– Значит, с неё и начнем. Ты, сучка, убила одного из моих людей и наваляла другому. Обсудим твоё поведение?

Я молчала.

– Постойте! Я шлюха, возьмите меня. Я знаю, как доставить вам удовольствие, – затараторила Лия.

– Ты шлюха? Нет уж, останешься на голодный год.

Меня схватили за волосы и потащили на нос судна. В руках главаря появился такой большой нож, что наши топоры на острове показались крошечными. Лезвие с треском разрезало мою майку. Я дёрнулась вперед, но меня толкнули в грудь и прижали к палубе.

– Только попробуй, – прорычала я.

– И что будет, девочка? Сломаешь мне нос? Сначала я покажу тебе, что умею.

Острие ножа воткнулось в шею. Я не почувствовала боли, но почувствовала тонкую струйку горячей крови. Я стиснула зубы, чтобы не выпустить всю злость, что меня переполняла.

– Молчишь. Хорошо.

Главарь откинул в стороны края разорванной майки. Огромные мерзкие липкие лапы провели по моей груди, царапая кожу своей грубостью. Я заёрзала, пытаясь освободить руки. Меня прижали сильнее, совершенно обездвиживая.

Урод поднес нож к губам и с гадкой улыбкой слизал каплю моей крови. Меня передёрнуло.

– Вы, бабы, нужны лишь для одного. Чтобы веселиться время от времени. Думала, ты самая крутая? Сейчас я покажу, кто из нас крутой.

С этими словами он с силой провёл лезвием от моих ключиц, между грудей и почти до самого пупка. Боль оказалась сильнее, и я закричала. Глаза застелили слёзы. Главарь и его прихвостни захохотали.

– Вот и вся крутость, – почти разочарованно, но весьма торжественно проговорил главарь. – Стоит только попортить шкурку, и девочки уже не такие бесстрашные. Позабавьтесь с ней, ребята. Кому-то нужен был новый ремень? Вырежьте у нее с задницы. Должно получиться красиво.

Банда снова засмеялась. Я заставляла себя заткнуться, но боль насильно разжимала мне рот, чтобы вырваться хотя бы частично.

– Босс? – в голосе одного из прихвостней прозвучал страх. И этот страх стал для меня нитью, за которую я ухватилась, чтобы остаться в сознании.

– Что там?

– Охрана.

Бандиты заметались по палубе, то к борту, то забегая внутрь командирской рубки или спускаясь в трюм. Брань, крики, несвязные команды, тупая паника. Они мешали друг другу, пытались ускорить катер, но даже мне было понятно, что делали только хуже.

Я отползла к стене и прислонилась к ней спиной. Посмотрела на свою грудь и залитый кровью живот. От тяжёлого металлического запаха вернулась тошнота. Я пообещала себе, что останусь в себе и увижу, чем всё закончится. Очень хотелось оказаться на корме, чтобы убедиться, что охрана действительно здесь, что они прибыли за нами. Что это Солд.

Картинка перед глазами то и дело темнела, но я заставляла себя видеть свет. Ловила ускользающие звуки.

Череда грохочущего треска. Я поняла, что в дело пошло оружие.

Казалось, крики и перестрелка продолжались целую вечность. Наконец всё стихло. Катер что-то толкнуло, и я завалилась набок. Перед глазами плыло, образы растекались, становились бесформенными, сливались. По палубе бегали. Ко мне приближались шаги. Я попыталась скрыться, вжаться в стену. Дёрнула плечом, сбрасывая мягкое касание, жалко взвизгнула. Затем ко мне обратился спокойный голос:

– Всё хорошо. Всё позади.

Поверив, я всё же лишилась чувств.

Пришла в себя в кровати из пальмовых листьев. Судя по всему, это была моя кровать в моей палатке.

Голова чудовищно болела. Я слабо стянула одеяло вниз и посмотрела на рану, щедро намазанную перетёртым плантаго. Я потянулась за кружкой, но силы закончились в тот момент, когда я ухватилась за ручку. Пальцы разжались. Кружка покатилась по полу, вода разлилась. Я слабо застонала и приложила руку к затылку. Наткнулась на корочку запёкшейся крови. Рана отозвалась волнами боли.

От беспомощности слёзы сами потекли по щекам. Но моя жалость к себе была прервана неожиданным гостем. Наклонившись, в палатку забрался Солд. Подмышкой он держал плотную сумку.

– Проснулась?

