Внутри транспортёра было неожиданно пусто. Только под ногами темнели штабели каких-то зелёных ящиков. Боеприпасы? Стрелковое оружие? Да какая разница! Главное добраться до базы этих вояк и встать на довольствие.

Ещё несколько недель назад я слышал от знакомого, такого же отколовшегося от группы одиночки, как и я, что революционные силы упростили практику набора добровольцев. В том, что подобравший меня отряд относится именно к революционерам – сомнений не было. Силы Вечных в начале весны капитально потеснили, и теперь они держали оборону в промзоне, на морском берегу. Собственно, они были в ловушке, и все это понимали, включая их самих. С одной стороны, это означало скорое окончание боевых действий, по крайней мере, в нашем регионе. А с другой – мало ли на какой отчаянный финт они окажутся способны?

…

Комбат был здоровенным седым мужиком с бородой, которую почему-то хотелось назвать «окладистая». Я понятия не имею, что это значит. Пару лет назад, ещё когда существовала сеть для того, чтобы выяснить это, достаточно было достать смартфон. А теперь – только спрашивать у знающих людей или искать справочники.

– Значит, говоришь, что скитаешься больше года? – спросил он меня, оглядев с ног до головы.

– Чуть больше, – кивнул я.

– В бандах промышлял?

– Было дело, – не стал отпираться я.

– Сбежал?

– Ага.

– А почему сбежал? Чего лидером не стал? Кишка тонка оказалась?

Комбат пригвоздил меня к месту взглядом своих светло-серых глаз. У меня в голове метались мысли: «Что сказать? Что пробовал, но не получилось? Тогда окажется, что я реально слабак… выгонят меня, если уже вроде как уже зачислили и предложение сделали? Фиг его знает… могут и выгнать… сказать, что мою банду разгромили? Так ещё хуже выходит… Блин, да ну его – скажу правду!» – в конце концов решил я.

– Наверно, надо было, – вздохнул я, – но на тот момент я сытый был. Противно было делать то, что приходится делать вожакам…

Взгляд комбата потеплел. Кажется, он даже улыбнулся – из-за густой бороды было непонятно.

– Значит, больше года в одиночку… – сказал он задумчиво, – неплохо, неплохо. В расположении подойди к Макарову. Это командир нашего разведывательного взвода. Передай ему, что я сказал тебя посмотреть.

– Есть! – Ответил я, вытянувшись по струнке.

Егор Петрович (так звали комбата) глянул на меня ещё раз, цепко и серьёзно.

– Молодец, что руку к пустой голове не прикладываешь, – одобрил он, – а то развелось тут среди молодёжи. Копируют заграничную моду – и всё тут. А это совсем не безобидные вещи, у нас тут куча бывших наёмников шарится, кто к тамошним вечным на службу поступил, ещё когда у нас только всё начиналось…

– Служу Делу Революции! – ответил я; знал, что так полагается по уставу – успел изучить.

Комбат снова улыбнулся.

– Ну иди уже, – кивнул он.

…

К роскоши быстро привыкаешь. Всего-то денёк не пожрать – ещё полгода назад для меня было совершеннейшей нормой. А теперь только пятнадцать часов прошло, а желудок уже настоятельно требовал своё. Неприятное и почти забытое ощущение.

Стараясь двигаться как можно осторожнее, я достал из разгрузки энергетический батончик. Новенький, в специальной бесшумной упаковке, для спецподразделений. На освобождённых территориях уже наладили производство. Таких вот мелких вроде бы фактов становилось вокруг всё больше – и это давало поводы для оптимизма.

Стояла ранняя осень, но здесь, на юге страны, её прохладная поступь совершенно не ощущалась. Солнце жарило вовсю, и я успел хорошенько пропотеть в своём укрытии. Благо, отличная мембрана в особом варианте камуфляжа, который полагался спецподразделениям, отлично отводила влагу, чему способствовал приятный ветерок.

Я застрял тут, в руинах бывшего угольного терминала.

Задание было простым: пробраться в карстовые пещеры возле основания горного массива, где недобитки вечных устроили стратегический склад, и выяснить его заполненность, по возможности уточняя состав складируемой номенклатуры.

