Огромном зале, где другие все, кроме нас.
Он — единственный мужчина.
А я... я тут не пойми как затесалась. Мерзкое чувство.
Неро продолжает:
— Жрица проводит и удовольствие от гостя к Сантосу. Когда гость чем-то делится с ней, а жрица открыта этому и довольна, Сантос ощущает ее чувства как свои. Какое удовольствие женщина может дать мужчине, если не обладает никакими особыми навыками? — я настораживаюсь. — Армела, которую вы видите, совсем не умеет танцевать, — чтооо?! — Но если она доверится мне, я как гость получу удовольствие и обрадую Сантоса. Все, что происходит на храмовой территории в честь Сантоса, радует его и обогащает вас.
Мерзавец Неро опозорил меня и унизил перед всеми?!
Выставил какой-то неумехой...
Танцы — суть души эльфов. Умение танцевать — наше все.
Ясно, что артистки практикуются больше, но зачем противопоставлять меня им?!
Или Неро хочет, чтобы я прямо сейчас осознала, насколько я якобы убогая, и сбежала, хлопнув дверью?!
Не побегу. Из принципа не побегу.
Я просто прекращаю улыбаться.
Неро в тот же момент разворачивает меня к себе лицом.
Ловко, быстро и... очень плавно.
Взгляд упирается в его широченную грудь. Я маленькая и я стою против него.
Прямо, как совсем недавно боялась оказаться.
Ворот черного верхнего одеяния гада украшен серебряной вышивкой.
Будто кривые опасные молнии расчертили грозовое небо. А сам Неро, как необъятная туча.
А я, я...
Мои руки оказываются на его плечах — он их туда кладет.
Чувствую себя загипнотизированной. Не сопротивляюсь.
— Доверься мне. Расслабься, Армела.
Не понимаю, звучит ли это мысленно или вслух, для всех.
Поворачиваю голову — жрицы за нами следят.
Кто-то с любопытством, кто-то с интересом, кто-то... с завистью.
Видимо, Неро трогает не всех?
А я словно оказываюсь окутана чем-то невидимым. И это невидимое меня... ведет.
Обнимает все мое тело, и беззащитные голые участки, прикрытые лишь кружевом — тоже.
Есть Неро, который танцует свою партию...
Есть запутавшаяся и потрясенная я...
Есть что-то ощутимое и неощутимое одновременно, что помогает Неро со мной танцевать.
Если бы не оно, я бы просто застыла, как манекен, и ему пришлось бы меня таскать насильно, волоком!
А это нечто очень мягко, нежно... но невероятно настойчиво превращает меня в танцовщицу Неро под стать!
Смотрю на жриц — изумление, растерянность на их лицах и... какой-то благоговейный восторг.
А мне жутко.
То, что сейчас творится — это правда воля Сантоса?
Но я не чувствую ничего нового в себе. Ничего, похожего на Дар бога.
Значит, мной играет сам Неро?!
Я пробую затормозить и упереться ногами в пол.
Невидимое оно сильнее меня.
Мое тело продолжает покорно танцевать, поддаваясь злой воле мерзавца!
— Хочешь сорвать урок, Армела? Может, ты уже хочешь уйти из жриц? — это точно мысленный вопрос.
Значит, Неро разрешил мне так общаться... Мысленно. На любом расстоянии.
Прямо сейчас или всегда?
Отвечаю:
— Это какое-то колдовство! Я не соглашалась! — смотрю в глаза Неро, потому что невидимое нечто выгибает меня и заставляет откинуться назад в его крепких и очень сильных руках.
В черных глазах таится смутный кровавый огонек.
Но я даже зажмуриться не могу. Это будет дико.
И очень глупо.
Лицо Неро совершенно спокойно, а его глаза сверлят меня, затягивая, как страшная бездонная ночь.
— Хочешь пойти в театр и спорить там с режиссером, в какой постановке ты согласна играть? Так можно. Если тебя возьмут. А сюда я беру играть только тех, кто согласен исполнять мою волю. Волю главного проводника Сантоса. Есть возражения, лодочница?
Он меня выгоняет?
А пусть и да.
Только пусть заберет свои дурацкие наряды!
— Платья, туфли и украшения из моего дома убери. Мой дом — это не «сюда». Не храм. Моя семья не должна нервничать из-за твоей воли! Тут ты главный жрец, а...
