– Вот зачем ты это сказал? Сразу жрать захотелось… А сколько ей исполнилось?

– Восемнадцать. Или девятнадцать. Я не знаю. Вот бы трахнуть. Я ей уже сколько раз предлагал зайти музыку послушать. Ни в какую. Недотрога. Наверное, целка ещё. У неё такие ножки классные. Да и мордашка симпотная. Может, сегодня выпьет – и получится?

– Слушай, тебе не стыдно? Ты же её соседку Вальку на прошлой неделе трахнул. Она тоже там будет.

– Ну и что? Что я теперь, жениться должен? Она получила удовольствие, я получил удовольствие. Трахнулись и разбежались. Слушай, погуляешь немножко, если я Юльку приведу?

– Да пошёл ты на хер! Я уже зае…лся гулять.

– Ну и ладно. Не хочешь – как хочешь. Я же только спросил. Пойдём шкаф двинем.

Ромка злобно покосился на товарища, но долго злиться на того не получалось, таким неподдельно простодушным выглядел, да и был по натуре Олег. Для него выражение, приписываемое Александре Коллонтай: «Заняться сексом так же просто, как выпить стакан воды», являлось органичным жизненным кредо. На самом деле это профанация, а фраза Коллонтай звучала иначе: «Для классовых задач пролетариата совершенно безразлично, принимает ли любовь форму длительного и оформленного союза или выражается в проходящей связи». В данной интерпретации под отношения между мужчиной и женщиной подводился идеологический подтекст. То есть Анна Каренина отдельно, матрос Железняк отдельно. «У советских собственная гордость, на буржуев смотрим свысока!» – писал ещё один полоневоздержанный пролетарский поэт. Олег, даже если не был знаком с подобной классикой, тем не менее уверенно выбирал сторону Железняка. Сама же Сашенька Коллонтай – даром что дочь царского генерала и член Советского правительства – на протяжении всей своей жизни охотно спаривалась с самцами самой разной масти и экстерьера, от интеллектуалов до матросов. Причём предпочтение отдавала последним. Об этом нигде не писалось, но Ромке как-то рассказал всезнающий Шукленков.

– Ладно, пошли.

В тридцать девятой, как обычно, проживали три девушки, но, когда ребята зашли, туда набилось не меньше десятка. Шкаф перегораживал комнату пополам, чтобы в обычной жизни отделять условную спальню от условной гостиной, она же столовая, она же прихожая. Сейчас же он был явно лишним предметом интерьера, мешая всем разместиться в принципе. Основательный и тяжёлый сам по себе, шкаф, кроме того, был забит вещами под завязку, храня в своей утробе всё имущество трёх юных созданий, которые выходили из ситуации недостатка нарядов, нося их по очереди. Конечно, всем скопом девочки могли его передвинуть и сами, но это же отличный повод пригласить единственно возможных мужчин на праздник, чтобы было кому бутылки открыть и налить. Хотя бы поначалу. Ну и вообще – как-то грустно без мужчин. Что же это за гулянка? Так, бабские посиделки какие-то. Мужчины, правда, в наличии имелись не очень форматные. Во-первых, сильно молодые, во-вторых, один чересчур наглый – не отобьёшься, а второй чересчур стеснительный – самим инициативу проявлять нужно. Не поймёшь, что с ними делать. Ну ладно, на безрыбье, как говорится…

Только зашли, Олег сразу зачастил тенорком:

– Привет, красавицы! Как вы тут, уже соскучились? А где наша именинница? Ух ты ж моя прелесть, дай поцелую! – и сразу полез обниматься, норовя поцеловать мгновенно зардевшуюся девушку в губы или куда дотянется – всяко хорошо.

Не все могли выдержать такой напор. Вот и хорошенькая скромная Юлька растерялась и не знала, как себя вести, неумело сопротивляясь и мучительно отворачивая лицо от юркого прохиндея. Ромке неудобно было даже наблюдать за происходящим, наверное, как и большинству из присутствующих. Это напоминало сцену из «Мухи-цокотухи», когда паук чуть не утащил именинницу в разгар празднества на глазах смешавшихся гостей. В этот раз в роли спасителя-комарика выступила боевая Юлькина соседка Дашка:

– Уймись, Огородников, давай шкаф двигай!

– А что я? Я ничего, только поздравить именинницу хотел, – тут же послушно отстал от девушки Олег и суетливо заметался перед шкафом. – Так, куда двигаем? Место освободили? Раз-два, взяли!

