Он тоже волновался. Как и я. Только моё волнение было воздушным и трепетным, а у мужчины оно было каким то нервным что ли. Даже пальцы на руле немного подрагивали. Глянув на мужчину с улыбкой, я пожала плечами и откинулась на спинку сидения.

Мы уехали от Лукьяновых. В саду у Риты, Костя ещё долго не выпускал меня из объятий, даря пьянящие поцелуи и ласки. А потом он резко остановился и порывисто предложил.

— Поехали ко мне. А, Кир?

Я согласилась сразу. Соскучилась дико, а ещё до одури мечтала оказаться с ним вдвоём, наедине. Чтобы ни одной живой души рядом…

С любимым! Родным! Желанным!

Лукьяновы и все гости отпустили нас с чувством некой одухотворённости на лице. Словно между ними шли некие разговоры, а когда мы вернулись они были готовы нам до машины ковровую дорожку выложить. Такие лица у них были. Возможно они заразились нашим счастьем?!

— У меня в холодильнике шаром покати, — снова хрипло проговорил Кос, — если хочешь, можем в магазин или закусочную заехать.

— Я не голодная, а вот ты ничего не поел у Лукьяновых, поэтому можем заехать…

В ответ Костя криво усмехнулся и тихо заметил.

— Я пиздец какой голодный. Но о еде здесь речь не идёт…

Вначале я не поняла о чём он говорит. Когда до меня дошёл смысл его слов — покраснела, а потом… Потом на душе заскребли кошки. О каком голоде Григорьев говорит, если он был с Дианой. Хотя и о каком «был» может идти речь… На настоящий момент я ничего не знала об их настоящих отношениях, но как только Костя позвал меня, тут же побежала за ним, словно собачка…

Вдавив ладони в сиденье, я растерянно отворачиваюсь от мужчины, а потом опускаю голову. Глаза натыкаются на покалеченную ногу и эйфория спадает. Минуту назад я мир готова была заключить в объятья, а сейчас… Что сейчас?! Сейчас меня накрыло болезненным настоящим.

— Эй, ты чего? Кир? — замедляя скорость начал Костя, — ты чего боишься меня? Если не захочешь, ничего не будет… Слышишь?

Не захочу. Да если бы от одной меня всё зависело, я бы никогда с ним не расставалась. А хочу я его настолько сильно, что готова даже на одну запретную ночь с ним. Но… это всё не правильно. Это же измена и предательство, с его стороны. А что если он и раньше изменял Диане? Может он теперь меняет девушек как перчатки? А я лишь для разнообразия.

Нееет. Он же сказал, что я эксклюзивная. Я ведь такая… для него?

— Кира, ты слушаешь меня?

Костя свернул на освещенную площадку у магазина и заглушил мотор. Развернувшись ко мне всем корпусом, Григорьев прихватил меня за плечи и притянул к себе.

— Я тебе обещаю, что ничего не произойдёт. Я даже целовать тебя не стану, если ты не захочешь…. Кира, да что с тобой такое? Всё же хорошо было или ты передумала ехать?

Вздрогнув, я решаюсь заглянуть Косу в глаза.

— Я поняла… что мы не должны….

Закусив губу, я пытаюсь немного отодвинуться от Кости, но он держит меня крепче, чем нужно.

— Что мы не должны? — нервно сипит Кос, словно пронизывая мои глаза насквозь.

— У меня… нет права даже сидеть в этом кресле… Оно другой принадлежит, — более твердо заканчиваю я и Кос тут же меня отпускает.

Опустив руки на руль, он тормошит короткие волосы на затылке и на какое то время замолкает.

Лучше бы он меня обманул. Соврал, что с Дианой он порвал и что я теперь имею право на всё, но… Но он молчит и я с сожалением понимаю, что попала точку. Костя чужой мужчина!

— Я тебя люблю, — не глядя мне в глаза, шепчет Костя, — понимаю, что поступаю как мудак, но не могу себе отказать. Неделю с собой боролся, всё думал… Не спал не фига и вот я здесь. На этой точке отсчёта…. Да, с Дианкой у нас вроде как отношения. Она со мной была все четыре года… Помогала и… вообще, но… Всегда есть грёбанное «но», которое набатом бьёт в башку и с корнями выдирает нутро. Это «но» заключается в том, что когда я тебя увидел на той ярмарке… Такую далёкую и такую до хруста в костяшках пальцев близкую, я понял, что кроме тебя мне на хер никто не нужен. Диане я об этом не сказал — струсил. Это для нее будет ударом, она любит и я ее, как никто другой, понимаю… Как это бывает больно, когда любимый человек, отворачивается от тебя…. Меняет тебя на что-то или кого-то другого.

