— Есть хоть какой-нибудь, крохотный шанс, что ты сможешь меня простить? — спросил, а у самого глаза оттенка стали.
Словно упала в воды Финского залива, захлебнулась ими и дышать не могу. Утонула в нём. Заплыла за буйки.
— За что?
— За всё, — пожал плечами. Нервно вцепился в свой стаканчик, будто в спасательный круг. Кажется, Никита тоже тонет. Вместе со мной. — Никогда не говорил, но… три года назад…
— Влюбился? — усмехнулась. А самой страшно. Сердце ноет, кровоточит.
— Ты была не похожа на других девчонок и привязался, — произнёс практически скороговоркой. — Испугался, что дальше будет больше – свидания, не дай бог съехаться захочется. Трус. Не смог сказать нормально и поступил, как полный мудак.
— Да, — вдохнула воздух. — Так и есть, но прошло много лет. Не стоит бередить старые раны и пробуждать призраков прошлого.
— Стоит, — взял меня за руку. — Я жалею о многих словах и поступках, Мира. О том, что не сказал о своих чувствах. О том, как играл и не понимал собственного счастья. Жалею.
Жалеть мало…
— Спасибо за честность и искренность, Никит. Это правда много для меня значит.
Но чтобы простить нужно немного больше, правда? Если человек тебя растоптал, как смотреть ему в глаза? Нельзя построить любовь там, где осталась только выжженная смертельным ядом пустыня.
— Значит, без шансов? — голос у него хриплый, почти безжизненный.
И, с одной стороны, хочется закрыть глаза на всё и сделать шаг на встречу, но, с другой…
Не могу. Теперь наконец готова поднести фитиль и сжечь. Сжечь свою любовь. Дотла.
Но Никита не был бы собой, если бы взял и просто сдался. Слова антонимы. Нет, не отступил.
На следующий же день под моим окном появилась огромная надпись – «Мира, я тебя люблю, прости». На рекламном щите, который невозможно не заметить.
В универе держался на расстоянии, но легче не становилось. Особенно, когда в газете появилось очередное разгромное извинение со стихами в конце. Что сказать? Наверное, Машке отстегнул прилично, раз это творчество показали всему миру. Рифмы – это не его абсолютно. Но мило.
И каждый божий день заваливал цветами и сладостями, писал романтические сообщения. О том, как скучает, как любит. Вперемешку со стандартными «доброе утро» и «спокойной ночи».
Встречал после работы, но каждый раз получал в ответ категоричное «нет». Таскал в приёмную кофе и пончики. Передавал через добрую Настю, которая, ну никак не могла отказать симпатичному, грустному мальчику.
Жалко парня, влюбился по самые помидоры, ну!
В выходные поехала в гости к маме и отчиму. Планировала провести там два дня, так что захватила с собой ещё и Лютика, чтобы от тоски кот все обои не изодрал. Вредина та ещё!
От мамы и дяди Андрея не укрылось моё настроение, вернее, полное его отсутствие. Не хотела грузить их своими проблемами, потому просто рассказала про визит отца. После ужина отчим ушёл в свой рабочий кабинет делами заниматься, а мы – к Яське, уложить сестрёнку спать.
Малышка немного покапризничала, категорически отказываясь отправляться в царство Морфея. Но после парочки колыбельных все-таки счастливо засопела.
— Мир, спать будешь вот здесь, — мама открыла дверь в большую комнату. — Смотри, как тебе?
Зашла внутрь, огляделась. Похоже на мою спальню чем-то. Практически один в один. Только мебель куда дороже, да и пространства больше. Всё выдержано в нежных, пастельных тонах под цвет сирени. Полукруглый компьютерный стол с ноутбуком последней модели, пол устилает пушистый белый ковер. Сквозь застеклённый потолок открывается вид на тёмное ночное небо. Красота!
— Это твоя комната, — тепло улыбнулась мама. — Приезжай домой почаще.
— Моя? — обвела всё снова восторженным взглядом. — Здорово, жаль только редко в гости приезжаю.
— В какие такие гости? — нахмурилась мама. — Придумала тут глупости. Это и твой дом тоже.
— Не знаю, — пожала плечами. — Не хочу вам мешать, у вас же семья, Яська, а я уже взрослая.
— Сейчас получишь, — погрозила кулаком и обняла меня. — Мы все одна семья, Мирослава. Как ты можешь мешать? Андрюша очень хорошо к тебе относится.