– Подожди, не тараторь, – снова перебила его основательная Дашка и, указывая на накрытый стол, обратилась к Ромке: – Ром, сначала аккуратно стол отодвиньте в угол. Шкаф на его место. А стол потом на середину.

Взялись, подняли, перенесли, поставили. Ромка не мог оторвать взгляд от переносимого стола – так аппетитно выглядели разнообразные закуски. Девчонки в общаге были самостоятельные и готовили здорово. Прямо перед носом в тяжёлой горке оливье сквозь аппетитный слой майонеза влажно блестели зелёный горошек и солёные огурчики вперемешку с матовыми кусочками варёной картошки, морковки и свежайшей докторской – наверняка кто-то из девчонок только что принёс со смены из вечернего завоза. Желудок предательски сжался и заурчал что-то невразумительное на предмет, что неплохо бы этого салатика отведать: так ли он хорош, как выглядит?

– Так, теперь шкаф. Девчонки, подвиньтесь. Мальчики, взяли. Олег, приподними свой край, весь пол обдерёшь. Так хорошо. Всё, ставим. Отлично. Теперь стол обратно.

А вот селёдочка под шубой. Эту селёдку Дашка наверняка сама отбирала. Она в рыбном стоит. Вон руки какие красные до локтя. Попробуй целый день голыми руками полазай в огромную бочку с ледяным солёным раствором за этой самой селёдкой. Зато можно не сомневаться, что в этой хрустальной салатнице самая жирная и вкусная рыбка. Блин, слюнки текут.

– Так, мальчики, молодцы! Давайте за стол! Блин! Блин! Блин!

– Что, водку? Нет, я не буду, у меня смена с утра. У всех смена? Ну, правда. Да ничё я не ломаюсь. Ну ладно, половинку. С днём рождения!

Блин, хорошо как! А ты ещё отказывался, дурик. А учёба подождёт, ничего страшного. Подумаешь. Завтра нагонишь. А до утра ещё далеко. Успеешь, выспишься. Какая классная песня! Как красиво Танька танцует! И Юлька смотри как разошлась, вот тебе и тихоня! Она и вправду красивая. И хорошо, что Олегу «не дала». Почему-то было бы очень обидно. Но он не расстроился – вон уже Светку по коленке гладит. А та довольная, хихикает. Неужели не догадывается, чем это закончится? А ты всегда думал, что она такая серьёзная и правильная. Подойти не решался. А Олег не думает, он просто предлагает всем подряд. И в итоге трое послали, а четвёртая послала, но неуверенно, а дальше сама не заметит, как в их комнате окажется. А оттуда выход – только с трусами в кармане. Дуры они все. Нет, не все. Кто Олегу не даёт – правильно делает. Стоп, ты, наверное, просто ревнуешь. Оп, Танька танцует, а сама на тебя поглядывает. Вот опять. Вот улыбнулась! Здорово! Она красивая. И Юлька тоже красивая. Молоденькая только совсем. Сегодня восемнадцать стукнуло. Даже не поймёшь, кто лучше.

– Что? Не слышно, Марин. С Людмилой? Ну просто решили расстаться. Да нет. Никто никого не бросал. Просто было чувство и прошло. Нет, мы друзьями расстались. Что? У тебя тоже? Из армии ждать? Не знаю, я же не был в армии. Давай. А на брудершафт – это как?

Ух ты! Прямо взасос! Надо срочно её брать и валить к себе, пока Олег не занял. Кто это так смотрит в упор? Лайма?! Что она здесь делает? Её же не было. И почему так смотрит? Яростно! Что с ней? Подходит…

– Привет, Рома! Подвинься, Марин. Что-то ты нас совсем забыл, не заходишь.

– Ну ты же знаешь. Чё я теперь заходить буду.

– А Люся не скучает. У неё новый кавалер появился. Знаешь?

– Нет. Здорово! Но кормить-то всё равно не будет.

– Ха-ха-ха! Это точно! Кормить не будет. Разве что супом из поганок. А ты только поесть заходил? Я думала, тебе интересно у нас. Что пьём? Ну да. Что же ещё. Мы же в России. Наливай! Ты со всеми на брудершафт пьёшь? Нет, у нас не принято. У нас принято смотреть в глаза, когда чокаются. Давай за встречу!