз меня услышал он.

— Герцог? — уточнил я.

Кира кивнула.

— Это было удивительное чувство — что есть кто-то, с кем я могу говорить.

— Почему он смог услышать тебя?

— Я не знаю, — Кира пожала плечами. — Хотя могу предположить. У него в ту пору умерла жена. Они были вместе совсем недолго, но он очень сильно ее любил. Он был раздавлен, угнетен. Он много молился — хотел услышать ее голос. Хотел узнать, почему Мученики послали ему такое тяжкое испытание. Может быть, именно поэтому… Знаешь, он как будто настроился на нужную волну, чтобы услышать меня.

— А я, значит, был не на нужной волне? — я почувствовал, как в сердце что-то кольнуло.

— Не вини себя, — Кира легонько коснулась пальцами тыльной стороны моей ладони, и я вздрогнул. — Ты в тот момент ушел в себя. Люди по-разному переносят… такое. Но так или иначе, я тогда не достучалась до тебя.