Когда граф стоял перед обветшалым мостом, ведущим к замку Данлюс, тьма сгустилась, плотно укутав собой зловещие руины. Тут вера Рене поколебалась. Он не видел ничего под своими ногами. Даже при свете дня восхождение к замку было задачей не из легких, а теперь, когда опустилась беспробудная ночь, и говорить нечего. В тот момент, когда граф вот-вот обернулся бы назад, вернулся по скалистой дорожке обратно в бухту и стал бы искать ночлега в худобоких домишках, он увидел знаменье, явившееся за миг до отречения от данной клятвы.

Замок был жив. Он дышал изнутри, отбрасывая длинные тени в кромешной тьме. Этот проклятый огонь и был той мятежной неупокоенной душой, ради которой Рене явился сюда. Пересилив страх, граф ступил на ветхий мост. Камни пугливо шевельнулись, перестукнувшись друг с другом. Рене замер, прислушавшись, и через несколько мгновений продолжил идти на зов багряного пламени, что бился в груди замка.

Обломки дверей давно гнили на каменном полу. Граф перешагнул через них и оказался в зале. В углу, под правым боком каменной лестницы, и бился трепыхающийся огонек. Вверх тянулась резкая полоса черной сажи и копоти. Пламя оживало в этих стенах не в первый раз.

Граф настороженно обернулся, оглядываясь. На ободранных стенах зала плясали длинные тени, глумливо извиваясь по прихоти пламени.

– Ты здесь? – спрашивал Готье.

Эхо еще не успело стихнуть под высокими сводами, как багряная вспышка блеснула на лезвии меча – клинок рассек кромешную тьму и обрушился в шаге от проворного Рене. Новый замах не заставил себя долго ждать, но и граф был начеку. Пригнувшись, Рене схватил камень с земли и метко швырнул в голову противника, в ответ услышав злобный рык сквозь зубы. Отступая назад, Рене оступился, уклоняясь от нового разящего удара. Черная фигура выпрямилась, быстро переводя дыхание. Граф мог разглядеть глаза с суженными в ярости зрачками, источающие слепое отчаяние за гранью помешательства. Ржавая борода неровными клочьями выступала на худом подбородке и впалых щеках. Грязно-красные волосы исполосовали бледное лицо, замаранное одеяние свисало бесформенным рваньем.

– Кто ты?! – вопрошал Готье, не отводя взгляда.

Стиснув зубы до скрипа, оборванец приставил лезвие к самому горлу графа.

– Ты Финтан Макдонелл? – спросил Рене, ощущая холод на своей шее.

Меч дрогнул, и графу показалось, что в следующее мгновение он расстанется с жизнью – грубое лезвие поцарапало шею, и две струйки крови спустились под воротник.

– Откуда ты знаешь это имя? – сипло спросил Финтан.

– Я знал того, кто был там, в Ратлине, – ответил Рене.

Финтан не мигая глядел на пламя, прислонившись спиной к лестнице, очерненной сажей. Искры плясали в опустошенном взгляде. Рене протягивал руки к огню, потирая бледные ладони друг о друга.

– Так Эссекс мертв? – наконец спросил Макдонелл.

Граф кивнул. Финтан глубоко вздохнул и запрокинул голову вверх.

– Там было еще два генерала, – произнес Финтан.

На лбу углубились морщины, когда мучительные воспоминания возвратились.

– Ты знаешь их имена? – спросил Макдонелл, пристально уставившись на Рене.

Граф поджал губы и кивнул.

– Я боюсь, что они не дадут тебе ничего, лишь откроют старые раны, – произнес Готье, прижимая кулак к сердцу.

Финтан выдохнул и едва шевельнулся. Меч, покоившийся на коленях, прокатил на своем лезвии отблеск яркого пламени.

– Ты явился ко мне ночным вором, – произнес Макдонелл. – Но я сохранил тебе жизнь, хотя имею святое право защищать свой дом. И прошу тебя лишь назвать имена.

– А если нет – убьешь меня? – спросил Рене, чуть наклонив голову набок.

Финтан угрюмо пожал плечами и продолжил пялиться в огонь.

– Зачем тогда вообще ты здесь? – резко хмыкнул Финтан.

Граф Готье глубоко вздохнул, потирая затылок.

– Я хотел разобраться, что там случилось, – ответил Рене.

