Постепенно моё хозяйство разрасталось. Я зачаровала лари в подполе и сделала старое ведро самоходным. Обзавелась неким подобием будочки у забора для естественных надобностей. Будочку и яму под ней вырастил из ивняка леший, так что со стороны, наверное, казалось, что я по утрам вхожу прямо в большой раскидистый куст.

А между бытовыми вопросами я занималась своими книгами, каждый день находя что-нибудь новое, нужное из того, чем обязательно надо будет обзавестись завтра.

Вот только по ночам мне всё так же снился Илья. А когда я пялилась в окно, опасаясь снова закрыть глаза и уснуть, на заборе мерещился большой чёрный кот. Но даже это постепенно вошло в привычку. Неприятную, раздражающую, но всё же привычку.

Так проходил день за днём, неделя за неделей. Я почти успокоилась, поверив, что моя жизнь наконец вошла в определённое русло и неожиданностей больше не предвидится. Мне бы вспомнить, что даже на самых спокойных реках встречаются пороги. Но где там. Я и не думала об этом. Поэтому первый камень едва заметила.

- Хозяйка! - донеслось из-за забора. - Отворяй! Гостя принимай!

ГЛАВА 27

Я кое-как разлепила глаза и села. Вчерашние дела затянулись глубоко за полночь: я возилась с одним из ларей в подполе. Он упорно не хотел замораживать заложенные в него грибы, а вместо этого я через пару минут после закладки получала грибы жареные. Что и где перемкнуло, до меня не доходило. Книжка тоже мало чем могла мне помочь - такие лари в ней не упоминались. Поэтому я с упорством идиота сидела в подполе и скрупулёзно сличала каждую чёрточку узора на поломанном ларе с нормальным.

Наконец где-то часа в три ночи до меня дошло, что ларь не сломан, просто изначально создавался для сушки продуктов. На эту «гениальную» мысль я набрела, когда удосужилась внимательно рассмотреть его изнутри и обнаружила на дне десяток решёток. Ругаясь последними словами, я выбралась наверх и как была, в сарафане завалилась спать.

Тем неприятнее было проснуться ни свет ни заря под аккомпанемент воплей «Хозяйка! Отворяй! Гостя принимай!»

Звонкий голос и напористый тон показались мне чем-то знакомыми. Помотав чумной от недосыпа головой, я спустила ноги на пол и поднялась. Снаружи снова заорали. К тому же затрещал мой колючий плетень.

Обозлившись окончательно, я сунула ноги в лапти, на ходу подхватила свой волшебный намордник и выскочила во двор: «Кого черти принести ни свет ни заря?!»

- Хозяйка! Отворяй! Гостя принимай! - снова заверещал настырный гость.

- Иду, касатик! - машинально прошипела я себе под нос и тут сообразила, почему голос показался мне знакомым: «Дурак! Который Иван! Черти бы его взяли!»

- Иду, касатик! - погромче повторила я, потому что плетень снова затрещал: дурень явно пытался проделать себе калитку самостоятельно.

- Так-то лучше, - с удовлетворением отозвались с той стороны. - А то кричу, кричу. И не идёт никто! Непорядок! Выходи, ведьма, на честный бой!

- Чего? Какой ещё бой? - опешила я.

- Не боись, - не замедлил с ответом дурак. - Честный. По всем правилам.

«Этот не отстанет, - обречённо подумала я. - К тому же всю траву лешему

вытопчет. А у нас с ним только наметились дружба и долговременное сотрудничество».

Нехотя я повела рукой, заставляя расступиться колючие плети. Дурака я не боялась. В конце концов ведьмовская сила ко мне вернулась в достаточном объёме. Да и «щучье веление» пока никто не отменил. В любую секунду я могла отправить незваного гостя за тридевять земель. Но если я что и поняла за бытность свою ягой, так это постулат: «Дураки - упрямые. И появляются всегда в самый неподходящий момент». А значит, безопаснее было разобраться, почему он перестал бегать за Горынычем, как в последние несколько месяцев, и притащился за мной аж в Берендею.

- Ну, сказывай, с чем пришёл, касатик? - проговорила я, усаживаясь на ступеньку крыльца, пока Иван осматривался во дворе, с любопытством разглядывая необычный дровяник и небольшой сарай, который тоже вырастил для меня леший.

