— Кто уже трепанул?

— У меня свои источники. Пошли пива попьем. Предложение есть.

— Хреновые у тебя источники. Я почти год как в завязке.

— Ну тогда кофе.

Ледогоров покачал головой.

— Не могу. У меня дело сейчас одно.

— Ну давай завтра. Позвони. — Долгов сунул ему в руки визитку. — Только Обязательно. Это будет тебе интересно.

— Ладно, — Ледогоров, не глядя, сунул прямоугольничек в карман. — Пока.

— Пока.

Он с трудом успел вскочить в переполненный трамвай. Запах человеческих тел ударил в нос. Несмотря на распахнутые окна и люки в глазах мгновенно потемнело от недостатка кислорода. Вагон плелся как черепаха, отчаянно сигналя заграждающим рельсы автомобилям. Выпав на Финляндском, Ледогоров ощущал себя основательно выкупавшимся. Футболку и джинсы можно было выжимать.

Банк занимал массивное «сталинское» здание напротив вокзала. У дверей топтался парень в наглухо застегнутом темном костюме с бэйджиком «Security» и рацией. Пот катился с него градом.

— Я к Роману Олеговичу.

Парень кивнул и схватился за рацию.

— Первый, первый, я шестой.

В эфире булькало, всхлипывало и хрипело.

— Первый, первый, я — шестой.

Мимо плелись изнуренные жарой люди, не обращая на них никакого внимания.

— Может, по телефону попробовать? — предложил Ледогоров.

Парень подумал. Потом еще немного. Наконец, кивнул и отворил тяжелые двери. Внутри было восхитительно прохладно — работал кондиционер. За небольшим столиком сидел высокий огненно-рыжий «секьюрити» в таком же, как у первого, костюме. Выслушав, он тоже подумал немного. Затем снял трубку изящного черного «Сименса».

— Роман Олегович? К вам посетитель. Как вас представить? Александр. Понял, сейчас проводим. — Он положил трубку. — Следуйте за мной.

Большинство перегородок в банке на западный манер были прозрачными. Ледогоров шел и смотрел как, подобно аквариумным рыбкам, снуют между столами аккуратные мужчины и женщины. Он вдруг поймал себя на том, что в здании ничем не пахнет. Словно ноздри заткнули ватой. Ни острого аромата кожаной мебели, ни тонкого дыхания женского парфюма, ни привычного запаха бумаги. Ничего. Полная стерильность.

Рыжий остановился у непрозрачной двери.

— Вам сюда.

— Вы так думаете?

— Не понял?

— Я пока тоже.

Ледогоров толкнул дверь.

— Здравствуйте-здравствуйте! — Маленький, круглолицый и абсолютно лысый толстяк выскочил из-за стола и бросился к нему, как к лучшему другу. — Вы Александр? Очень приятно.

Кабинет был небольшой, обставленный стандартным набором офисной мебели и абсолютно чистый. Даже на столе не было видно ни единой бумажки. Ледогоров сел в предложенное кресло.

— Кофе? Чай?

— Спасибо. Не хочу.

Он вдруг почувствовал себя не в своей тарелке. Раньше приходилось посещать такие места исключительно по служебным вопросам и он всегда ощущал себя уверенно, как и подобает представителю власти. Сегодня все было по-иному.

— Нет, так нет. — Роман Олегович сел за стол. — Так. Расскажите о себе.

Глаза у него стали вдруг водянистыми и блеклыми. Исчезла улыбка. Показалось, что даже лицо заострилось, утратив свою округлость.

Ледогоров вздохнул.

— После школы не поступил в институт, пошел служить в армию, потом школа милиции…

Рассказывая, он не сводил с Романа Олеговича взгляда. Тот никак не реагировал, казалось, впал в кому. Тихо шипел кондиционер. Стало холодновато.

«Вылитый комитетчик».

— …где и работаю по настоящее время.

Роман Олегович встрепенулся и снова стал добродушным толстяком.

— Семья, дети?

— Женат не был. Сейчас есть невеста.

Заместитель управляющего улыбнулся еще шире.

— Отлично! Отлично! У вас, конечно, большой опыт. Но мы тоже очень солидное учреждение! — Он обвел рукой кабинет. — Когда вы можете приступить к работе?

Ледогоров удивленно воззрился на него.

— Хотелось бы узнать, в чем она заключается?

— А Коля вам не объяснил?

— Нет.

