Кира
Я вновь никак не могла заснуть.
Прошло уже два часа как мы с Костей приехали домой, быстро перекусили и разошлись по спальным местам. Костя практически сразу уснул, тому свидетельствовало ровное и глубокое дыхание мужчины, а я продолжала лежать и пялиться на деревянные доски, которыми был зашит потолок.
В голове бесконечно вертелась Костина фраза: «Я от тебя ничего не требую и не прошу». Эти слова сильно диссонировали с тем, что окружало меня всю мою сознательную жизнь. Неужели мужчина может помогать женщине просто так, не на что не рассчитывая? Даже среди близких такая совсем уж безвозмездная помощь была редкостью, по крайней мере в моём окружении.
Люди всегда искали выгоду во всём — вторичную или первичную, но искали. Я тоже всегда искала выгоду — лавировала в каждой ситуации так, чтобы в итоге остаться с определённой «добычей». Самой моей желанной «добычей» всегда были свобода и независимость, а потом уже шли деньги и различные блага жизни.
Костя перевернулся во сне на спину и отвлек меня от размышлений. В полутьме комнаты, я стала всматриваться в лицо мужчины, но тусклый свет настольной лампы осложнял эту задачу. И тогда я решила подойти ближе.
Подтянув к коленям длинную мужскую футболку, я на цыпочках стала красться к Костиному лежаку. Подойдя максимально близко, я уселась на пол и стала разглядывать спящего мужчину.
Даже во сне Костя был напряжен, хотя возможно ему что-то снилось. Челюсть мужчины была плотно сжата, а по щекам периодически ходили желваки. Интересно, что или кто ему сниться?!
Отросшая щетина на щеках и взлохмаченные, чуть длинноватые темные волосы, сейчас добавляли Григорьеву возраста. Насколько я помню, Костя был Димкиным ровесником, а это значит, что ему около двадцати лет или чуть больше. Но по взгляду, манере себя вести, мужчина явно не был похож на двадцатилетнего парня. Даже относясь к нему с опаской, последние пару лет, я воспринимала Григорьева не как юношу, а как мужчину. Например Макса с Игорьком я вполне могу записать в ранг обычных парней, Димку возможно тоже…
Костя дёрнулся и я снова отвлеклась от размышлений. Во сне мужчина скинул с себя одеяло и оно сразу же скомкалось в районе его пояса. Придвинувшись ещё ближе, я стала разглядывать темную поросль волос, покрывающую грудь и живот Кости. Я уже видела его полуобнажённым, но теперь он находился максимально близко и самое главное — мужчина спал и я могла рассматривать его сколько угодно. И мне почему-то хотелось смотреть, хотя и не только смотреть. Ещё я хотела провести ладонью по мужской коже и измерить пружинистость темных волосков. Звучит очень странно, но впервые в жизни я хотела приласкать мужчину — прижаться щекой к горячей коже и вдохнуть её запах.
Что со мной такое?! Может чувство благодарности разбудило подобные чувства в моей душе? Или мне снова хочется почувствовать себя любимой и желанной?
Внутри разрасталось нечто такое, чего я раньше не испытывала: некое переплетение страха, горячего напряжения, нежности…
— Надо сейчас же уйти спать, — испугавшись своих эмоций, тихо прошептала я и стала отодвигаться от Григорьева, но тут…
Мои глаза споткнулись о необычные шрамы на животе Кости, которые были практически скрыты тёмной порослью волос. Наклонившись, я стала рассматривать замысловатой формы отметины. Их оказалось три. Первый был похож на две параллельные прямые, которые пересекались в ещё одном безобразном полукруглом шраме с размытыми границами. Ещё одни шрам был похож на плохо сросшийся шов. Здесь даже стежки были, только вряд ли так мог шить хирург, хотя всё может быть.
Протянув руку, я стала исследовать шрамы пальцами, а в голове всё время вертелась одна мысль — какую ужасную боль принесли Косте такие раны. Шрамы были не старые, довольно глубокие и создавалось впечатление, что они либо долго заживали, либо..
Всё поменялось в секунду. Я не успела даже пикнуть, как мужские руки резко потянули меня на себя. Вдохнув большую порцию воздуха, я попыталась сказать хоть слово, но мои слова заглотили Костины губы, а сама я оказалась придавленная к полу горячим и сильным мужским телом.
