Я крепко обнимаю Вэл, а затем подвожу к кровати. Она всё ещё не смотрит на меня, словно ей стыдно.

— Ангел, ты была ребёнком. Какую бы роль ты ни сыграла в смерти этой женщины, ты не виновата. Мне было бы всё равно, даже если бы ты стояла над ней и нажала на курок. Твой отец ответственен за это, и я считаю недопустимым, что он позволил ребёнку чувствовать ответственность за это всю свою жизнь.

Она улыбается мне сквозь слёзы, и я продолжаю, делясь с ней тем, что знает обо мне только Кай:

— Мой отец был не таким, как твой. Он был таким же жестоким, но убивал сам, и каждый раз заставлял меня смотреть на это, чтобы однажды я стал главой нашей семьи. Когда я отказывался, он заставлял меня, связывал и разжимал мне веки.

Вэл обхватывает мои щёки тёплыми ладонями, вырывая меня из воспоминаний.

— Мне так жаль, что тебе пришлось пережить это. Сколько тебе было?

Я кладу свои руки поверх её.

— Это было очень давно. Думаю, это началось, когда мне было четыре. Но всё в прошлом, и мой ублюдок отец мёртв. Нам больше не нужно о нём волноваться.

Больше о нём ничего не скажешь. Ничего такого, что я собирался бы ей рассказать, учитывая её историю с собственным отцом и моё будущее с ним.

Нужно направить одного из моих ребят по этому следу, чтобы разузнать об этой мёртвой женщине. Скелеты в шкафу её отца я хочу выстроить в ряд, чтобы отбросить его с пути, когда придёт время.

Мне приходится прикрыть лицо рукой, когда солнечный свет заливает сиянием комнату. Это помогает скрыть румянец на щеках, когда я вспоминаю, как я вела себя вчера. Я действительно переборщила.

Окидываю Адриана взглядом из-под локтя, уставившись на его голую спину. Обычно он встаёт и начинает работать, прежде чем я поднимаюсь, но вчерашний день отнял у него все силы. У Адриана широкие и мускулистые плечи, и мне не дает покоя желание провести по ним пальцами от одного плеча к другому. Его кожа темнее моей, но не до такой степени, чтобы создавалось впечатление, что он много времени проводит на солнце. Прямо под его правой лопаткой располагается крошечное коричневое родимое пятно в виде брызг. Интересно, знает ли он о нём, говорил ли ему кто-нибудь о нём?

Я наклоняюсь и прижимаюсь губами к этому месту, затем замираю, понимая, что делаю. Касаться его в рамках нашего соглашения, исполняя свою часть сделки, – это одно дело, но совсем другое – хотеть, чтобы он прикасался пальцами к моей коже, и прижиматься к нему губами.

Адриан двигается подо мной, и я отстраняюсь на случай, если он оттолкнёт меня. Адриан брал моё тело в том или ином смысле множество раз, но я не думаю, что смогу выдержать, если он взаправду оттолкнёт меня.

— Что ты делаешь, ангел? — спрашивает он, перекатываясь на кровати ко мне лицом. Прежде чем Адриан успевает улечься на спину, он привлекает меня к изгибу своей руки. От него ещё сильнее пахнет пряным ароматом имбиря, который теперь ассоциируется у меня с ним, и я прижимаюсь лицом к рёбрам Адриана и вдыхаю его. — Как бы мне ни хотелось увидеть, что ты сделаешь дальше, малышка, у меня через несколько минут встреча с пятёркой. Я могу заставить их подождать, но у нас есть важные дела.

Адриан крепко прижимает меня к себе почти в объятии, затем встаёт с кровати и голым идёт в ванную. В глазах жжёт от подступающих слёз, и я смотрю на приоткрытую дверь.

Какого чёрта? Я даже не знаю, почему сейчас плачу. Он не оттолкнул меня. Ему просто нужно заняться работой, и я не могу ожидать, что он проведёт весь день со мной в постели.

Смахиваю слёзы и опускаюсь обратно на подушки, пытаясь обрести контроль. Я никогда не была слезливой. В какой-то момент ты понимаешь, что слёзы ничем не помогут, так почему я вдруг превращаюсь в рыдающий беспорядок, когда думаю о том, что он не со мной?

Я натягиваю одеяла на голову, чтобы он не увидел меня, когда выйдет из ванной. Когда вода стихает, я зарываюсь поглубже в мягкое постельное бельё и слушаю, как его босые ноги ступают по полу, когда Адриан подходит к гардеробной.