— Извините. Я думал… Все очень просто. Нам нужен начальник внутренней охраны. — Роман Олегович сделал театральную паузу, но, не увидев ожидаемой реакции, продолжил. — Самая лучшая работа. Никаких нервов. У нас семь внутренних постов. Таких как на входе. Ваша задача: раздать утром рации, проверить внешний вид, провести инструктаж и несколько раз в сутки проверить несение службы. Для начала — четыреста долларов. По-моему, это нормально!

Ледогорову вдруг безумно захотелось курить. Он уже понял, что в помещениях банка это запрещено, поэтому даже не спрашивал.

— Так как?

Ледогоров думал, что после розыска о такой работе можно только мечтать, что зарплата в четыре раза выше его нынешней и что будет много свободного времени. Очень много свободного времени. Слишком много свободного времени. В лишенном запахов стерильном здании. Среди людей-рыбок. Где нельзя курить.

— Так…

— Я могу подумать?

Роман Олегович передернул плечами. В его понимании, думать было не о чем.

— Конечно. Но не долго.

— Я позвоню вам завтра. Повинуясь нажатию кнопки под столешницей, в дверях возник рыжий.

— Проводи, — Роман Олегович снова улыбнулся. — Я жду решения.

Ледогоров встал.

— Спасибо. Вы раньше работали в ФСБ?

Замуправляющего покачал головой и усмехнулся. Лицо у него вновь стало серьезным, с каким-то оттенком грусти.

— Нет, — мягко произнес он. — Не в ФСБ. Я работал в КГБ. А это совсем разные вещи. Всего доброго.

На улице жгло невыносимо. Нескончаемый поток человеческих тел тек к вокзалу и в недра метро. Ледогоров присел на ступеньку какого-то магазина и с наслаждением закурил. Пахло бензином, асфальтом, потом, цветами, пирожками, пивом, духами, помидорами и свежевы лов ленной корюшкой. Пахло суетой, городом и жизнью. Приближался полдень.

В коридоре отдела, прямо напротив дверей ледогоровского кабинета топтался агент всех разведок мира Женя Васин, по кличке «Мутный». Женя представлял собой хорошо знакомый каждому более-менее опытному оперу тип источника — сумасшедший фантазер. Изо всех сил стараясь быть полезным, Женя изобретал иногда такие сюжеты, что главк готов был поднимать в воздух вертолеты, а «комитетчики» уже сверлили дырки для орденов. Потом все вскрывалось. Женю били и стращали психбольницей, но он уже на следующей неделе находил новых благодарных слушателей из числа сотрудников спецслужб. Ледогоров был одним из немногих, кто сумел извлечь из общения с Мутным конкретную пользу. Он очень быстро заметил, что когда Женя рассказывает о складах с оружием и чеченских террористах — это полная чушь, а когда о ворованных автомагнитолах — это правда. В районе Мутного считали убогим и особо не боялись при нем говорить.

— Здравствуйте, Александр Игоревич.

— Привет.

Ледогоров отпер дверь и вошел в кабинет.

— Есть информация.

— Опять про террористов.

Он воткнул чайник в розетку.

— Да, — Женя присел на краешек стула. У него было худое лицо с выпирающими скулами. И весь он был тощий, нескладный, в старом, дырявом спортивном костюме. — Я вчера у Тенгиза на рынке ящики грузил, вечером. К нему кавказец прибежал. Нервный, запыхавшийся. Тенгиз своего племянника подозвал и они с ним ушли. Сейчас везде призывают к бдительности. А грузины чеченам помогают. Я думаю, что это террорист был. Беглый.

Ледогоров чуть не рассмеялся. Бывает же так. Когда уже ничего не надо — все само падает в руки. Он достал из стола фото у «мерседеса» .

— Здесь он есть?

Мутный старательно склонился над глянцевой картинкой.

— Вот этот. Молодой.

Ледогоров пошарил по карманам и нашел «десятку».

— На, пива попьешь.

— Спасибо, Александр Игоревич! Я всегда готов…

— Все. Давай, иди.

Оставшись один, он налил себе кофе и закурил. По небу бежали волны различных оттенков синевы. Солнце висело ослепительным золотым щитом. От гаражей внизу тянуло запахом раскаленного железа. Сухая сигарета сгорела за две затяжки. Он пододвинул телефон, достал визитку Долгова и набрал номер. Ответом были длинные гудки. Жара нарастала. Ледогоров вышел из кабинета. Открытой была только дверь Сонина с Армишевым. Оба пили «боржом», развалившись на своих стульях.