— Это значит... Если главжрец даже признается мне в любви, то все равно никогда на мне не женится? — я потрясенно замолкаю.

Я абсолютно не хочу замуж за Неро.

Просто эти странные сны. Страхи мамы. Моя тревога...

— Да, Ари. Он может в чем угодно тебе признаться, но за этим ничего не последует. Жрецу жениться нельзя, иначе он все потеряет. Потому будь с ним ооочень осторожна. Наставница хочет на тебе заработать, тут понятно. А главжрец — все, что он может от тебя хотеть — поиграть с тобой.

— Я сама с ним поиграю, вот увидите. Теперь, когда я такая красивая, я чувствую себя еще увереннее!

— Хорошо бы так, Ари... Это твоя жизнь... Никто не может тебе запрещать. Но знать правду ты должна, особенно раз теперь все стало так серьезно. Теперь тебе сложно не быть жрицей, с этой-то хваткой Троюродной...

— А сколько там платят за праздники? Оно хоть стоит нервов? — это Ви.

— Пока не знаю, Вирини. Скорее всего, от уровня праздника зависит... Я так думаю.

На закате мне приходит мысленное сообщение от наставницы: «Дорогая, завтра в полдень жду тебя в храме, вот здесь. Оденься для танцев и обуйся поудобнее. Юбку подбери такую, чтобы ноги в ней не запутались. Это важно. В зале ты будешь одна, особо не наряжайся».

Это своего рода искусство.

Когда ты не умеешь творить себе любую одежду из энергии, приходится одеваться с учетом поводов, но так, чтобы тебя не видели на мероприятиях в одном платье дважды.

Знать, которая создает что угодно по щелчку пальцев, этого не поймет.

Арлена обмолвилась: «Отдельные вечера для бедняков мы не делаем, это лишено всякого смысла. Они копят на билет и приходят, если могут. Потому в основном приходит состоятельная публика, и мы рассчитываем на их вкусы. Бедняки ходят на публичные праздники на открытых площадях, но и там нужно стараться... Там-то тебя видят все. Хорошая жрица каждое мгновение думает, как блеснуть перед потенциальными гостями».

Ну да. Жизнь артиста — всех развлекать.

И мне никто пока не объяснил, как именно это делается.

Что принято, а что не очень.

И самое жуткое и волнующее: замешан ли в праздниках секс.

Ежедневно я понемногу тренируюсь в телепортации. Не так просто избавиться от старого страха.

А теперь надо учитывать и новую внешность, и новые одежды.

Три для пролетают абсолютно незаметно.

Глава 8. Урок обольщения

Я выбираю кремовое очень мягкое платье с открытыми плечами и неширокой юбкой: она и ноги не стягивает, и от кружения не запутается. Туфельки на плоской подошве.

Осматриваю себя и очень сильно переживаю.

Я вся, как на иголках.

Но виду подавать нельзя: не хочу, чтобы Арлена надо мной подшучивала.

Телепортируюсь из дома прямо в храм.

Зал, куда она меня позвала, не большой и не маленький, очень светлый: стены белые, полы из бука.

Массивные кадки с раскидистыми растениями в нем стоят совершенно хаотическим образом.

Сама Арлена в белом, полностью закрытом платье, украшенном кружевом поверх гладкой ткани. Облегающее сверху и с широкими юбками снизу. Оно ей очень идет.

Хотя я не знаю, что может не пойти такой красотке.

Она говорит:

— Смотрю, ты попривыкла к себе, держишься увереннее. Молодец. Подруга, у тебя три часа на тренировку. Дальше зал займут. Твоя задача — просто кружиться по периметру зала, обходя все препятствия. Кружись вокруг своей оси в любую сторону. И зал тоже в любую сторону обходи, можешь их чередовать. Твоя задача, во-первых, не запутаться в ногах, во-вторых, не сильно побиться о кадки. Ну и третье самое сложное: научиться все это делать грациозно. Руки как хочешь: можешь использовать в этом танце, можешь, нет. Я тебя оставляю и вернусь в последние полчаса. Посмотрю, чему ты научилась, ну и дам новые указания. Подтягивать нам много чего надо... Возможно, даже за пределами храма.

— Что ты имеешь в виду, Троюродная?

Арлена закатывает глаза.

