Больше ничего не случилось, и мы благополучно перебрались через поток. Поддерживая Хэкетта с двух сторон, мы с Лэнгстоном перетащили его в фургон и уложили на заднем сиденье. Я надел брюки и пиджак, а Хэкетта укрыл ковриком, что лежал в машине на полу. К счастью, в фургоне хорошо работал обогреватель.
Я запер машину Флайшера и оставил ее на дороге. Потом еще раз вернулся к ней и осмотрел багажник. Магнитофонных пленок там не было. Я захлопнул крышку багажника. Двенадцать миль до Сентервиля мы ехали медленно.
Отсутствовали мы, должно быть, часа два, но свет в закусочной все еще горел. Эл Симмонс, зевая, подошел к двери. Вид у него был такой, будто он спал не раздеваясь.
— Я вижу, вам удалось выбраться.
— Да. А Джеку Флайшеру нет. Его застрелили.
— Насмерть?
— Ему разнесли голову из обреза.
— На ранчо Крагов?
— Совершенно верно.
— Подумать только! Между прочим, я всегда думал, что там он встретит свой конец.
У меня не было времени спросить у Симмонса, что он хотел этим сказать. Он проводил меня к телефону за стойкой и сказал, как звонить в полицию Родео Сити. Дежурным оказался помощник шерифа Пеннел. Я доложил ему, что Джек Флайшер убит выстрелом из обреза.
— Джек? — потрясенно переспросил он. — Но я только-только разговаривал с ним. Он заезжал сюда в начале вечера.
— Что он сказал?
— Сказал, что едет на ранчо Крагов. Но зачем, не сказал. Правда, добавил, что, если к утру не вернется, я должен приехать за ним, захватив с собой еще пару полицейских.
— Вам, пожалуй, стоит поехать сейчас. Не ждите до утра.
— Не могу. Второй патрульной машины у нас нет, а моя сломалась, и до января округ нам денег не отпустит. — Пеннел был расстроен и растерян. — Придется вызвать машину из Санта-Тересы.
— А «Скорую помощь»?
— Тоже надо вызвать из Санта-Тересы. Но если Джек умер, зачем ему «Скорая помощь»?
— Не все же умерли. У меня в машине человек, которому требуется помощь. — Я не назвал Хэкетта, потому что надеялся доставить его домой до того, как газетчикам станет известно о его освобождении. — Я привезу его в Родео Сити. Пусть «Скорая помощь» и патрульная машина ждут нас возле участка.
Эл Симмонс сидел у стойки и, не смущаясь, слушал, что я говорю. Когда я положил трубку, он несколько задумчивым тоном заметил:
— Чудно, как иной раз оборачивается жизнь человеческая! Джек больше пятнадцати лет занимал как раз ту самую должность, какую нынче занимает Рори Пеннел. А Рори был тогда у него на подхвате.
— А что общего у Джека было с Крагами?
— Не хочется что-то об этом говорить. — Но глаза у него блестели от желания поведать мне то, что он знает. — Джек умер, а про мертвых плохо не говорят. Кроме того, он был женат, и мне бы не хотелось, чтобы эта история дошла до миссис Флайшер.
— Другая женщина?
— Да. Джек был неплохим малым, но любил бегать за юбками. Еще в начале пятидесятых годов он все крутился вокруг женщины, что жила у Крагов на ранчо. И думаю, сумел ее заполучить, — с кривой усмешкой добавил Симмонс. — Он, бывало, останавливался здесь купить ящик пива, а потом ехал туда и проводил там с ней ночь. Но судить его я не берусь. Лорел Блевинс была лакомый кусочек.
— А что говорил ее муж?
— По-моему, он ничего не знал. Блевинса почти никогда не было дома. Все свое стадо он порезал. И если не охотился, то бродил по холмам с такой штукой, какую таскают художники…
— С мольбертом?
— Да. Строил из себя художника. Но и он, и его жена, и мальчишка — все они жили как индейцы-диггеры в этом выгоревшем дотла доме. И женщину ту судить нельзя, что она потянулась к Джеку. Пятнадцать лет назад он был красивым малым и при деньгах — брал с игорных заведений. А когда Блевинс бросил ее, Джек нашел ей пристанище у Мейми Хейдждорн. Мне об этом сама Мейми рассказала.
— А что случилось с Блевинсом?
— Ушел, и все. Он был от рождения неудачником.
— А мальчишка?
