– При вас, дурные январисты, я гнил в тюрьме. Этот вариант точно не подойдет. Нашему королевству нужны сильные и решительные, а не трусливые и якобы добросовестные лидеры. – такое заявление сделал заместитель короля по экстренно важным делам Лико на тему движения январистов и их желания пробиться к власти в Раю.

– Сегодняшняя конституция Рая не является январистской, Лико, но мы как соблюдали, так соблюдаем, так и будем ее соблюдать. А вы, видимо, не собираетесь. – ответил на то глава январистского сообщества Рит.

– За мнимой честностью и добросовестностью вы скрываете собственную трусость, Рит. – Лико, прокашлявшись, продолжил: – В Раю критическая ситуация, если вы еще не заметили. Король пал, – После этих слов заместителя толпа, восседавшая на скамьях, впала в панику.

– Вот! – ликующе заявил Рит. – Вот, что тебе нужно, Лико! Тебе нужно ввести наш народ в панику. Ты хочешь захватить власть, пользуясь…

– Я считаю, – перебил Лико. – что Риту здесь не место. Не место здесь январистам, желающим взять Рай в свои грязные лапы. – Лико посмотрел на толпу. – Я спрашиваю вас, мой народ, нужны ли нам эти предатели?

– Нет! – заявила толпа.

– Нужны ли нам в стане январисты? – грозно и громко раздался голос Лико, разнеся его слово по аудитории.

– Нет! – вновь заявила толпа. – Изгнать! Изгнать! Изгнать!

Лико изгнал Рита, лишив всех полномочий и отправив бороздить леса. Тот принимает свою участь и отправляется за Луной, ожидая, что небесный шарик его куда-нибудь да и приведет.

Зайдя в глушь этого леса, он встречает Виолетту и Алису. Те рассказывают ему об этом царствии, в коем правит сумасшедшая Алиса. Рассказывает о своем появлении здесь и Виолетта.

Алиса, собрав своих людей, то есть Виолетту и Рита, у храма, начала проповедовать им свою идею о несовершенном мире и совершенной душе. По ее мыслям, любовь двух человек не заканчивается ничем, так как ничем и не была начата. Все, что имеет место быть, может быть высчитано.

Ты можешь посчитать, сколько у тебя рук, и все, что ты можешь посчитать, ты можешь сделать этими руками. Но ты не потрогаешь душу, не измеришь ее, ибо она совершенна, а ты – нет. Когда мы что-то сильно ценим, мы это храним. Умереть мы можем во мгновение ока, так какова наша цена?

Если уродец изгнал тебя из крепости и повел за собой толпу, то обдумай, кто уродец же здесь. А как уродливость оценивается? А как оценивается толпа? Всегда ли большинство является большинством, или оно просто громче всех орет о себе?

Очень нервная обстановка… Я никогда еще не видел столько падающих звезд. Но это были не звезды. Лико был в бешенстве, он винил в своих бедах и бедах целого Рая только людей. Ангелы сходили с ума из-за того, что давно в Раю не было ни единой человеческой души.

Теряя работу, смысл жизни и предназначение, мы ушли в откровенную смуту. Теперь же пришел час восстать. А там где-то принцесса Виолетта, Алиса и Рит собрались и основали свой Рай, в самой глуши леса.

Это было бесчестно и ужасно, но люди, один за другим, поднимали головы к небу и видели, как звездочки становились все ближе и ближе. Они и не подозревали, что так выглядит конец света.

Жить в момент смерти многих людей… Какого это? Какого это, чувствовать комфорт и безопасность, когда где-то на Земле творится сущий ад под эгидой райской воли?

Слово парня

Наступили тяжелые времена, братья. По крайней мере, так гласило радио, установленное в нашем ларьке. Именно сюда мне удалось устроиться, здесь и прижился, тем и приходится довольствоваться. Но тут, обещаю, не сдохну. Я буду идти до конца, через тернии к звездам, дабы, наконец пробившись к Луне, своим сонным взглядом еще раз, кажется в последний, глянуть на бренную Землю.

Но эти времена будут не скоро. Пока что мне нужно закончить мой рабочий день, уйти домой и начать писать. Думаю, именно литературная деятельность даст мне все то, чего так не хватало когда-то. Будут помнить, любить и уважать, почитать. Да, слышал, и деньги там неплохие дают. С детства любил сочинять и писать то стихи, то рассказы.