Это я от Макарова научился всяким таким умным словечкам, вроде «номенклатуры». Начитанный он мужик. Говорят, до Революции и Гражданской чуть ли не профессором был. Может и дать – не знаю, каким он был учёным, но разведчик из него вышел на славу. Мне повезло очень. У него во взводе была очень высокая выживаемость личного состава. Да, для этого приходилось много потеть и терпеть всякое на учениях – но жизнь того стоит.

В общем, в пещеры удалось проникнуть незамеченным – там хватало затопленных горизонтов, в которых не было ни наблюдения, ни электричества. Дальнейшее было делом техники и искусства оставаться незамеченным.

Склады оказались почти пустыми: с десяток законсервированных танков: древних Т-80, да пара каких-то импортных РСЗО. Я их опознать не смог – чехлы были слишком свободными, чтобы наверняка определить силуэт. Ну и пара десятков тысяч снарядов.

Выбрался я тоже благополучно, но на пути отхода начались сюрпризы. Противник изменил график патрулей, и я чуть не попался на выходе. Чистое везение: патрульные, видимо, оказались не слишком опытными и внимательными.

Мне удалось оврагом добраться до дороги, которая шла вдоль моря, сделав огромный крюк. Перебравшись на другую сторону через дренажную трубу, я вышел к прибрежным кустам. Береговая линия тут была каменистая, с многочисленными валунами, между которыми прятался неприметный грот.

Я даже успел вовремя. Но с эвакуацией случилась какая-то накладка: в условленном месте я не обнаружил подводный гидроскутер, на котором должен был выбраться в точку рандеву с нашим катером. Пришлось искать укрытие в этих руинах; они охранялись не особо тщательно и были буквально нашпигованы минами.

Ни о какой связи, разумеется, не могло быть речи. Оставалось только надеяться на командира, что он разберётся с осечкой и сумеет организовать эвакуацию.

На такие случаи у нас, конечно, были инструкции: сутки я должен был находится рядом с условленным местом и держать его в поле зрения, если позволяет оперативная обстановка. Потом – отходить, стараясь самостоятельно вернуться к своим.

Но куда отходить? И как?.. мы прорабатывали варианты возвращения через линию фронта. Она действительно недалеко отсюда, каких-то двадцать километров… но вечные окопались так, что там реально мышь не проскочит, не нарвавшись на мину или снайпера. Конечно, её тоже будут взламывать и довольно скоро. Но во время активной фазы наступления этот путь тем более будет закрыт. Уходить дальше на юг, к границам бывшей Грузии, а теперь турецкого протектората? Тоже сомнительно. Даже если сразу не убьют – будут держать, выторговывая что-то у нашей стороны. Оставаться здесь? Кормиться рыбой и птицами? Возможно теоретически, но сложно осуществимо на практике: вон как вражины территорию пасут, маршруты патрулей по два раза на дню меняют. Кстати, не потому ли, что я какие-то следы там, под горой оставил? Плохо. Тогда меня точно ищут.

Под эти тревожные мысли я задремал, а проснулся уже ночью. Началась гроза, сквозь порушенные плиты перекрытий хлестал ливень. В том углу, где я забился, было относительно сухо – но лишь относительно: по стенам текли влажные ручейки, да брызги периодически задувало прямо мне в бок.

Становилось прохладно, и я съёжился, чтобы максимально сохранить тепло.

Несмотря на непогоду, я не забывал бросать взгляды в сторону берега, где среди камней скрывался условленный грот. Меня мучила совесть: я позволил себе уснуть, а что, если как раз в это время приходили наши? Может, они оставили скутер? Пойти проверить что ли… но вылезать сейчас, при такой погоде, из развалин опасно: даже моё тренированное внимание могло не сработать и пропустить какую-нибудь хитрую растяжку.

Наверно, я бы так и не решился выйти до конца грозы. Но во время очередной вспышки ветвистой молнии я отчётливо заметил тёмные силуэты, прямо возле грота.

Наши или враги? Гадать не было никакого смысла: не рассуждая больше, я начал выбираться.