Я облизываю пересохшие губы и Костя отрывает руки от руля.

— Не смогу я сейчас её послать, если грубо, но и тебя я упустить не могу… Я всё решу с Дианкой, но мне нужно время. Немного. Драть чужое сердце на части не так просто. Так ведь, Кира?

Костя щурится и по его лицу проходит болезненная тень.

Я сразу понимаю о чём Костя говорит. Прошлое…

Наше прошлое всегда будет стоять между нами, словно утыканная гвоздями стена. Куда не обернись — кругом я перед ним виновата. Гонимая мечтами и надеждами, я сбежала от него к отцу и в итоге жестоко обманулась. Потом на его глазах я обнималась с Вовкой….

— Я прошу простить меня за прошлое… Я не дорожила твоей заботой… вниманием…

Говорить было сложно, в горле пересохло, да и буквы никак не хотели складываться в слова…

— Ты был единственным, кто так заботился обо мне. Сейчас я это понимаю, а тогда… Тогда я запуталась. Ещё это история с Вовкой…

Кос сжимает зубы и я слышу как они скрипят. Скулы ходят ходуном, а пальцы стискивают руль, когда мужчина отворачивается к окну.

— Прости меня и за это… Не знаю, что на меня нашло. Я тогда столько всего натворила…

Кос резко разворачивается и через зубы выговаривает.

— Больно представлять любимого человека с другим, Кира… Осознавать, что чужие руки… — мужчина трёт лицо ладонями и порывисто продолжает, — хер с ним… Не будем об этом или снова всё полетит в пропасть. Считай, что я простил тебя за всё. Не будем вываливать наружу это проклятое грязное бельё.

Я даже не могла представить, что танец с Вовкой настолько сильно его ранил.

— С Дианкой я поговорю послезавтра вечером. Мы с Игорем поедем к ней обсчитывать проект и я постараюсь всё ей объяснить. Большего обещать я пока не могу. Сегодня-завтра окунуть близкого человека в жестокую правду, я не смогу. Всю неделю как чумной ходил, а к этому разговору нужно подготовиться.

Я пытаюсь поймать взгляд Григорьева, но он всё время отворачивается. Может скрывает что-то?

Зажав виски двумя пальцами, я пытаюсь заставить себя поверить в его слова. К чему Косте меня обманывать? Он точно поговорит с Дианой, ведь я для него эксклюзивная.

— Ну так что решишь? Едем ко мне или хочешь вернуться? — через паузу спрашивает Кос и теперь уже смотрит мне прямо в глаза.

— К тебе, — шёпотом отвечаю я и Костя натянуто улыбается.

— Едем тогда.

Когда мы сворачиваем с основной дороги к гаражным боксам, я испуганно спрашиваю.

— А мы не домой приехали?

Вдруг Диана ждёт его дома, а меня он решил привести в гараж.

— Мы почти доехали. Здесь я теперь и живу, — тихо отвечает Костя и сворачивает к нужной линии.

— Бабуля умерла два года назад… После её смерти я продал оба дома, чтобы выкупить три соседних бокса. Свой старый гараж я оборудовал в небольшую комнату, а в трёх — открыл сервис.

От удивления я открываю рот, а Костя ещё тише добавляет.

— Сейчас я бездомный, Кира. Всё что зарабатываю — вкладываю в оборудование или развитие сервиса.

Заметив моё чрезмерное удивление, Кос прерывается и останавливает машину в ярко-желтом кружке от светящегося фонаря, у одного из десятка гаражей

— Но… если нужно будет, я буду откладывать на квартиру. Сервис приносит деньги… И нормальные, в общем. Смотря с чем сравнивать, конечно.

Костя словно оправдывался передо мной — такой сосредоточенно-волнительный вид у него был. Он думает, что мне настолько важны деньги и квартиры?

Облизав губы, я также тихо отвечаю.

— Мне не важно сколько у тебя квартир и денег, Костя.

Григорьев щурится и его губы немного кривятся, словно он мне не верит.

Я пытаюсь продолжить эту тему, но Кос быстро открывают водительскую дверь и хрипло говорит.

— Пойдём…