Славное было время, это детство. Беззаботное. О нем писать и буду. Много детей сегодня не ценит момента своей жизни, не впитывают в себя этой свободы. Свободы от мыслей, стереотипов, предубеждений. Не нужно платить никому и тебе не платят. Ты сидишь, ходишь себе, играешь, и все у тебя хорошо.

А потом, когда подрастаешь, начинаешь осознавать всю бренность бытия. Тебя начинает толкать в один бок мысль о скорейшей смерти, а в другой – твои личные ощущения, чувства, среди которых и мания величия, и желание возыметь выгоду из всего, что движется. Ты начинаешь быть менее искренним.

А взрослость? Где же вся та взрослость, о которой мы так мечтали, будучи детьми? Кто из нас не представлял себя на месте крутого дяди в стильном костюме и кучей денег в рукаве. Где все это? А всего этого нет, друзья. Начинаешь осознавать всю цикличность, системность и парадоксальность жизни. Жизнь толкает нас к деньгам, чтобы потом они заменили нам жизнь. Чем лучше тебе с одной стороны, тем хуже с другой.

И теперь ты сидишь обмотанный, словно скотчем, своими комплексами, проблемами, эмоциональным выгоранием и чувством одиночества и неполноценности, мечтая снова вернуться в ту беззаботную даль. И снова, снова тебя встречает этот парадокс жизни, где чем тебе хуже, тем лучше, а чем лучше, тем хуже.

Мои мысли прервала начальница, что была по совместительству и владельцем ларька. Она едким голосом пробормотала что-то про конец рабочего дня, после чего я поднялся с неудобной стальной табуретки и, захватив с собой ранец, отправился домой. Дома, конечно же, мертвым грузом упав на кровать, еще долго листал журналы, и отрубился за написанием очередной главы своей книги.

На утро я приходил на работу и этот цикл замыкался, начав свой новый заход. Так и проходили мои дни. Это было тяжело пережить, но моя первая книга, первая работа уже вот-вот должна была быть доделана. И вот, момент истины настал, в котором я отправил свою работу издательствам и наконец получу все то, о чем так долго мечтал.

– То есть как это «не подходит по требованиям»? А как же эта любовная линия, а как же история, а как же эти персонажи… – все издательства, что были на тот момент, ответили мне отказом. И никогда фамилия Сидорович не воссияет на полках книжных, так казалось в тот момент.

Какое же это ужасное чувство – понимание, что все твои труды бессмысленны. И, словно ангел с неба, ко мне приходит идея отправить книгу на самиздат. Это, вроде, было чем-то похожим на форум, где пишутся работы, а читатели покупают их или заказывают печатные версии. Вот туда-то и надо.

Но, как оказалось, и тут не все так просто. Раскручивать тебя никто, как это делает издатель, не будет, и львиная доля твоего дохода отправляется сайту, а тебе лишь нищенский процент. Но и с этим можно смириться, ведь моя работа наконец-то увидела свет, и это главное.

Идя по улице, что была освещена лишь парочкой фонарей, я направлялся к моей хорошей подруге Валентине. Я постучался в дверь и ждал. Было темно и сыро, и казалось, что вокруг все тускнеет, а к тебе подходит нечто… ближе и ближе, ближе и ближе. Как оказалось, ко мне действительно что-то подходило. Точнее, кто-то. Это была Валентина, возвращавшаяся из магазина. В руках ее были сумки. Конечно, помог девушке дотащить все до дома, попутно отвечая на все вопросы, зачем я пришел и что надо.

Рассказал Валентине про мою вышедшую недавно книгу. Девушка легко пожала плечами и сказала, что обязательно почитает, когда на то будет время.

– Долго же ты ее писал, конечно. – ехидным голосом сказала Валентина.

– Да, есть такое… Но зато теперь все готово. Просто писал со скоростью улитки…

– Хм, я, как любитель улиток, одобряю твою скорость. – Валентина выдала легкий смешок и, покачав волосами, посмотрела мне прямо в глаза.

– О, помню заводил себе однажды улитку.

– Правда?

– Да. Она еще постоянно на крышку лезла.