— Знаю, мам. Спасибо.
— Девочки, не спите ещё? — раздался со спины голос отчима. Он обнял нас обоих, привлекая к себе. — Мир, как комната? Нравится?
— Андрей, наша дочь считает, что будет нам мешать, представляешь? — до сих пор злится мама.
— Ерунда! — фыркнул отчим. — Чего это ты придумала, Мирослава?
— Вот и я о чём!
— А может назад, а блудная дочь? — неожиданно предложил мужчина. — Поживёшь хоть с нами немного, посидишь на родительской шее.
— Андрюш! — шикнула мама. — У Миры мальчик есть, наверное. Какое с родителями?
А не такая и плохая идея, на самом деле. Сменить обстановку, добавить чего-то новенького в свой быт. Опять-таки, тут мама, отчим, младшая сестрёнка. И никакого Никиты Тарасова.
— Я за, — подала голос. — Если вы правда не против.
— А ну заканчивай нести чушь, дочь, — в шутку прикрикнул дядя Андрей. — Давай, одевайся. Поедем за твоими вещами.
Собиралась быстро. Забрала телефон с зарядки и достала из сумочки ключи от квартиры. Ух, сколько всего собрать надо! У одного Лютика и домик, и мисочки разные, и игрушки.
Мама с отчимом ждали в гостиной, пили чай с тортом. Быстро спустилась с лестницы, но замерла, услышав от дяди Андрея короткое:
— Представляешь, Миша с Ником сегодня уезжают.
— Куда?
— Во Францию, кажется. У Миши там бизнес. Вот просит проследить за продажей дома и квартиры.
Он уезжает… навсегда?
Ладошки вспотели, сердце принялось отбивать глухую, противную дробь, которая болью отдавалась по всему телу. И, если разум понимал, что всё это правильно, к лучшему, то я сама не могла этого принять.
Почему? Да чёрт его знает!
Потому что несмотря ни на что, люблю. Отпускать не хочу. Не могу! Пусть будет где-то рядом, смотрит влюблёнными глазами, ходит за мной. Но не уезжает! Нет!
Не получалось отпустить.
Боже!
— Мира? — мама обеспокоенно смотрит на меня. — Всё в порядке?
— Они уже уехали? — дрогнувшим голосом спросила.
Посмотрела на меня в упор и, видимо, всё поняла. А, может быть, уже давно прекрасно знала.
— Андрюш? — перевела взгляд на своего мужа.
— Через два часа самолет.
— Отвезите меня в аэропорт, — надела куртку и принялась застегивать пуговицы дрожащими от волнения пуговицами. — Мне надо. Пожалуйста…
***
Страшно. Опоздать. Не успеть. Даже на секунду. Вдруг приеду в самый последний момент, когда он уже будет в самолёте? Что тогда делать? Мчать во Францию?
Жутко нервничала. Кусала губы и ногти, беспокойно смотрела на часы через каждые пять минут. Мама с отчимом бросали на меня понимающие взгляды, но мне было плевать.
Всё в топку!
Прокручивала в голове нашу последнюю встречу. Я ведь так и не осмелилась сказать ему, что люблю его. Тогда любила и сейчас. Люблю!
Господи, какая глупая! В своё счастье надо цепляться руками и ногами, держать и не отпускать. Уже было достаточно слёз и обид. В избытке.
На Пулковском шоссе растянулась практически бесконечная пробка. Ёрзала на сидении, поглядывала в окно и опять кусала губы.
— Спокойно, — усмехнулся отчим. — Ещё час в запасе.
Час…
Там же регистрация, посадка, куда меня точно не пустят.
Выскочила из машины, стоило ей только остановиться. Бежала, расталкивая людей, почти не понимая происходящего. В зал ожидания влетела, чуть не сбив с ног сотрудницу аэропорта. В спешке извинилась и огляделась по сторонам, пытаясь разглядеть среди толпы Никиту.
Достала телефон, кое-как разблокировала его и набрала номер Тарасова. Ответь же!
Знакомая мелодия раздалась откуда-то со спины. Резьбу сорвало окончательно и бесповоротно. Себе уже не принадлежала. А только ему.
Глаза в глаза и Ник делает шаг навстречу. Он в шоке.
Я сама!
Бегу прямо к нему в объятия, чтобы вцепиться и прижаться к сильной груди. Дышать им. Кофе. Ванилью. Его ароматом силы, мужественности, надёжности.