— Стой прямее, плечи расправь. Курсы изящных разговоров, например, храм не ведет. Понимаешь, в артистических семьях все и так умеют себя подавать. Но у меня тоже были три дня об этом подумать, так что ты не беспокойся. Время пошло, кружись.

И я остаюсь одна.

Задача вроде совсем не сложная, но ее невозможно выполнить, если не чувствуешь пространство и свое тело в нем.

Спасибо хоть кадки не ездят по залу, стоят неподвижно.

Ай! Я больно бью ногу.

Тут винить некого, я просто должна научиться танцевать идеально.

Лучше простых эльфиек. Лучше той себя, кто я есть сейчас.

Превзойти и смочь.

И ведь никто не будет ко мне снисходителен: на праздники приглашают группу девушек, и впечатление о празднике у гостей складывается из общего поведения жриц.

Ах, ну почему больно-то так... Я снова ударилась.

И кадки передвигать нельзя, в этом весь смысл упражнения...

Хорошо еще, что я не запуталась в широких и пышных листьях.

Хотя кружусь я с открытыми глазами, разницы мало. Все сливается в светло-зеленую массу.

Солнце из незашторенных окон слепит глаза.

И голова начинает кружиться, а прошло всего ничего времени.

Получается... Если одна девушка позорит всю свою сложившуюся на вечер группу, ее как-то наказывают.

Скорее всего, презрением. А может и как-то похуже.

Ее лишают возможности заработка?

Ей портят репутацию?

Это личный гость может быть снисходителен к своей фаворитке... Но личные гости дарят только чаевые, храм встречу не оплачивает. Любопытно, могут ли гости вообще ничего не подарить, или так не принято? И где с ними встречаются, в храме или у жрицы дома? А если дома, то чем это отличается от обычных отношений?

Ой!

Нога подворачивается, и я лечу на пол.

Но ударяюсь не об пол: крепко впечатываюсь в мужчину в черной одежде, возникшего из ниоткуда.

Аромат его парфюма не дает ошибиться: в главного жреца Неро.

Меня охватывает ужас: он узнает фантазии всегда, когда кого-то трогает, или только когда хочет их знать?

Но вырваться невозможно: я лежу на Неро сверху, а он прямо на деревянном полу.

Жрец явно хорошенько приложился.

Надеюсь, он ничего себе не сломал? И зачем он меня «спас»?

Самое жуткое, что его лицо находится прямо напротив моего и очень близко.

Так-то я сильно ниже Неро и обычно спокойно могу на него не смотреть, пользуясь преимуществом роста.

А тут никак. Я вновь отчетливо вижу и темные чувственные губы, и прямой нос, и ровные черные брови. А еще каждую ресницу вижу...

И затягивающие, обжигающие омуты глаз.

Беззвездная ночь с рассекающими ее вспышками молний.

Я не знаю, сколько времени так проходит: я словно опять в невесомости, только теперь меня держит не колдовство жреца, а он сам.

Вполне четкий и реальный. Более, чем твердый.

Моя грудь распласталась о его грудь, а его горячие ладони лежат у меня на попе.

И ничего этого жреца не смущает!

То, что упирается в мое бедро, обмануться не дает.

И в глаз-то ему не заедешь.

Я вся целиком умещаюсь на этом мужчине и вообще ему не соперник.

— Я... должна заниматься. Сейчас же отпусти меня! Арлена вот-вот придет.

Его дыхание согревает мне лицо.

Слишком интимно.

— Не придет. Она занята. А если придет, я ее отошлю. Ты ответственно подошла к работе, жрица... Такая эффектная, — его руки сжимают меня крепче и... оглаживают.

Ласково, приятно, но...

Жрица, значит? Не лодочница уже.

Это не собеседование. Я не знаю, что это.

— Хочешь изнасиловать меня на полу, жрец? Я тебя не хочу! И немедленно прекрати меня трогать!

Неро останавливается, но руки не убирает.

Ладони замирают, нежно и крепко обхватив мою попу.

— Лжешь, куколка. Ты такая же, как все. Я-то вижу. Дар при мне. Даже если девушка ни разу в жизни не занималась сексом, Дар ее читает... Вы приходите пачками, кричите мне что-то в лицо... Меняете внешность, становитесь будто бы другими... А все только затем, чтобы взять чуточку моего внимания. Потому что больше всего вам хочется, чтобы я поставил вас на колени и сказал поработать губами.