- С Лопатруром! - гордо выдал Иван.

- И зачем? - скрипнула зубами я.

- За тобой!

- Я не «что». Я - «кто», - буркнула я.

- Чего? - вытаращился дурак.

- Нет-нет. Ничего, - спохватилась я. Не объяснять же идиоту правила и нормы русского языка.

- Пришёл я вызвать тебя, проклятую, на смертный бой! - заявил он и приосанился. Правда, встать при этом не потрудился. - Вот сейчас отдохну немного, и будем мы с тобой биться три дня и три ночи не на жизнь, а на смерть… Я, конечно, тебя быстрее убью, - доверительно добавил он, - но для былины так красивше будет.

- А с чего это ты убивать меня вздумал? Я вроде тебе ничего плохого не сделала? - поинтересовалась я.

Никакого страха я не испытывала. То ли сказывалось то, что в любой момент могла избавиться от незваного гостя. То ли то, что наивные планы Ивана скорее смешили, чем пугали. В последнее время я жила очень уединённо. Общалась в основном с лешим и домовым. А если кто и обращался за помощью, так тем было не до разговоров. Норовили убраться поскорее.

- Ты сына царского околдовала. От себя не отпускаешь, голову ему морочишь

да…

- Погоди, погоди… - разговор мгновенно мне разонравился. - Какого ещё сына царского?

- Ну, я так понял, он тут один. Другой жонатый давно.

- И где ты тут сына царского видишь, которого я от себя не отпускаю?

Иван задумался. Мыслительный процесс, подталкиваемый пятернёй в затылке, затянулся, но я не торопила. С бредовыми идеями дурака надо было разбираться сразу и навсегда.

- Меня услыхала да спрятала? - додумался наконец Иван.

- Нет! - возмутилась я. - Нет его тут, и не было никогда!

- Хм-м… Оно и верно. Мужика тут не было. Мужик бы крышу поправил.

- Ну вот.

- Да. Непорядок. Ну ничего. Сам поправлю. Я хоть и герой былинный, а мужик! Ладно. Отдохнул с дороги, пора и делом заняться. Выходи, ведьма, на смертный бой! Буду я, Иван-богатырь, царевича спасать!

- Богатыри, они обычно церевен спасают, а не царевичей, - вкрадчиво заметила я.

- А я богатырь особенный! - выпятил широкую грудь дурак. - Где у других царевны, у меня - царевичи!

- Что, прям, везде? - не сумела сдержать смешок я.

- Везде, - нахмурился Иван. - А ты, ведьма, мне зубы не заговаривай. Выходи на смертный бой! А то мне недосуг. Мне ещё крышу править!

- Так, может, ты сначала крышу поправь, а потом уже бой. А то вдруг стемнеет. Ночью по крышам лазать дело дурное. Упадёшь - ногу сломаешь. Какой же ты будешь после этого богатырь.

- Главное, чтобы не руку, - снова полез в затылок Иван.

- А то думать будет сложно? - сдавлено захихикала я.

- Зачем мне думать?! Лопатой махать - думать не надо!

- Это верно, - согласилась я, подавив неуместное хихиканье. И так уже дурак на меня косился с подозрением. - Лопатой махать со сломанной рукой не будешь. Так что лезь-ка ты сейчас на крышу, пока светло. Зачем зря рисковать. Давай, давай. А то подвиги, они не ждут. Вдруг кто до тебя совершит, пока ты тут возишься.

- Да… Развелось ушлых. И всяк в герои прорваться норовит! - согласился

Иван.

Прислонил аккуратно лопату к тыну и действительно полез на крышу, дубовые плахи править. Я усмехнулась и вернулась в избу.

- Чёй-то у тебя, хозяйка, за шум на дворе спозаранку? - поинтересовался домовой, едва я вошла.

- Иван-дурак пришёл на смертный бой меня вызывать, - ухмыльнулась я.

- И как? Вызвал?

- Да ему пока недосуг - крышу нам чинит.

- А… Это дело, - согласился домовой. - Когда починит, ты его…

- Я его за порог выставлю, - перебила я. - Другой работы у меня тут нет. Не биться же с ним в самом-то деле.

- Да я не про то! - отмахнулся дедок. - Ты его накорми, да расспроси хорошенько. Кто его сюда прислал, да зачем.