Вот - бледный, жалкий итог столетнего, от декабристов, "Освободительного движения", унесшего столько жертв и извратившего всю Россию!

Так Прогрессивный блок - только и рвался, что к власти, не больше!

Они растерялись, в первую же минуту, и не надо было полной недели, чтоб сами это поняли, как Гучков и признался Алексееву. Когда они прежде воображали себя правительством - то за каменной оградой монархии. А теперь, когда Россия осталась без всякого порядка и, естественно, начинала разминаться всеми членами, - теперь они должны были поворачиваться как на пожаре, - но такими скоростями и такой сообразительностью не владели они. (да эти бешенные ускорения немыслимы были для мозгов старого времени - ни для царских министров, ни для временных, ни даже для половины совдепского исполкома.)

Все протоколы этого правительства, если смерить их с порой, почти на уровне анекдота. И только накатывается через них уже угадываемая Шингарёвым продовольственная реформа - куда круче, чем критикованная им же у Риттиха за крутость, - и через которую мы начинаем уже с мурашками угадывать большевицкие продотряды.

Была ли она стихийная? Почему она такая лёгкая и мгновенная? И кто вообще она?

Сомневаются: да называть ли её революцией? Если даже к 9 марта, как мы уже видим, на своих просторах, в своих массах Россия ещё не пережила Февраля, не осуществляла его сама, но повсюду уже узнала о нём с опозданием, а где и с большим, узнала как о постороннем свершившемся факте. Ни в необъятной российской провинции, ни в Действующей Армии никакого Февраля в феврале не произошло, ни народ, ни цвет армии не участвовали в том - а значит, нигде, кроме Петрограда, не было предрасположения к восстанию? Февральская революция произошла как бы НЕ В РОССИИ, но в Петрограде, потом и в Москве ЗА Россию, вместо неё, а всей России объявили готовый результат. Если б революция была стихийной и всенародной - она происходила бы повсюду.

Разве Государю было неизбежно отрекаться? Разве потому он отрёкся, что революция быстро и сильно раскатилась по стране? Наоборот: только потому она так легко и покатилась, что царь отрёкся совсем внезапно для всей страны. Если сам царь подал пример мгновенной капитуляции, - то как могли сопротивиться, не подчиниться все другие меньшие чины, особенно в провинции?

К Февралю народ ещё никак не утерял монархических представлений, не был подготовлен к утере царского строя. Немое большинство его - девять десятых даже и не было пронизано либерально-радикальным Полем (как во всякой среде большой собственной густоты, как магнитные в металле - силовые линии либерального Поля быстро терялись в народе).

Но и защищать монархию - ни народ, ни армия так же не оказались подготовлены.

Так - назвать ли революцией то, что произошло в Феврале? - если считать революцией внезапное, насильственное и с участием масс изменение политического строя государства? Всё это - насильственные действия миллионных масс, и разлив кровопролития, и крутейшие перемены государственного и общественного строя, самой народной жизни, - произойдёт в России - только не сразу.

У нас называют три революции: 1905 года, Февраля 1917 и Октября. Но в 1905-06 не произошло существенных перемен государственной и народной жизни, и не было движения миллионных масс: была СИМУЛЯЦИЯ РЕВОЛЮЦИИ, было много разрозненного террора (и уголовного), когда революционеры (и уголовники) и интеллигенты - толкали, толкали, раскачивали, раскачивали - а оно никак не раскачивалось и не раскачалось. А Февраль - даже неправдоподобен: дремота страны, ничтожное участие масс - и никакого сопротивления власти. А Октябрь - короткий грубый местный военный переворот по плану, какая уж там революция?

Ни одна как будто - не подходит под революцию. Две последних - весьма точно назвать переворотами.

Но несомненно, что в XX веке в России произошла величайшая кровавая необратимая революция всемирового значения. Необратимостью и радикальностью перемен только и определяется революция.

Если в Феврале было мало крови и насилия и массы ещё не раскатились, то всё это ждало впереди: и вся кровь, и всё насилие, и захват народных масс, и сотрясение народной жизни. Революции бывают и медленные - но, начавшись, уже неуклонны, и насилие в них потом всё разыгрывается. Наша революция разгуливалась от месяца к месяцу Семнадцатого года - вполне уже стихийно, и потом Гражданской войной, и миллионным же чекистским террором, и вполне стихийными крестьянскими восстаниями, и искусственными большевицкими голодами по 30, по 40 губерний - и может быть закончилась лишь искоренением крестьянства в 1930-1932 и перетряхом всего уклада в первой пятилетке. Так вот и катилась революция - 15 лет.

Российская революция закончилась в начале 30-х годов. И тотчас была почтительно признана китом западной демократии - Соединёнными Штатами.

IV. ПРИЧИНЫ И СУТЬ ЭТОЙ РЕВОЛЮЦИИ (после 10 марта 1917)

Человеческий ум всегда требует причин для всех событий. И не честно уклоняться назвать их кто как умеет.

В истории Февральской революции редко кем оспаривается полная неожиданность её для всех: и для властей, и для разжигавших её думских и земгоровских кругов, и для всех революционных партий - эсеров, меньшевиков и большевиков, и для западных дипломатов в Петрограде, и уж тем более для остальной России - для Действующей Армии, для провинции, для крестьянства.

Отсутствие партийных усилий, неподготовленность партийными заданиями (агитация партий лишь потом нагоняла события), особенно поражает умы, привыкшие к революционному объяснению. В таких случаях всегда выдвигается слово "стихийный". Но по неучастию всей России мы ясно видим, что стихии не было.

Одни преимущественно объясняют хлебными перебоями в Петрограде - даже не перебоями, а только СЛУХОМ, что хлеб скоро ограничат. Мы уже разобрали, что это - не объяснение.

Другие указывают неоспоримо на многолюдность, уродливость и бездеятельную развращённость петроградского гарнизона. Реально в дни Февраля он был главной действующей силой. И всё же городской гарнизон - не поднимается до уровня исторической причины, хотя бы как частное проявление более обширной причины - войны.