Такое использование стрельцов было весьма необычным. В Западной Европе того времени пехота нередко осуществляла самые различные маневры на поле боя, однако это происходило на ограниченном пространстве, и европейские мушкетеры выстраивались в ощетинившиеся пиками компактные каре [Parker 1996: 18] – иначе говоря, действовали в совершенно других боевых условиях. Первые свидетельства о том, как русские стрельцы вели залповый огонь, выстроившись в длинные и не защищенные укреплениями линии, относятся к началу XVII века52. Этот эксперимент (проведенный под командованием европейских офицеров) по времени приблизительно совпал с началом использования залпового огня в голландской армии, однако так и не получил широкого распространения в Русском государстве, где привычное расположение стрельцов на поле боя и так давало им возможность вести массированный огонь и простреливать широкое пространство перед собой.
Вскоре стало понятным, что у постоянных стрелецких полков есть и другое полезное применение. Такие части стали все чаще создаваться в провинциальных городах Русского государства. Получая жалованье, стрельцы могли нести круглогодичную гарнизонную службу, не испытывая необходимости отлучаться в свои земли и поместья для ведения сельского хозяйства. К концу XVI столетия в городах и крепостях Русского государства служили в общей сложности 20 000–25 000 стрельцов [Чернов 1954: 46–50, 82–85; Hellie 1972: 162–163].
Многие историки считают, что пехота стрельцов была создана для успешного действия против польской и шведской пехоты того времени, и, действительно, в годы правления Ивана IV стрельцы занимались именно этим [Марков 1886: 110]53. Однако русские вооруженные силы представляли собой более единую и целостную структуру, чем могло показаться на первый взгляд, и стрельцы выполняли в них самые разные обязанности в зависимости от того, что требовалось в данный момент времени. Появившись в середине XVI века, они впервые были задействованы в боевых действиях в ходе Казанских походов, где не только участвовали в боях, а тоже обстреливали защитников казанской крепости во время осад54. Иван Пересветов, светский писатель, публицист того времени, еще до 1550 года писал о необходимости создания постоянных частей, которые будут размещены в крепостях на границе со степью, и стрельцы действительно активно привлекались к гарнизонной службе, причем не только для защиты от татар [Зимин 1956: 175]. Бо́льшая часть наших предположений о причинах создания постоянной пехоты и внедрения прочих военных инноваций основана на результатах этих действий. Увеличение численности стрелецкого войска и тот факт, что оно с течением времени стало играть все более важную роль в военном устройстве Русского государства, приводят нас к тому выводу, что стрельцы были тем инструментом, который позволял Ивану IV решать весь комплекс военных задач, возникавших перед ним в процессе расширения его империи.
Помимо дорогостоящих, но ценных стрельцов в состав русских вооруженных сил были включены и другие служилые люди «по прибору». Их было меньше, чем стрельцов, но они тоже получали жалованье, проходили боевую подготовку и наряду с пехотой участвовали в осадах крепостей и состояли на гарнизонной службе. К таким людям относились пушкари, которые учились артиллерийскому делу на ходу, а также саперы и минеры. Они использовали те военные технологии и инновации, о которых шла речь выше. На службе русского царя было много казаков, значительную часть которых составляли беглые люди, жившие на границе со степью; некоторые из них какое-то время состояли во вспомогательных войсках. При Иване IV появились «городовые казаки», поселившиеся при пограничных крепостях. В обмен на некое жалованье – долю в общинной земле, иногда деньги и льготы по торговле – они селились рядом с укрепленными городами и были готовы в любой момент защищать их. Несмотря на то что все это очень сильно напоминало поместную систему, русское правительство относило казаков к более низкому по отношению к помещикам сословию – так же, как и стрельцов и прочих служилых людей со скромными доходами. Из-за этого низкого социального статуса казаки не могли претендовать на получение поместий и на престиж, которым обладала поместная конница. Этих городовых казаков не следует путать с «вольными казаками», жившими на землях, неподконтрольных Русскому государству, в частности, в низовьях Дона и Днепра [Чернов 1954: 86–91; Баиов 1909: 68, 70; Загоровский 1969: 29–30].
