Я сдержала обещание и в 1997 году вернулась в Тверь проводить исследование для своей диссертации. Валентина сдержала свое обещание и приняла меня в «Женский свет», помогла найти работу, устроив преподавать культурную антропологию группе своих студентов в университете. Наши споры о методах участия и целях межкультурного сотрудничества сменились диалогом, который помог установить хорошие отношения в группе. Но что же дальше?

Россия не была для меня чужой страной. Несмотря на это, я переживала культурный шок, силу которого знает каждый новоявленный антрополог. Участницы группы были мне рады, они вроде бы поддерживали мое желание запустить совместные проекты, но пока было не ясно, как это будет происходить и что именно я могла бы делать. Прежде чем начать сотрудничество, мне предстояло узнать много нового.

То, что я узнала о «Женском свете», сбило меня с толку. Я поняла, что некоторые мероприятия, о которых я читала или слышала, лишь планировались, но не были реализованы. Кризисного центра так и не было, хотя одна участница говорила мне, что ей было бы интересно открыть его. В начале 1990-х годов Валентина и некоторые другие активистки «Женского света» начали работать с немецкими коллегами из города-побратима Оснабрюка, пытаясь открыть кризисный центр в Твери, но этот план провалился. Кроме того, те качества, которыми группа изначально привлекла меня, теперь пугали. Она оказалась более аморфной и сложной, чем я думала; проекты, как правило, велись отдельными лицами, а не всеми участниками, и между ними не было реальной координации (компьютерные занятия Виктории для безработных женщин, семинары Октябрины по женскому здоровью). Проекты, о которых я узнала, отчасти пересекались с другими инициативами Валентины, такими как Вечерняя школа гендерных исследований – еще один общественный проект с бесплатными и открытыми уроками. На практике «Женский свет» – «круглый стол для равных» – не совпадал с моими представлениями о том, какой должна быть группа. Своего помещения не было, отсутствовали телефоны, собрания были нерегулярными. Отсутствовало четкое разделение труда, и вскоре я обнаружила, что ключевые решения принимаются не на собраниях группы. Хотя разумом я приняла это просто как факт, ситуация для меня была методологически сложной. Как в таких условиях можно начинать демократичный, ориентированный на группу проект? Подходит ли мой метод для этого? Было очевидно, что исходные установки мне придется менять.

Совет Лиса очень поучителен для этнографов, особенно для тех, кто стремится к вовлечению в совместные действия. Для того чтобы узнать, нужно приручить – позволить процессу происходить, и быть ведо́мым. Действительно, я на некоторое время отказалась от своего желания окунуться в совместные действия и вернулась к более привычной позиции включённого наблюдения. Под бдительным присмотром Валентины я погружалась в ритмы и ритуалы группы и ее участниц, посещая собрания, приходя в гости поговорить. Конечно же, с каждым днем я «садилась немножко ближе».

«Женский свет» я узнала благодаря исследованиям. Группа представляла собой свободное объединение женщин, которые виделись раз в неделю или раз в две недели, в зависимости от своего расписания и обязанностей. Женщины встречались после работы, в шесть часов вечера, в городской библиотеке. Свирепый смотритель выгонял их из тесной комнатенки в восемь часов, когда библиотека закрывалась. Место встречи было далеко не идеальным и плохо приспособленным, поскольку между собраниями группы в этом помещении нельзя было оставить материалы. Пока я была в Твери, собиралось от восьми до пятнадцати участниц. Они рассказывали о своих заботах и возникающих проблемах, узнавали о деятельности женщин в других городах и странах и разрабатывали стратегии изменений. Иногда, когда у Валентины была конкретная повестка дня – подготовленная лекция, важная информация, которой нужно было поделиться, или если в гостях был приглашенный докладчик, – то публики на собраниях становилось больше, и в маленьком помещении могло тесниться до тридцати человек41. Собрания были оживленными и динамичными, душевными и полными энтузиазма. В конце каждой встречи группки женщин толпились на улице рядом с библиотекой. Они продолжали разговаривать, а потом собирались по двое-трое для обсуждения различных проектов и местных событий.

Как я уже говорила, открытость группы для новичков казалась необычной42. Встречи были публичными, и, хотя ядро состояло из друзей и бывших учениц Валентины, на них постоянно появлялись новые женщины, не являвшиеся членами «Женского света». Они узнавали о группе из газет, радиоинтервью или сплетен. В группу входили женщины разного возраста, их мотивации тоже были разными, но почти все они были из интеллигенции. Во-первых, это были нынешние и бывшие студентки Валентины. Молодые ученицы были очарованы энергией наставницы и стремились проводить с ней больше времени. Такие молодые женщины, как правило, оставались в группе в течение относительно коротких периодов времени, но поддерживали связь с Валентиной в дальнейшем, когда делали карьеру. Однако некоторые из них задерживались значительно дольше. Такие женщины выбирали феминизм как стратегию в карьере, и группа привлекала их именно этим. Умные, амбициозные и прагматичные, эти молодые женщины пришли в группу, чтобы наладить контакты с московскими и международными сетями, видя в этом возможность выхода из стесненных условий жизни в провинции. Многие молодые женщины, с которыми я познакомилась в Твери, преподавая в университете и на встречах «Женского света», с беспокойством говорили о своем будущем. Только что получившие образование в области социальной работы, социологии, психологии, они слишком хорошо понимали, что в провинции их ждет мало возможностей для трудоустройства. Некоторые подумывали уехать из города либо в Москву, либо за границу. Для многих русских женщин брак с иностранцем является единственным реальным шансом уехать на Запад, и несколько моих знакомых (в том числе две участницы группы) рассказали мне, что обращались в американо-российское брачное агентство, которое находилось в нескольких кварталах от библиотеки, где проводились собрания «Женского света»43. Феминизм и участие женщин в общественной деятельности представляли собой гораздо более желанную альтернативу44. При поддержке и поощрении Валентины несколько молодых женщин, с которыми я познакомилась в ходе полевых исследований, использовали информацию, полученную в ходе собраний женских групп, для подачи заявлений в зарубежные университеты45.

Илл. 4. Городская библиотека. Тверь. Фотография любезно предоставлена Франком Хайном

Однако большинству участниц группы было от 30 до 55 лет. На этом жизненном этапе и в силу семейных обязанностей они реально не задумывались о перспективе уехать из города (хотя, возможно, и фантазировали об этом). Большинство из них были высокообразованными специалистами, учителями, инженерами, врачами, журналистами, которые либо сидели на низкооплачиваемой или неоплачиваемой государственной службе, либо их уволили с работы, и они искали новые возможности. Замужние, разведенные или незамужние, работающие или безработные – многие женщины в группе чувствовали, что в новой демократической России женщины пострадали гораздо сильнее мужчин и что их положение за последние годы ухудшилось. Хотя было ясно, что реформы отрицательно сказались как на мужчинах, так и на женщинах (все теряли работу или не получали зарплату), многие из женщин считали, что им предстоит самим строить свою жизнь. Они были вынуждены урезывать себя во всем, экономить и прибегать ко всем своим советским навыкам изобретательности и бережливости. Эти высокообразованные женщины с тревогой говорили о том, как их собственные мужья и мужья подруг не смогли приспособиться и как им пришлось стать опорой для своих семей и содержать их. Они боролись за жизнь, и в группе такие женщины находили свой круг и товарищескую поддержку. Группа также была площадкой для дискуссий и дебатов, и поэтому в ней всегда были рады женщинам, борющимся за то, чтобы остаться интеллектуально живыми в отупляющей борьбе за выживание.