– Сколько твоей дочери лет?
– Кому… Альмасе?
– А у тебя есть ещё дочь?
– Нет. Дочь одна.
– Ну… и сколько ей?
– Одиннадцать.
– Умгу… так и думал.
«Десять лет… прекрасная разница в возрасте», – подумал я.
– Когда ей исполнится двадцать, я женюсь на ней, это моё решение, – сказал и посмотрел на шейха.
– Эмир… может, не будем тор…
– Я никогда не меняю своих решений. Договорённость остаётся в силе. Ты же помнишь о ней?
– Да, эмир.
– Альмаса должна получить образование до двадцати лет.
Я уже шёл к выходу, но остановился и, повернувшись к шейху, сказал:
– Амирхан… смотри в оба за моим Алмазом, у этого Алмаза только один огранщик…
*Адам – ударение на первую гласную
*Илам – вымышленное государство. (прим. автора).
Глава 2 Альмаса.
Восемь лет спустя
– Вау! Ты бомба, детка!
– Думаешь? – спросила я у подруги, рассматривая себя в зеркало со всех сторон, стоя на высоких каблуках, в облегающем платье и с выраженным декольте. – Да, ты права, классно! Но я не пойду, меня тут же церберы вернут назад, да ещё, если увидят, доложат отцу, перевезут в пентхауз… я там одна с ума сойду.
– Ещё как пойдёшь… А вот это ты видела? – спросила Оля, трясся перед моим лицом рукой, на которую был надет парик.
– О-о-о… это ещё откуда?
– Да вот… помогала Лесникиной с работой, а она мне за это своё кудрявое каре под брюнетку одолжила. На целый месяц!
Я провела пальцами по парику и расплылась в улыбке, посмотрела на Олю, а та, театрально отмахнувшись, сказала:
– Начинай… можешь уже меня хвалить и говорить, какая я крутая подруга! – я засмеялась в голос и ответила:
– Ты самая крутая подруга из всех, что у меня были!
– Засчитано. А теперь давай-ка примерим и посмотрим, зря, что ли, сидела столько и возилась с научным заданием, делая обзор на законодательство, Лесникиной. Пригнись, я помогу тебе его примерить.
Мы общими усилиями надели этот парик поправили и причесали его.
– А что… мне идёт! Как считаешь?
– Считаю, что очень!
– А теперь надевай косуху и пошли… а, нет-нет, губы бардовым накрась, брюнеткам страсть как идёт этот цвет.
Мы захихикали.
Подкрасила губы предложенной помадой, посмотрелась в зеркало, и мой взгляд стал медленно гаснуть, как и моё настроение.
– Ну что снова случилось?
– Мы не учли самого главного… мои глаза… их-то не скрыть без линз, а я потеряла свои и не успела приобрести новые.
– Ой, тоже мне проблема… – она полезла в свою необъятную сумку, пошебуршила в ней и выудила оттуда коробочку с очками и протянула их мне. – Вот, держи.
– Они же чёрные…
– Ну… а в чём, собственно, проблема?
– Так кто ж ночью надевает чёрные очки… меня точно спалят.
– Не спалят. Идём…
Я натянула свою косуху, выдохнула, одёрнув плечи, надела очки на глаза, повернулась и уверенным шагом вышла с Олей из комнаты. Спускаясь к выходу, увидела одного из своей охраны, стоящего возле лестничного пролёта.
– Спокойно, – шепнула мне Оля. – Не дёргайся, и перестань трогать парик. Беру красавца на себя.
Она поправила за ушко свои каштановые волосы, улыбнулась и когда мы поравнялись, подмигнула моему охраннику. Тот буквально на пару секунд задержал на Оле свой взгляд. А мы, не сбавляя темпа, прошли мимо него и сразу на выход.
– Ого… да ты профи! – как мы только вышли на улицу, я не удержалась, чтобы не прокомментировать.
– Ну… в этом нет ничего сложного, главное вести себя непринуждённо, – оказавшись на улице ещё и вечером, я запаниковала, зная, что мой папа целую бригаду нанял для того, чтобы меня охраняли и то, что их не видно, говорит о их профессиональной подготовке.
– Прекрати дёргаться, да-а… не завидую я тебе, не легко быть дочерью шейха.
– Не то слово… – тяжело вздохнула я.
– Оль, ты не знаешь охрану отца, они могут слиться со стеной хотя это не наши охранники, а нанятые отцом здесь, но они не менее профессиональны, поверь мне.
