- Ну, за этим дело не станет. Сейчас только руководство огнестрельное оружие имеет. Да три ружья у караула: в начале поезда, в середине, где склад и в конце по линии. Надо бы побольше. Чтобы группа поддержки выходила тоже с оружием.

Так мы с жаром обсуждали в течение получаса наши задумки. Обговаривали, как личный состав школы особого назначения для тренировок доставлять, где их размещать, ну и подобные вопросы решали. Гавриил всё это время сидел в углу и крутил рубик. Наконец я обернулся к нему: - Гавриил, Ну а ты-то что скажешь?

все поглядели на него.

- Я-то? Кхм... Да что землекоп знает. Ну, коли Господа желають выслушать, то извольте. Ну, вот Его Светлость Алексей Андреевич хочет сколотить рабочих в силу. Добре. Усилить городок не помешает. А всё ж таки, Твоя Светлость, Николай Петрович- как к главному обратился он ко мне: - Получается, что мы на своей земле укрепляемся супротив селян, будто супротив ворога какого. А ведь кругом то люди русские. А Его Светлость Фёдор Иванович и вовсе хочить в деревнях и селах подсадить доносчиков.

- Да ты что!? - вскинулся, было, Толстой. Но я поднял ладонь, остановил его. И успокаивающе смежил веки, - мол, "Погоди".

А Королеву кивнул, мол: "Продолжай".

Десятник землекопов набычился, но упрямо гнул своё: - Господа кумекают, как от крестьян защищаться. Ну конечно, как для науки может это и надо. Нам от крестьян, крестьянам от нас - чтобы поучиться, как это делать. Не Приведи Господь война, чтобы умели. Супротив слова не скажу. А только нам опираться надобно на крестьян. А чтобы опираться, с ними надобно дружбу заводить. Шоб кады шо, мы к ним, а оне к нам. Когда у кого какие неурядицы Али надобность, какая.

- Так, так, а ведь мы, умники, о сем не подумали, - смущённо почесал небритую щеку Толстой. Щетина отрастала у него стремительно: утром побрился, к обеду опять намыливай. - Ты, брат, прости меня. Я погорячился. Ты прав, - он протянул руку. Гавриил, недоверчиво взглянув на неё, ответил на рукопожатие.

- Ну и как же ты это видишь? Как это, по-твоему? - подтолкнул я землекопа на дальнейшие рассуждения.

- Да как, по-моему, Господа хорошие, я бы делал, наверное, так. Вот Фёдор Иванович говорит, маленькие отрядики среди нас образовывать, чтобы где-то там, в окрестностях, прознавать всё пользительное для нас. А почему бы не прознавать им заодно и про нужды крестьян? А как по мне, то неплохо бы общие дела с теми же селянами робить. Потому, как совместный труд он куды ближе народ теснит, чем хозяйские указки.

- А что, - я воздел глаза к потолку, - мысль дельная. Стоит обдумать, на какой основе её воплотить.

- А на какой основе, - хмыкнул Королёв. - Мы туточки, почитай, все Православные. Батюшка у нас есть, чай кажный раз, где остановимся, богомольцы из ближайших деревень приходят в нашу церковь службу отстоять, дюжа батюшка наш славится благочинием. Вот вам и случай для кучкования наших с крестьянами. И потом, в Церкви много дел, мы помогаем дрова сготовить, кто из города что привезти. Когда Пасха, яйца красят наши бабы. Ну, так ведь это же можно чтобы он придумал какие-то пользительные занятия и для нас совместно с крестьянами.

- А ты пожалуй и дело говоришь, - согласился я. Попросил: - Артемий Николаевич, а можем батюшку пригласить?

Вскоре из вагон-церкви пришел поездной священник, с удовольствием принял чай: - Бла-го-дарствую, проокал на старославянский манер.

Я спрашивал у предстоятеля Санкт-Петербургского: "Почему все батюшки имеют такие глубокие голоса. И сами по себе такие основательные, внушительные?" Тот хитро прищурившись ответил, что "специально таких в Семинарии подбирают. Абы Величественный были". Вот так и наш батюшка именно что величественный. И ни капли жира! Потому, что сам дрова колет для своей церкви на колёсах. И я неоднократно замечал, как, скинув рясу, он то махал лопаткой наравне с землекопами, то таскал носилки. В общем, боевой батюшка!