— Почему ты прячешься, ангел? Не заставляй меня залезать под одеяла и выяснять всё самому, — произносит он низким голосом, в котором слышатся стальные нотки вперемешку с заботой. Закрываю глаза и пытаюсь успокоиться. Затем я откидываю одеяла и поднимаю на него глаза. Адриан обнажённый стоит в нескольких шагах от кровати, его взгляд прикован к моей голой коже.

Я краснею и отвожу взгляд, не в силах смотреть на него. В Адриане слишком много всего, на что хочется смотреть, слишком много всего, чего хочется коснуться.

— Я в порядке. Ничего такого.

Адриан ползёт по кровати, пока его колени не упираются в моё бедро, затем он сдвигает мой подбородок в сторону, чтобы я встретилась с ним взглядом.

— Не лги мне, ангел. Когда что-то не так, тебе лучше сказать мне, иначе я не смогу это исправить.

Слёзы угрожают пролиться вновь.

— Что, если ты не сможешь это исправить?

— Я могу исправить всё, ангел, даже смерть. ― Его голос становится мягче. — Скажи, почему ты плачешь.

Я бью ладонями по лицу и отталкиваю его руки.

— Не знаю. Это началось, когда ты сказал, что должен уйти, и с тех пор не прекращается. Когда ты вчера ушёл на ужин, было то же самое. Это не я. Конечно, я плачу, но не без причины. Я не могу ничего с этим поделать.

Он убирает мои руки от лица и берёт их в свои.

— Прости, что не смогу остаться с тобой сегодня. У нас есть наводка, которую нужно проверить, пока он не перебрался в другое место.

Меня пробирает до костей, и я благодарна, что он не произнёс его имя вслух, кода мы оба обнажённые в нашей постели, и Адриан касается меня.

Я киваю и качаю головой, пытаясь улыбнуться.

— Прости. Наверняка гормоны или что-то в этом роде. Я всё ещё уставшая, и мне просто нужно поспать.

— Тогда отдыхай сегодня. Я проведаю тебя позже.

Адриан слезает с кровати, и я не пытаюсь скрыть факта, что наблюдаю, как его округлая задница исчезает в гардеробной.

Он являет собою гармонию красоты и жестокости. Я хочу и того, и другого до тех пор, пока он будет со мной.

Я перекатываюсь и хватаю свой телефон с прикроватной тумбочки. Он вибрировал несколько раз, пока я укрывалась под одеялами. Я быстро нажимаю на уведомление и вижу новое сообщение от вчерашнего номера.

Внезапно у меня скручивает живот, и я едва ли могу сделать вдох. Меня оставляют мысли о том, как он стоит там обнажённый, и по нему стекают капли воды, оставляя после себя лишь голый страх. Открываю сообщение, но на этот раз мне прислали видео.

Вместо того чтобы подождать, я выключаю звук и бросаю взгляд на гардеробную. Он ещё одевается, и у меня ещё есть минутка. Задерживаю дыхание, когда нажимаю на видео и жду, пока оно начнёт проигрываться.

Я не ожидаю увидеть то, что появляется на экране, но у меня всё так же скручивает живот. В горле поднимается желчь, и я бросаю телефон на одеяла и несусь в ванную. Едва успеваю добежать до унитаза, прежде чем меня несколько раз скручивают рвотные позывы. Всплывающие в моей голове образы заставляют моё тело пытаться извергнуть их.

Я чувствую холодную руку на своей шее, собирающую мои волосы. Она вырывает меня из замкнутого круга, и мне удается опуститься на кафель. Он холодный, и я позволяю кафелю охладить меня, каждая часть меня горит от страха, стыда... я не знаю.

— Тебе плохо? Мне стоит позвонить доктору? — нежно спрашивает он.

Я качаю головой.

— Нет. Я в поря…

— Если ты скажешь «в порядке», я перекину тебя через колено и отшлёпаю, пока твоя задница не станет розовой, и ты не выложишь всю правду. Блядь, не лги мне, Валентина.

Мне больно обманывать Адриана, и я не хочу этого делать, но и не хочу, чтобы он видел видео. Если он увидит меня такой, он больше не захочет меня. Кто бы захотел?

Я качаю головой и прижимаюсь к его руке. Он полностью обхватывает мою голову своей рукой.