– Верю.
– Тогда идём, очень тихо.
– Тебя в этом виде никто не узнает… пусть себе сливаются… идём не «тихо», а просто спокойно, не оглядывайся по сторонам, сегодня мы оторвёмся, подруга!
– Ага… только давай вначале пройдём все препятствия.
– Мы почти прошли, – она без проблем тормозит такси, мы прыгаем в машину, и только в салоне я выдыхаю с облегчением.
Мчим по Московскому шоссе, сегодня пятница и весь поток собирается в клубе «Летучая мышь».
Отец позволил мне учиться за пределами Востока, а именно в столице России, там же, где учился он сам. В этой стране у нас есть бизнес, который отец контролирует, также у нашей семьи во владении пентхауз. Но я смогла уговорить родителей и мне позволили жить в общежитии, где я и нашла себе подругу. Что мне одной делать в огромном пентхаузе… вечно под охраной, никуда не выйти, а тут я могу с общаться с однокурсниками и самое главное, ходить без абайи* обхожусь только платком, скрывая под ним волосы. Некоторые сокурсники полные кретины, мысли только вокруг ширинки крутятся. А для некоторых я инопланетянка. Но меня не так легко обидеть, как кажется. Когда мама узнала, где я собралась учиться, первое время переживала. Поначалу было всякое, как и в каждом коллективе, но я смогла поставить себя.
Моя мама самая добрая и лучшая на свете, для меня она олицетворение женственности. Я вижу отношения родителей, их связывают сильные чувства… если у меня так не будет, то и не зачем выходить замуж.
Мама с детства учила, что женщина должна быть умной и грамотной.
– А разве это не одно и то же? – спросила я у неё.
Она улыбнулась и сказала:
– Смотря, что ты имеешь в виду под словом «ум».
– Всё.
– Хм… при общении с некоторыми людьми, ты понимаешь, что напротив тебя сидит довольно-таки умный человек, но ему не хватает образования и здесь уже пазл не соберётся, а он должен собраться, девочка моя… В тебе должно быть всё – и ум, и образование.
– Но я же учусь в школе и младше всех в классе и учусь на «отлично», потому что я умная.
Мама вновь улыбнулась.
– Моя девочка… школьное образование тебе даёт базовое знания и навыки, а уже в институте или университете ты формируешь и шлифуешь свои знания, выходишь специалистом.
Мама всегда могла, так преподнести, разложить ненавязчиво… и как у неё так получается, не знаю. Внешность у меня мамина, только у нас волосы отличаются немного, у меня светлее, а глаза у нас одинаковые.
Я из такой страны, где женщинам многое запрещено, учиться можно только на врача, медсестру и учителя. А я выбрала, вопреки всему, поступать на юридический, в университет МГЮА, чем удивила папу. Была не уверена, что он позволит, а он позволил. Получается, если ты дочь шейха, то можно? Или… я уже не особо понимаю, что можно, а что нет. Решила не уточнять у отца, а то ещё передумает и заберёт назад своё согласие.
«Мы уже это проходили…», – вспомнила с обидой.
Люблю рисовать и выбор института для меня был очевиден, но всё поменялось после того, как я услышала разговор мамы с папой.
Мы с Тами сидели на дереве, я любила смотреть сверху, меня не видно, зато видно, что происходит за пределами двора. Иногда я так развлекалась.
– Мир, я переживаю за Альмасу, неужели нельзя обойти эти договорённости, они же не на бумаги были, это просто слова!
Я перестала жевать бутерброд, который взяла себе и Тами, и напрягла слух.
– Неужели ты не понимаешь, что слова короля всё равно, что приказ на бумаге с печатями! Я видел, каким взглядом Адам смотрел на мою принцессу. Понял, что от неё он ни за не откажется
– Я не хочу, чтобы она страдала.
– А она и не будет страдать, Адам – прекрасный выбор для неё, он будет прекрасным правителем и таким же мужем. Юна, ты замужем за шейхом Илама, наши дети живут по нашим законам и Маса – не исключение.
Меня чуть не стошнило от услышанного, папа же обещал мне… что я не выйду вот так, как овца на закланье… Они ушли, а я ещё долго сидела на ветке дерева, а Тами слизывала мои слёзы своим шершавым языком. Для себя я поняла, что просьбы и мольбы бесполезны, против короля отец не пойдёт, даже я понимаю, что это равносильно предательству.