Финтан угрюмо помотал головой. Костер высек сноп искр, и они взмыли к высоким сводам, которым неизвестно сколько еще оставалось держаться на ветхих опорах. Рене понуро смотрел вниз, на свои руки, которые он заламывал, и испуганный выдох сорвался с его уст. Граф поднялся с земли и принялся расхаживать мелкими шажками, оглядываясь по сторонам.

Финтан не мигая смотрел ему в спину и спустя минуту поиска спросил:

– Что-то потерял?

– Кольцо, – обеспокоенно молвил Рене, невольно кусая большой палец.

– Ну, ищи, – безучастно ответил Финтан.

Безуспешные поиски под треск костра длились недолго. Глаза устали вглядываться в беспросветный мрак, голова графа скоро заболела, и он вернулся к огню. Финтан вновь шевельнулся – на этот раз подался вперед и протянул меч рукоятью к графу.

– Ты не узнаешь от меня ничего нового, ибо сам знаешь больше моего. Либо помоги, – требовал Макдонелл, – либо убей меня.

Граф сглотнул, хмуро глядя на оружие.

– Нет, – твердо отказал Рене.

Финтан угрюмо вздохнул, плечи отчаянно осунулись. Меч грохнулся наземь, и оглушительное эхо заполнило собой пустые бездушные своды.

– Зачем ты пришел сюда? – спросил Финтан.

– Успокоить душу Ратлина, – произнес граф Готье, но голос его так дрожал от робости, что было очевидно, сколь шатка вера в собственные слова.

Макдонелл свел брови и прыснул себе под нос, и лицо его тотчас же исказилось нестерпимой мукой.

– Посмотри на меня, умоляю, взгляни! – процедил сквозь зубы Финтан, ударив кулаком в грудь. – Я давно забыл покой. У меня ничего нет, я все потерял после Ратлина. У меня не было и имени – я забыл его, пока ты не произнес его, не вдохнул в меня жизнь. Ты говоришь, ты знал того, кто был там. Назови и эти имена, будь мне добрым вестником!

– И это принесет тебе покой? – ужаснулся Рене, отшагнув назад. – Я вижу тебя впервые, но я наслышан о твоем горе, оно терзает мне сердце не первый год, и я больше всего мечтаю искупить то проклятье, что вырвалось наружу, когда была пролита невинная кровь Макдонеллов. И именно потому, что я желаю мира и покоя твоей душе, Финтан, сын Сорли, я не назову тебе имен.

Хмурый взгляд прожигал графа насквозь.

– Оглянись, – процедил сквозь зубы Финтан. – Ты видишь, вот она, моя обитель, мой дом! Руины, и воронье уже кучно сбилось в предвкушении. Все, что мне остается, – это молиться о том, чтобы Господь призвал их к ответу. Им осталось ждать недолго.

Рене невольно обвел взглядом замок. Унылые каменные глаза взирали в ответ, не проронив ни слова в траурном молчании. Лишь поленья кряхтели и стрекотали.

– Господь уже призвал к себе графа Эссекса, – произнес Рене. – Он руководил этим… делом.

Последнее слово Рене явно выдавил из себя с трудом, переборов отвращение. Финтан вцепился взглядом в доброго вестника. Немигающий взгляд застыл.

– Вот как? – прошипел Макдонелл.

Рене кивнул, а с уст Финтана сошел тяжелый вздох. Он провел рукой по лицу и, прикрыв рот, уставился на огонь.

– Что до остальных – право, Финтан, молю тебя, не губи своей жизни, – просил Рене. – Что Дрейк, что Норрейс – кара найдет их обоих.

– Ваша вера в Божье провидение заслуживает восхищения, – горько усмехнулся Финтан.

– Не столько вера, сколько знание. Оба они имеют много врагов на суше и в море, – молвил Рене.

– Аминь, – Макдонелл не отводил взгляда от огня, перекрестился и прижал кулак к холодным бледным губам.

Огонь слабел. Молчание и сумрак воцарились в разоренном замке, который с унылым смирением ждал окончательной своей гибели.

– Ты можешь уехать со мной, – произнес Рене.

Угрюмый взгляд поднялся.

– Здесь небезопасно, – продолжил Готье. – Замок ветшает на глазах. Ты человек, как бы горе и несчастья ни пытались тебя лишить человеческого облика. Я хочу тебе помочь.

Макдонелл помотал головой, снисходительно оценивая графа взглядом.

– Знаешь, что я сделал первым делом после того… дела? – с едкой злостью в голосе бросил Финтан.

Граф Готье поджал губы и замотал головой.