— Не знаю. Потерялся где-то во всей этой неразберихе.
Вот и оставался бы где-то, подумал я, вместо того чтобы являться сюда и мстить за прошлое, которое нельзя изменить даже с помощью обреза.
Я спросил у Эла Симмонса про Дэйви, и Симмонс припомнил, что вроде накануне утром кто-то, не то мужчина, не то мальчишка, на зеленом «дарте» свернул в сторону ранчо. Нет, он не видел и не слышал, чтобы кто-нибудь ехал сегодня в обратном направлении.
— А можно оттуда выбраться другим путем?
— Можно, через северо-западный перевал. Но для этого, особенно в такую погоду, как нынче, все четыре колеса машины должны быть ведущими.
Снаружи засигналил Лэнгстон. Мне нужно было сделать еще одно дело. Я позвонил в дом Хэкеттов в Малибу, попросил к телефону Рут Марбург и сказал ей, что везу ее сына домой.
Она расплакалась. Потом засыпала меня вопросами, но я не стал отвечать. Я сказал ей, что мы приедем на «Скорой помощи» и что, хотя Хэкетт, по-видимому, серьезно не пострадал, тем не менее он истощен и несколько часов пролежал под дождем. Пусть лучше к нашему приезду вызовет врача.
— Мы приедем в шесть утра, — добавил я.
ГЛАВА 23
Помощнику шерифа Рори Пеннелу было лет сорок или около того. Костлявый, с пышными каштановыми усами, он заметно заикался, хотя, вполне возможно, дефект этот усилился после известия о смерти Джека Флайшера. Пеннел казался искренне расстроенным. Пока мы разговаривали, он то и дело хватался за рукоятку пистолета, висевшего у него на боку.
Я с удовольствием бы побыл в Родео Сити подольше, чтобы побеседовать с Пеннелом и Мейми Хейдждорн да и с любым другим, кто помог бы мне воссоздать прошлое. Джек Флайшер, по-видимому, имел самое непосредственное отношение к смерти Джаспера Блевинса. Но теперь эта мысль приобрела чисто теоретическое значение, и поэтому с ней можно было не спешить. Сейчас важно было доставить Стивена Хэкетта домой.
Двое полицейских, явившихся из Санта-Тересы, охотно взялись бы его сопровождать. Это было сравнительно легкое и безопасное задание, да и в газеты можно попасть. Но я напомнил им, что на ранчо Крагов лежит тело Джека Флайшера. А где-то в горах к северу от ранчо, вероятно, застрял в непролазной грязи его убийца.
Я попрощался с Хэнком, и мы с Хэкеттом в карете «Скорой помощи» помчались в южном направлении. Я сидел на полу рядом с носилками, на которых лежал Хэкетт. Он чувствовал себя лучше. Ему оказали первую помощь, и через соломинку он выпил чашку бульона. Я решил задать ему несколько не терпящих отлагательства вопросов.
— Кто ударил Лупе? Сэнди Себастиан?
— Да. Она ударила его по голове монтировкой, и он потерял сознание…
— А вам она нанесла оскорбление действием?
— Непосредственно нет. Но пока мальчишка держал меня под прицелом, она связала мне руки и ноги, залепила рот и завязала глаза. — Он вытащил из-под одеяла руку и потрогал себе глаза. — Потом они положили меня в багажник ее машины. Вот там было по-настоящему страшно. — Он поднял голову. — Сколько времени прошло с тех пор?
— Около тридцати шести часов. У нее была причина ненавидеть вас?
— Наверное, была, — медленно ответил он. — Но какая, понятия не имею.
— А у парня?
— Я никогда его раньше не видел. Он вел себя как ненормальный.
— В чем это выражалось?
— По-моему, он не совсем понимал, что делает. Он даже положил меня на рельсы. Я знаю, это звучит, как в мелодраме, но он в самом деле хотел, чтобы я попал под поезд. Девочка убежала, и тогда он передумал. Завез меня куда-то и держал там в заключении. Большую часть дня — вчера, что ли? — он относился ко мне довольно сносно. Развязал меня и позволил немного походить. Дал попить воды, угостил хлебом и сыром. Разумеется, обрез был всегда при нем. Он лежал на нарах, нацелив его на меня. Я сидел на стуле. Вообще-то я не трус, но спустя некоторое время я почувствовал, что нервы у меня сдают. Я не мог понять, что он задумал.
— Он говорил о деньгах, мистер Хэкетт?