Неро и его нечто разворачивают меня так, что я кружусь под его уверенной рукой.
Будто игрушка. Безвольный волчок.
Неро мысленно ухмыляется:
— Куда мне их забрать? Ты видела мой кабинет? Может, мне манекены по периметру поставить, чтобы посетители думали, будто я модельер? Гости всегда одаривают талантливых жриц, Армела. Неталантливых у нас нет. Что-то не нравится — уходи. Наряды можешь передарить подружкам. Хорошая жрица всегда принимает подарки, никогда не оскорбляет гостя отказами. Но не значит, что она сама эти вещи носит или ими пользуется.
Кручение прекращается.
Мои руки снова на плечах Неро. Будто я обнимаю его.
— Но у меня нет подруг, которые могли бы такое носить!
— Это не мои проблемы, найди. Или ты уже настолько дерзкая, что не желаешь принять подарки бога? — Неро заканчивает танец, а его нечто нагибает меня, заставляя жрецу поклониться. — Занятие закончено, жрицы. О дальнейших групповых уроках вы узнаете от своих наставниц. Хорошего вам дня.
И он просто растворяется. Телепортируется.
Гад.
Глава 5. Темный огонь. Неро
НЕРО
Сантос сказал мне верить.
Когда на душе так паскудно, что волком воешь и крушишь мебель и стены в труху. Обдираешь кожу в кровь. В мясо. Ломаешь кости. Не видишь даже, куда попадают удары.
Одна марево боли...
Верить.
Когда стоишь в спарринге, а глаза от ярости заливает кровавый пот. Шинкуешь противника на куски, как долбаное сашими.
Верить.
Когда в глухом лесу несешься между деревьями и бьешься о сучья, чтобы чуточку притупить боль.
Верить.
Боль, она честная.
Честнее притворства, честнее даже любви.
Боль — это сама жизнь.
Когда больно, ты живой.
Ты чувствуешь. Ты орешь во всю глотку. Ты свободен и счастлив.
Эльфы больше всего ценят это. Счастье каждого крохотного момента.
Хорошо тебе в нем или не очень.
В каждой крохотной капельке бытия.
Сантос научил меня обращать боль в благодарность.
Брать лучшее из вины, из сожалений, из тошнотворной мути обломанных надежд.
Брать свет и отстраивать свои замки снова.
Не давать гаснуть той безумной, отчаянно живучей вере, что живет внутри.
Защищать ее всеми силами души.
Всеми. До остатка.
Быть собой там, где все иные.
Я не эльф.
Сантос дал понять, что когда-то у меня будет счастье.
Такое, которое не уменьшишь и не обесценишь.
И оно не долбаный призрак.
Оно не рассеется, как весенний снег под дождем.
Эльфы даже весну не знают, ну а я не эльф.
Я помню все вкусы и запахи. Помню тающие сугробы и обманчивый призрак лета.
Вот-вот ухватишь тепло, но еще слишком холодно.
И над головой высоченное небо.
Легкие колет от морозного, кристально чистого воздуха.
Надежда очень похожа на весну.
Я не эльф. Когда-то я был человеком.
А потом Сантос перенес меня в другой мир и поставил управлять своим культом.
Всему научил.
Я стал его главным жрецом и его любимейшим сыном.
Уникальным, таких больше нет.
Эльфийская долбаная знать про меня в курсе. И то не все поголовно.
Правители знают, а простые эльфы даже не догадываются, что я особенное, другое существо.
Моей расе у людей нет имени.
А у меня есть поле. Оно как продолжение моей души.
Его можно убрать в ноль, а можно заполонить им любой танцевальный зал. Да хоть площадь.
Я чувствую все, чего поле касается, как будто трогаю даже не руками. Самой душой трогаю.
Полем можно убить. Я убивал.
А можно залюбить так, что любая девка множественно обкончается и не поймет, где она и с кем, в каких мирах...
И даже не поймет, кто ее трогал. Поле невидимо для эльфов.
Это власть. Безграничная, сладкая и вкусная власть.
Я постоянно вижу женщин.
Еще до того, как я стал главным у Сантоса, еще когда я был просто человеческим подростком, женщины ко мне липли.