Несмотря на всю несомненную пользу, приносимую постоянными войсками, услуги профессиональной армии обходились Русскому государству очень дорого. Выплачиваемое круглый год жалованье, а также обучение и содержание все большего количества служилых людей «по прибору» выкачивали из правительственной казны огромные средства – особенно по сравнению с поместным войском, которое почти полностью находилось на самообеспечении. Отчасти решить эту проблему позволили административные реформы, в результате которых были созданы отдельные специализированные ведомства. В 1571 году уже был известен Стрелецкий приказ, в ведении которого находились различные служилые люди «по прибору» – главным образом стрельцы и городовые казаки. Была введена особая стрелецкая подать, причем ее размер зависел не от доходов населения, а только от потребностей государства. То есть высчитывалась сумма, необходимая для содержания постоянной армии, и делилась между всеми русскими налогоплательщиками [Милюков 1905: 42–67]. Податное население Русского государства росло не так быстро, как стремительно увеличивающееся в размерах стрелецкое войско, и потому этот налог с течением времени становился все более обременительным. Фискальная нагрузка тем более увеличилась, поскольку сельское хозяйство испытывало трудности в связи с наступлением Малого ледникового периода55; кроме того, крестьяне должны были во время военных кампаний содержать еще и поместное войско. Ближе к концу столетия, в связи с увеличением числа стрельцов и, соответственно, ростом расходов на их содержание, были приняты временные меры, которые позволили отчасти выправить ситуацию: стрельцам, служившим не в столице, были предложены льготы по торговле и участки земли; в результате они стали меньше зависеть от получаемого жалованья. Однако у этих мер была и обратная сторона. Они действительно позволили снизить фискальную нагрузку податного населения, но вместе с тем сделали стрелецкое войско полупостоянным, так как теперь стрельцы часть времени тратили на дела, не связанные с несением службы. В конце XVI века стрельцы так много внимания уделяли ведению собственного хозяйства, что фактически мало чем отличались от городовых казаков [Чернов 1954: 84–85].
Мы видим, что при Иване IV – как и в других случаях – именно перемены в сложно устроенной военной организации Русского государства привели к важнейшим реформам налоговой и административной систем. Более подробное ведение записей и создание специализированных ведомств помогло не только укрепить русскую армию и ввести в ее состав постоянные части, но и изыскать средства на ее содержание. Судя по всему, бо́льшая часть этих реформ была направлена на поместную конницу.
Правительство Ивана IV приняло целую серию мер, направленных на улучшение сбора податей и повышение доходов государства, для того чтобы компенсировать возросшие военные расходы. В начале правления Ивана проводились межевания, целью которых было выяснить, кому принадлежат те или иные пригодные для ведения сельского хозяйства территории, чтобы все не имевшие владельца пахотные земли могли быть переданы новым помещикам. Кроме того, Иван IV рассматривал возможность секуляризации церковных земель. Была введена единая единица взимания налогов – большая соха, – которая позволила распределить фискальную нагрузку более равномерно. Постепенно ограничивались полномочия наместников, были отменены кормления и сокращена отдача налогов на откуп. Представители новых органов местного самоуправления – в частности, земские старосты – обладали меньшей личной властью, и их злоупотребления легче было пресекать. Собираемые ими пошлины и налоги были фиксированными и вносились в писцовые книги, поэтому в столицу стало поступать большее количество средств [Dewey 1965: 37–38]56. Чтобы увеличить доходы государства, Иван IV поощрял торговлю – вниз по Волге, на Балтике и через Белое море; все это тоже облагалось пошлинами. У Москвы появились важные торговые партнеры – Османская империя, Англия (проложившая торговый путь на север Русского государства в 1550-е годы) и города на Балтике. Русская экономика процветала, по крайней мере, до 1560-х годов. Она поддерживала растущую фискальную нагрузку, и доходы государства росли [Zlotnik 1965: 253].