И вот, когда он напился, мы переглянулись, я спросил:

-Отец Никифор, а как бы Вы отнеслись к тому, чтобы из молодых рабочих создать Православную общину? Которая бы помогала нуждающимся в содействии.

- Доброе дело задумал, сын мой, - прогудел священнослужитель.

Мы обсудили все вопросы и решили, что в общину эту молодые люди войдут в том же составе, как ив военизированные отряды. А те как рабочие бригады. Десяток это отделение. Взвод - полсотни, рота сто пятьдесят человек. Чтобы не разделять привычных друг к дружке людей. А делать Православные отряды станут различные вещи.

- Православный Союз Молодёжи - Я предлагаю такое название. А сокращённо ПравСоМол.

- Хорошее Название. Но надо с Архиереем утрясти, - одобрительно закивал головой батюшка.

- Возьметесь, отец Никифор?

- А чего же нет, - воодушевился священник.

Такие отряды Правсомола в будущем соревновались и в работе, некое подобие соцсоревнования моего времени. И тем же крестьянам помогали.

В середине нашего обсуждения зазвенел звуконос.

- Там это, из караульного вагона докладывает начальник караула, что на въездном посту староста из деревни Бранчиково... Той самой... Видать скандалить явился. Что сказать, Николай Петрович, - растерянно проговорил начальник строительного городка, взявший трубку.

В присутствии такого количества высокого ранга чиновников он растерялся. Так-то обычно он жёстко и твёрдо управлял вверенным ему хозяйством. А тут...

- Ну, давайте, - протянул я руку, представился. Мне ещё раз доложили, - Дайте ему сопровождающего, пусть идут в штабной вагон, - выслушав, распорядился я.

Десяток минут спустя послышался скрип Саней под окном, затем топот ног по ступенькам вагона, опять шоркание веника и вместе с паром охранник впустил мужика в полушубке. Который сразу, в дверях, скинул треух и подобострастно склонившись, подслеповато щурясь после сумеречного от метели дня в ярком помещении, освещённом тремя керосиновыми лампами, переводил взгляд с одного на другого, не решаясь к кому-либо обратиться.

Я вышел вперёд, чтобы вывести гостя из неловкого положения: - Что, Уважаемый, Вас к нам привело? Вы проходите. Как Вас величать? Я Николай Петрович Резанов, глава русско-американской компании. Вот это Алексей Андреевич Аракчеев, военный начальник железных дорог Российской Империи, эта Артемий Николаевич Карташев, инженер и начальник сего строительного городка, представил всех. - А вот это наш лучший рабочий Гавриил Королёв.

Мы все в одинаковой походной одежде мало отличались друг от друга.

Оробевший от тёплого приёма, крестьянин отнекивался: - Да нет, мы постоим. Староста я, Фадей Проскуряков, из деревни Бранчиково, в пяти верстах, - он ткнул рукой с зажатой шапкой в сторону восточного окна, - Да Чего уж, мы люди простые.

Выручил батюшка, прогудел: - Выпей с морозца чайку, сын мой. Присаживайся.

Селянин снял полушубок и, оставшись в новенькой поддёвке, осторожно ступая по крашеному полу, присел на краешек стула.

Разговор, который сначала не ладился, постепенно завязался. Удалось выяснить, что наши опасения были напрасными, не только не собирался скандалить староста, а, напротив, посмеиваясь, благодарил, что "Дали укорот ихним драчунам. А то обчеству сельскому никакого сладу с ними. Вот эти вот восемь балбесов, главарем у их Елизарка, всю воду мутить. А к нам староста за помощью пришёл. Прослышал он, чай никак грамотные в их селе есть. Он, конечно, не шибко грамотен... Ну, прочли ему, что строители помогают деревенским пристроить излишки их хозяйств. А у них село Богатое, помещик добрый, оставляет довольно им и есть у них и кожи, и зерно, и солонина на зиму заготовлена, и сало, и овощи засоленные, и яблоки мочёные, и лес... В общем, много у них излишков. До ближайшей ярмарки далече. А как бы им вроде как по железной дороге это всё дело справить?" - закончил свои речи гость, пытливо оглядывая присутствующих.