Моё малейшее сопротивление тут же подавлялось, поэтому я попыталась максимально расслабиться и просто переждать — Костя непременно должен окончательно проснуться… То, что он находился на грани сна и реальности, я поняла сразу. Ведь сейчас он напоминал скорее дикое животное, а не человека. Даже в порывах страсти, Костя так себя не вёл.
Его губы терзали мой рот и я попробовала ответить на его поцелуй, но более медленно и сдержанно. Приоткрыв рот, я впустила в рот мужской язык и коснулась его своим, вначале осторожно, а потом более ласково и нежно. Пробуя на вкус его огонь. И Григорьев замер — я ответила на его поцелуй, а он остановился.
Может проснулся? — промелькнуло в голове, но всё снова резко переменилось.
Горячее мужское тело вначале напряглось, а потом отпружинило от меня, словно от огня.
— Кира?! — вопросительно прохрипел Костя и стал быстро оглядывать меня в приглушенном свете комнаты.
Немного помешкав, я оправила футболку и постаралась унять бешеный стук сердца.
Костины глаза сейчас казались мне особенно тёмными, а взлохмаченные волосы придавали его виду сумасшедше-очумелый оттенок. Я вспомнила, что совсем недавно считала его психом и вот сейчас он более всего был похож на больного — горящие глаза, бледная кожа, растрёпанные волосы и хриплое, частое дыхание.
Выпустив из легких очередную порцию напряженного воздуха, я поднимаюсь на локтях над полом и тихо бормочу.
— Прости… я не хотела разбудить тебя…
Костя несколько раз моргает, а затем медленно, словно нехотя, опускает взгляд на мои обнаженные ноги и останавливается как раз на том месте, где края футболки чуть прикрывают трусики.
— Не хотела… — хрипло усмехается мужчина и окончательно сбивает моё дыхание, когда ловит мой взгляд своими осоловелыми глазами, — а я хочу, блядь. ХОЧУ!
Костя резко подаётся вперед и хватается за края моей футболки. Сжав в своих кулаках тонкий трикотаж, он тянет его вниз — практически до колен — и снова криво усмехается.
— Я тебя хочу почти всю мою сознательную, чертову жизнь…
Ткань футболки сразу начала мне резать плечи и шею, но Костя этого не замечал, он продолжал тянуть её вниз и шептал не своим голосом.
— …Как впервые увидел тебя у Димки… сразу понял, что хочу тебя забрать… для себя… Чтобы ты со мной всегда была… Только мне принадлежала…
Я шокировано вбирала в себя Костины слова и пыталась хоть и не переработать их, но свыкнуться…
— …а ты смотрела на меня как на чуму… насекомое… долбанного психа. Ты ведь считаешь меня больным Кира?
Костя резко отпустил края футболки и в упор посмотрел мне в глаза.
Сейчас я не могла ответить на его вопрос — язык отказывался выговаривать правду, но и врать не хотелось совсем.
С трудом отведя взгляд, я закусила нижнюю губу и сжала в кулаки похолодевшие пальцы.
— Считаешь… — вместо меня отвечает мужчина и снова подаётся вперёд, — …а я и есть больной, Кира. Я одержимый псих, который с трудом контролирует своё истинное нутро… истинную сущность. Ты ведь это чувствуешь, девочка? Всегда чувствовала мою грязную кровь. Ощущала мою конченную натуру!
Костя склоняется ко мне настолько сильно, что последние его слова буквально буравят мою кожу и словно отпечатываются на ней. Как татуировка.
Страх… Тупой, сковывающий страх мурашками побежал по телу.
Я снова его боюсь. Это не Костя, которого я узнавала в последнее время. В этого чужого человека словно бесы вселились.
— Я ведь тоже всё чувствовал… Я чувствовал твою брезгливость… страх… неприязнь…
Костя немного отклонился и стал снова обводить мое тело непрояснившимся взглядом.
— Ты даже сейчас меня боишься… А я уже подумал, что ты хоть бояться меня перестала…
Я так больно закусила губу, что ощутила вкус металла на языке.
— Я скорее себя прикончу, Кира, чем тебя трону… Главное не играй со мной…, как видишь игрок я не адекватный… помешанный на тебе… Психопат…
