За две недели мы с Лукъяновой Маргаритой стали очень близкими приятелями. Её задор, бесконечный смех и умение во всём видеть хорошее, притягивали меня словно магнит. Благодаря ей я увидела и другую сторону жизни — оказывается рядом с нами живут много абсолютно счастливых людей. И они счастливы не потому что очень богаты или слишком свободны… нет. Они счастливы потому, что просто живут. Радуются мелочам и не стоят не месте. Даже полгода назад я посчитала бы Риту блаженной дурочкой, а сейчас… Сейчас я ей завидовала. Но завидовала не как в своё время Белке. Тогда я хотела оказаться на месте подруги — быть всегда с деньгами и с богатым любовником. Сейчас я завидовала по другому. Возможно сейчас это чувство даже завистью назвать было нельзя. Я просто всё время думала, что мне такое сделать, чтобы стать похожей на Риту.

Вечером, накануне дня выписки, я долго не могла уснуть. Страх перед неизвестностью и расставание с Ритой не давали мне покоя. Завтра я останусь одна. Хотя не совсем одна. Под ручку с долгами по учебе, а ещё с полным отсутствием денег и хоть какого-то жилья.

Февральская метель за окном невесело подпевала моим печальным мыслям и добавляла унынья. Покрутившись на кровати, я откинула одеяло и подошла к окну. Усевшись на широкий подоконник, я стала вглядываться в темную глубину ночи.

Интересно Костя смотрел сегодня в окно? А может он тоже сейчас не спит и слушает завывание метелицы? Хотя это вряд ли конечно. Возможно он сейчас с Дианой и всё у них хорошо… И спят они вместе. В одной кровати… И он её целует…

Я прижалась лбом к холодному окну и попыталась вытравить из головы ужасные образы.

— Ты чего не спишь? — неожиданно послышалось сзади.

— Да так… — уклончиво ответила я подошедшей Рите.

— Ну что ты, Кир. Какая морока на этот раз произросла в твоей голове?

Я покусала губы и тихо ответила.

— Много всего… И по Косте скучаю….

Сказала и сама испугалась. Раньше в беседах с Ритой я этой темы не касалась.

Рита присела на краешек подоконника и некоторое время просто молчала.

— Хочешь ему позвонить? — неожиданно спросила девушка.

Я непонимающе похлопала глазами, а потом тихо уточнила.

— Косте позвонить?

— Ну, да.

— Но. Но… Понимаешь, Рит… Он про меня уже давно забыл, да и Диана теперь с ним…

— Ни о том, ни о другом ты точно не знаешь. Не пользуешься языком, зато активно фантазируешь. Позвони и поговори.

— Не хочу навязываться, да и его номера у меня нет…

— Помнишь адрес его гаража? Или домашний адрес?

— Ммм, — мямлю я и опускаю глаза, — Рит, сейчас почти десять вечера… Поздно и…

— Я поняла, — тихо перебила меня девушка и улыбнулась, — отмазываться ты мастер. Даже спасибо ему за спасение сказать не хочешь?

Нервная дрожь побежала по телу, когда я вспомнила нашу последнюю встречу.

— Он даже не пришёл ко мне ни разу в больницу, — еле слышно прошептала я.

— А должен был? Ты ведь тоже ему не звонишь. Может у него также имеются свои причины. Он тоже человек, пусть и мужского пола, — тепло и с улыбкой продолжила Рита, — может он звонил врачу и спрашивал про тебя, а возможно он и сам заболел. По лесу тебя искал и простудился… Не думай только про себя, милая. У других тоже могут быть причины и обстоятельства. И порой они бывают очень весомые.

— А как ты номер его узнаешь? — вскинув голову выдавливаю я.

— Узнаю. Мне нужны только адреса.

Получив адреса, Рита кому то написала и уже через десять минут в её руках была записка с двумя номерами. Первым был написан номер Костиной мастерской, а вторым бы номер домашнего телефона.

Рита даёт мне свой мобильный и тихо шепчет.

— Иди в душевую. Закройся и спокойно поговори.

Я киваю и на окаменевших ногах выхожу из палаты. В коридоре довольно темно, тусклый фиолетовый свет от ночных ламп совсем не освещает путь до туалетных комнат и душевой. Я еле шагаю, ноги не слушаются, да и желание звонить Григорьеву уменьшается в разы.

Что я ему скажу? Что скучаю. Что всё время думаю о нём? Не-ет! Такое я точно не осмелюсь произнести, да и Косте наверняка такие мои слова совсем не нужны… У него теперь Диана есть…

— Ааааа, — срываясь с дыхания, тихо выдавливаю я и всё-таки вхожу в душевую.

