Она пересела ко мне, умостившись на подлокотнике кресла. Обняла меня одной рукой и предложила:
– Давай или вместе к ней поедем, или закажем что-то из кафе и посмотрим комедию.
Предложение было по-детски непосредственным, но я ухватилась за него, несмотря на то, что понимала: ничего из перечисленного мне не поможет. Ехать к матери – означало подвергнуться новым расспросам, к которым я пока была не готова. Заказывать еду и пытаться хохотать над фильмом – да мне кусок в горло не полезет. Но это могло меня отвлечь хоть ненадолго.
– Заказывай тогда что-нибудь на своё усмотрение, – чуть повернувшись к Даше, сказала я. – И выбирай фильм. А я тоже ополоснусь и приду.
Я вернулась в ванную. Хотелось смыть с себя всю ту мерзость, которая липла к коже, как противная паутина, полная дохлых мух. А потом попробуем с Дашей переключиться на еду и фильм. И хоть немного придём в себя.
Спала я в эту ночь отвратительно. Мы с Дашкой легли вдвоём на её кровати. Один раз я даже проснулась от того, что мне из-за стены в нашу с Львом спальню послышались стоны. Вскочила на постели, но оказалось, что это был просто сон. Отвратительный морок.
Кое-как пролежав в полудрёме, я встала в пять утра. Первым делом проверила телефон, но ни звонков, ни сообщений от мужа или Аллы на экране не было. Может, они прекрасно развлекались вдвоём, и им было плевать на то, что я чувствую. И что чувствует Даша…
Ещё через час проснулась дочь. Завтракать отказалась и вообще выглядела настолько подавленной, что сердце моё дрогнуло.
– Мам… я всё же к бабушке поеду, – сказала она, когда пришла на кухню, где я уныло пила кофе. – Не могу здесь находиться, ведь ты всё равно на работу же, да?
Я кивнула, соглашаясь с тем, о чём говорила дочь. Сама ощущала себя так, что сидела, как на иголках над чашкой остывшего кофе.
– Отвезти тебя? Или сама доберёшься? – спросила у Даши.
Та, подойдя ко мне и, чмокнув в щёку, ответила:
– Сама доберусь, я уже взрослая.
Она ушла минут через десять. Сообщив мне, что уезжает, отправилась к бабушке. Я же, некоторое время посидев наедине с собой, вскочила и побежала одеваться. Заявлюсь сегодня на работу ни свет, ни заря, но это всяко лучше, чем вот так чахнуть над своими мыслями, от которых уже кружилась голова.
Однако когда я оделась и спустилась вниз, оказалось, что мои планы по раннему прибытию отменяются.
– Олесь! – окликнул меня голос мужа.
Я застыла на месте, перевела взгляд на его машину, припаркованную чуть вдалеке.
– Я тебя жду… Дашку видел, как она уехала куда-то.
Сам Лёва, заложив руки в карманы брюк, медленно направлялся ко мне. Он выглядел растрёпанным и каким-то уменьшившимся в размерах.
– Давай поговорим, родная… Потому что мне очень хреново.
Очень хреново… Я не удержалась и горько усмехнулась. Он и представить не мог, каково мне в этот момент, и «хреново» – было самым слабым эпитетом.
– Я не против поговорить, – сказала, пожав плечами. – Посидим в кафе? Но у меня не слишком много времени.
Лев посмотрел на меня глазами побитой собаки. Казалось, он хочет сказать что-то, но сдерживается. И я малодушно добавила, поторопив его и опасаясь услышать самое страшное:
– Идём, я действительно тороплюсь.
Конечно, соврала. На работе завалов не было и, пожалуй, мне именно сейчас стоило посвятить всё время тому, чтобы разобраться в стремительно падающую в тартарары семейную жизнь. Но я ещё сутки назад была уверена в том, что мой быт и мой брак нерушимы. Привыкнуть к тому, что это не так, с размаху не получалось.
Мы со Львом расположились в кафе, которое работало круглосуточно. Посетителей в столь ранний час не было, лишь только сонный обслуживающий персонал, почти не обративший на нас внимания, лениво передвигался по залу.
Я села за столик и когда стала листать меню, поняла, что руки мои подрагивают.
