Я согласна с Джулией Мерц в том, что в драматическом и часто жестоком контексте разваливающегося государственного строя, где этнографы оказываются «бок о бок со своими субъектами, копая глубже, чтобы исследовать устройство самости, деятельности и общества так, как они возникают поминутно в действии и взаимодействии, рефлексивность – это не “удовольствие”, а очевидная методологическая необходимость» [Mertz 2002: 359]. Здесь возникает сложная проблема пристального взгляда («когда один человек смотрит в глаза другому») [Mertz 2002: 355], и вопрос о том, где провести грань между действием и наблюдением, стоит особенно остро. Одно из замечаний, сделанных западным ученым-феминисткам в 1990-е годы, когда они стремились задокументировать жизнь женщин в эпоху постсоциализма, заключалось в том, что они не учитывали себя в своих отчетах. Карола Б., коллега антрополога Эрмины Де Сото из Восточной Германии, охарактеризовала общение, которое сложилось у нее с западными исследователями-феминистками в начале 1990-х годов, как «улицу с односторонним движением». Ученые, с которыми она встречалась, ничего не рассказывали о себе и не стремились узнать что-либо от женщин Восточной Германии, с которыми они столкнулись [De Soto 2000: 86]. Мои друзья-активисты из России тоже считают такой подход сомнительным. Для них важно, чтобы я сообщала о взаимности процесса изучения (или процесса «самообразования»), который я документирую. Я выделяю и детализирую этапы нашего сотрудничества, чтобы привлечь внимание к этой теме. То, что я использую рассказ от первого лица и рефлексивность, связано с моей аналитической задачей. Я внимательно копаюсь в себе, потому что я часть процесса исследования, процесса приобретения знаний и разработки, создания и реализации проекта.

Насколько это было возможно, я стремилась, чтобы и книга была совместной. Я таскала черновики книги туда-сюда во время поездок в Россию, чтобы поделиться результатами с членами группы (2001, 2004, 2005 годы). Валентина, хорошо знающая английский язык, давала подробные отзывы, временами требуя пересмотреть формулировки. В книге мой анализ сочетается с критическими комментариями, цитатами из некоторых публичных выступлений, сделанных нами о нашей работе. Однако остается добавить, что это мой собственный «частичный отчет» о нашем совместном исследовательском процессе.

Лисицы, маленькие мальчики, проблемы приручения и феминизм в России… Как они связаны? Я задала себе этот вопрос, когда Валентина, основательница «Женского света», процитировала «Маленького принца». Это было в 1999 году в докладе о нашей работе на сетевом совещании в Корнельском университете23 через полгода после моего возвращения из «поля». Я узнала, что Валентина окажется в США, и попросила ее принять участие в моем докладе. Она с радостью откликнулась на приглашение и шутила на тему феминистского «ток-шоу».

Историю нашего сотрудничества мы преподнесли в форме диалога, отталкиваясь от заранее составленного нами списка вопросов. Как получилось, что мы встретились? Я, живущая в США британский антрополог, и русская активистка и исследователь? Как мы затеяли совместный проект? Почему члены группы, к которой принадлежит Валентина, согласились работать со мной, чужаком с Запада? Естественно, что, отвечая на эти вопросы, мы обращали внимание на разное. Я говорила о теоретических и методологических аспектах власти при антропологическом взаимодействии. О том, как я стремилась к созданию более демократичной формы работы. Валентина рассказывала, как она пришла к созданию группы «Женский свет», о своих целях и ожиданиях от организации, о выгодах от сотрудничества с западными феминистками. Цитата была реакцией на последний вопрос аудитории: как мы чувствуем себя по завершении проекта? Не жалко ли нам заканчивать наше сотрудничество?

Валентина сделала паузу и с обезоруживающим блеском в глазах сказала, что ей вспомнился «Маленький принц». «Вы помните? Что мы ответственны за тех, кого приручили, что-то в этом роде». Все рассмеялись. Это была великолепная находка для финала показательного выступления, но ее слова поставили меня в тупик. О книге у меня были лишь смутные воспоминания. Я понятия не имела, на что она намекала. Приручили? Что она имеет в виду?

Эта глава посвящена использованию власти и политики в группе, динамике власти, присущей социологическим исследованиям, и стратегии в работе этнографа. Я рассказываю о моей собственной попытке сделать исследование более демократичным с опорой на метод исследования совместных действий, о том, как эта попытка свела меня с Валентиной и с «Женским светом». В первой части главы я рассматриваю этические особенности проведения исследований в постсоветской России и объясняю, почему власть стала такой насущной проблемой. Я знакомлю читателя с исследованием совместных действий (PAR), говорю о выбранных мною методах изменения общества, которые позволяют достичь более диалогичной формы проведения феминистских исследований. Во второй части я представлю моих коллег: Валентину и «Женский свет». Я попала в группу в критический момент ее существования. Члены группы, изначально преданные идее волонтерства, из-за постепенного обнищания стали задаваться вопросами о целесообразности своей деятельности. Я была иностранкой, аутсайдером. Мое присутствие послужило толчком для обсуждения будущего группы и возможности сотрудничества с международными организациями-спонсорами. Глава заканчивается тем, что мы начали обдумывать план совместного исследования и заложили основу того, о чем я буду говорить в последующих главах.

Илл. 1. Валентина и автор этой книги делают доклад на сетевом совещании в Корнельском университете. Февраль 1999 года

Я описываю наш общий доклад и то, что Валентина напомнила присутствующим «Маленького принца», по ряду причин. Во-первых, этот эпизод ярко характеризует радостный настрой и сам дух нашей совместной работы. А во-вторых, отражает напряженность, присутствовавшую в нашем сотрудничестве.

Несмотря на то что это обсуждение проблем власти было публичным, оно проводилось в безопасной обстановке. На моей территории. Присутствовали исследователи, которым тема доклада была интересна и которые с сочувствием относились к моим сомнениям. Участие Валентины, представителя общественности, было необычным и даже смелым шагом. Она согласилась участвовать и, значит, соблюдать правила игры. Тем не менее, приведя цитату из «Маленького принца» и застав меня ею врасплох, она нарушила стереотипы. Ее слова свидетельствовали о том, что она видит сложившиеся между нами непростые отношения силы и власти и выводит их противоречия на передний план. Ее слова говорили о близости, возникшей во время совместного проекта, и ответственности, которую эта близость повлекла за собой. Оглядываясь в прошлое и вспоминая слова Валентины, сказанные на этом мероприятии, мне нравится менять ракурс моего взгляда: что она имела в виду? Кто и кого приручил и одомашнил? И что дальше?

Развал государственного социализма в Советском Союзе способствовал возникновению новых отношений между странами Востока с государственным социализмом и капиталистическим Западом. Границы стали более открытыми. Снова появились возможности выстраивать личные и институциональные связи между странами первого и второго мира.