Меряя шагами небольшую комнату, я снова и снова набираю на телефоне заветные цифры, а потом трусливо их же стираю.

Руки вспотели и дрожат, пару раз я чуть телефон Риткин не выронила. Но наконец я решаюсь! Набираю номер Костиного гаража и прикладываю трубку к уху.

Первый гудок… второй… третий… В ушах пульсирует гудящий звук вызова и я мысленно молюсь, чтобы мужчина не ответил. Зря всё это! Зря.

— Да, — сухо отзывается телефонная трубка и я будто приклеиваюсь ногами к кафельному полу.

Он ответил. Боже!

— Слушаю, — хрипло раздаётся из телефона и я выдавливаю из груди одно единственное слово.

— Привет.

Долгая пауза. Тишина, которая бьёт по вискам и заставляет сердце драть кожу на груди, чтобы выбраться на свободу.

С трудом разлепив губы, я вскрываю эту звенящую гладь.

— Костя… Это Кира.

Я слышу его дыхание. Оно на секунду замирает, а потом усиливается и…. отдаляется. Неужели Григорьев сейчас положит трубку?

— Подожди, — умоляюще шепчу я и поражаюсь насколько жалко звучит мой голос.

Слабачка, дура. Молила бога, чтобы он трубку не взял, а теперь ведёшь себя как самая настоящая дура.

— Я хотела сказать тебе… Прошу не отключайся, — тихо бормочу я, а потом испугавшись, что он всё-таки положит трубку, начинаю быстро тараторить, — спасибо, что вынес меня из леса… да и вообще за всё спасибо… И… и прости меня за всё… Ну если я тебя обидела. Нет… не то говорю. Я тебя обидела и прости за…

— Кира, — глухо прерывает мою сбивчивую речь Костин голос, — заканчивай. Не нужно всех этих слов. Совсем ничего не нужно… Отдыхай, — еле слышно заканчивает он и тут же отключается.

Тело лихорадит, в груди заканчивается воздух, но вдохнуть я просто не могу. Я будто резко разучилась дышать — губы разлепляются, а спасительный глоток воздуха я сделать не в силах.

Обессиленно соскользнув по кафельной плитке вниз, я усаживаюсь на мокрый пол и беззвучно рыдаю. Вместе со всхлипами грудная клетка постепенно заполняется воздухом и я начинаю выть. Вою белугой и никак не могу остановиться.

Ему ничего от меня не нужно! Ему ничего от меня не нужно! — грохочет в голове и я только здесь и сейчас РЕАЛЬНО осознаю, что я потеряла Костю. Теперь ему ничего от меня не нужно. Даже мои слова ему не интересны.

Больно. Как же это больно! Теперь я точно навсегда его потеряла.

Сквозь рыдание, я слышу резкий хлопок, а потом в душевую начинают забегать люди. Лиц и силуэтов я не вижу, а гудящие голоса сливаются в единую какофонию. А потом наступает темнота. Словно лампочку выключили, но голоса становятся различимыми.

— Это уже второй раз за месяц. Её надо срочно везти в психиатрию, — слышится голос медсестры, — вы только посмотрите на неё.

— Сергей Палыч, — громко говорит Рита, — не нужно заносить эту… ситуацию в карту. Я завтра заберу ее к себе и всё будет хорошо. Прошу вас!

— Лукьянова! Тебе зачем это? Ей путь в психушку всё равно заказан…

— Да нет же. Это я во всём виновата. Я её заставила позвонить… Это я виновата. Понимаете? Я её заберу. Она ведь одна осталась. У Киры никого нет. Пожалейте её! Прошу вас. Не вписывайте… это в историю болезни. Пожалуйста!

— Ладно, Лукьянова. И зачем тебе такое «счастье» нужно?

— Кира очень хорошая и добрая девочка. Если бы мы пережили то, что пережила она, то неизвестно что бы с нами было.

Проваливаясь в темноту, я слышу тихий Ритин голос над ухом.

— Кира, тише. Тише, моя милая… Тш-шшш.

Глава 10

Две неделе спустя

Рита

Девочка угасала. Каждый день жизнь уходила из Киры и я уже просто не знала, что можно сделать. Закрадывалась мысль, что действительно нужно поместить Бойцову в психиатрическую клинику, но я быстро отказывалась от такого отчаянного выхода. Она точно сгорит там быстрее или навсегда превратится в бесчувственного овоща. Хотя если быть честной, она и сейчас напоминала некое подобие овоща.