– Как Дашка? – спросил Лев, и прежде, чем я бы ответила, добавил: – Я вчера был неправ в том, что о ней говорил. Но пойми, пожалуйста, когда слышишь то, чего не было…
Я вскинула руку, прося его, чтобы он не продолжал. Сейчас опять по кругу обсуждать это – последнее, чего мне хотелось.
– Лёва, я пока ни в чём не разобралась, – сказала ему, когда выбрала блюдо на завтрак наобум.
И была уверена, что к нему не притронусь. Но мне так нужно было совершать какие-то действия, которые бы обманчиво вернули меня в состояние обыденности и покоя.
– Я знаю. И понимаю, как тебе сейчас тяжело, – сказал с жаром муж. – Я готов дать тебе время, я готов делать, что скажешь! Хочешь, я поговорю с дочерью?
– Нет!
Я выкрикнула это слово, чем немало перепугала направляющегося к нам официанта.
– Нет, – добавила тише. – Сейчас самое последнее, что тебе стоит делать, – это трогать Дашу. Она и так с ума сходит от того, что не может находиться в квартире, где…
Замолчав, я побарабанила пальцами по столу. Потом собралась и продиктовала официанту, что хочу заказать.
Лев спрашивал меня о том, что ему делать, но я этого не знала. Могла лишь сказать одно: наш запланированный отпуск, в который собирались, теперь точно не сбудется. За это было отдельно обидно. Я ведь так к нему готовилась… столько планов, столько радости от предстоящей поездки.
– Надо ли говорить, что ни на какое путешествие теперь рассчитывать не приходится? – спросила я у Льва.
Он прикрыл глаза и покачал головой.
– Это всё такой абсурд… Всё, что случилось. С какой стороны ни посмотри – катастрофа.
С этим я была полностью согласна, но знать не знала, что со всем делать. Бежать подавать на развод на основании того, что сказала Даша, но с чем категорически не соглашался Лев? Не сейчас. Не в тот момент, когда у меня нет никаких доказательств.
– Мне тоже очень плохо, Лёва, – сказала я, даже не взглянув на то, что поставил передо мною и мужем официант. – Плохо, когда представляю, как вы с Аллой могли… в нашей с тобой супружеской постели…
– У нас с ней ничего не было! Господи, родная, как ты вообще можешь такое представить?! – воскликнул Лев.
– В том и дело, что никак, – ответила я ему. – Ты сейчас выглядишь очень искренним, но и реакция Даши такая, что её не подделаешь, Лёва. Я в полном раздрае. Я на стороне дочери, потому что она ещё незрелая и не такая взрослая, какой ей хочется казаться. Но я в раздрае, потому что не видела ни одного доказательства того, как вы с Аллой провернули самое страшное предательство за моей спиной.
– Их и не может быть. Слышишь? Их просто не может быть!
Он откинулся на спинку стула. Выглядел таким обессиленным, таким по-настоящему расстроенным, что у меня сердце отозвалось на это участившимся стуком.
– Давай уедем вдвоём? М? – вдруг предложил Лев, ошарашивая меня столь неуместным предложением.
Взять и оставить Дашу, когда она на пике переживаний, а самим укатить в тот отпуск, которого ждала с нетерпением и дочь?
– Дашуля пока придёт в себя, а мы попробуем побыть вместе, как раньше, – добавил он с какой-то истеричностью.
– Предлагаешь устроить нам медовый месяц, пока наш ребёнок здесь страдает от того, что она видела? – поинтересовалась я, приподняв бровь.
Лев тяжело вздохнул и тихо простонал.
– Разве я хоть раз за все годы, что мы вместе, дал тебе повод во мне усомниться? – спросил он меня.
Я помотала головой. Лёва был идеальным мужем. Во всём и всегда. Он даже хозяйство со мной на двоих поделил, когда я стала подниматься по карьерной лестнице. Да и до этого момента постоянно норовил снять меня хоть часть обязанностей, которые я добровольно на себя возложила и была им даже рада.
Он присутствовал при рождении Даши. Он всегда был рядом, всегда смотрел со мной в одну сторону.
– Не дал, Лёва… в том и дело. Но и Дашка никогда ничего подобного не придумывала.
Отодвинув стул, я поднялась на ноги. Оставаться и дальше здесь и вести этот разговор было слишком тяжело.
– Я хочу побыть вне тебя и Аллы и подумать обо всём этом, хорошо? А дальше опять соберёмся и станем говорить на ту тему, с которой бы я не пожелала столкнуться даже самому заклятому врагу.