Я лишь слабо угукнула.

– Думал успеть, пока ты в отключке.

– Успеть что? – хрипло спросила я и облизала пересохшие губы.

Солд глянул на пустую кружку и выглянул на улицу.

– Принесите воды! – Затем обратился ко мне, – успеть обработать и перевязать твою рану.

– Но она уже обработана.

– Травой? – с презрением переспросил он. – Дело серьёзное. Нужны лекарства. – Он указал на сумку, с которой пришел. – Понимаю, тебе не очень понравится, что это делаю я. Но придется потерпеть.

Я прикрыла глаза.

– Спасибо.

Принесли воду. Солд помог мне попить, уложил назад в кровать. Он сел рядом со мной. Потёр ладони, грея руки, и взялся за край одеяла. Посмотрел на меня. Я лишь отвернулась.

Солд убрал одеяло. Аккуратно снял примочку из травы. Долго возился, промывая рану и стирая мягкой тряпкой кровь с живота и груди. Я изредка шипела от боли. Повернулась и смотрела на сосредоточенного командира. Нахмурившись, он разорвал бумажный пакет и посыпал рану каким-то порошком.

– Антисептик, – пояснил он. – Чтобы обеззаразить. Слушай, разрез довольно глубокий. Придется шить.

– В каком смысле – шить?

– Иглой и нитками. Звучит не очень. Приятно тоже не будет. Но так нужно.

– Буду, как лоскутное одеяло?

– Можем оставить так.

– Почему ты?

– А что? Хочешь позвать доктора с Шаковина?

– Нет, – честно ответила я.

Наши взгляды встретились, и мы оба знали, что меня не столько пугает доктор, сколько радует, что это делает Солд.

– Хочешь, я кого-нибудь позову, для поддержки?

– Нет.

– Можешь держать меня за левую руку. Но не приближайся к правой. И старайся не подаваться вперед, чтобы не напрягать живот. Постараюсь сделать аккуратно.

Я вцепилась в левое плечо командира и немного отвлеклась от своей боли.

Солд глубоко вдохнул. Медленно выдохнул.

– Ну, начнём.

Я взвизгнула, стоило игле вонзиться в мою плоть на животе, и сжала плечо Солда так, что, казалось, ногтями порву рукав.

– Тише, тише, – ласково шепнул он, не отрываясь от своего занятия.

Я то сжимала зубы до скрипа и молча переносила очередной стежок. То срывалась на крик и брань. То просто поскуливала. Казалось, это пытка никогда не кончится. Солд был терпелив, несмотря на мою хватку. Я чувствовала твердость его руки и уверенность движений. Лишь выступившая на лбу испарина говорила о том, как он напряжён.

– Вот ублюдки, – злобно процедил он, приближаясь к груди.

– Кто это был?

– Пираты, – голос командира ожесточился. – Дезертиры. Когда-то были охранниками. Несколько лет назад украли катер, оружие и исчезли. Теперь нападают на острова, где можно чем-то поживиться. Раньше они нападали на те, что дальше от Шаковина. Чтобы охрана не успела. Видимо, дела стали плохи, раз сунулись к вам. Давно мы пытались их поймать. Наказание будет суровым.

– А ограда? Как они… – дыхание закончилось на полуфразе, но Солд понял.

– Говорю же, бывшие охранники. Знают, как устроена ограда и как её закоротить.

– Как девчонки?

– В порядке. Ты очень разозлила этих уродов, и они решили начать с тебя. И почему я не удивлён?

– Я убила одного из них.

– Знаю. Они уже всё рассказали. Ты молодец. Ты смелая. – Он вздохнул и первый раз за весь процесс шитья посмотрел на меня. – Но такая глупая…

– Я рада, что ты успел…

– Я тоже…

Солд продолжил зашивать мою рану. Через какое-то время он отложил иглу и щипцы, которыми протягивал её.

– Давай попробуем сесть. Обмотаю тебя бинтом.

Он протянул мне руки, и я что было сил ухватилась за его плечи. Очень плавно поднял меня. Я села, шумно выдохнув.

– Постарайся сидеть ровно.

Он взял моток бинта и стал оборот за оборотом заматывать моё тело от живота к груди. Чтобы скрыть начало разреза, он пустил полосу бинта через плечо.

Тепло его рук. Сосредоточенный взгляд без капли похоти. Ровное дыхание. Он был так близко. Я не удержалась. Протянула руку и коснулась его щеки.