- Да. – Я шмыгаю носом. Он читает мои мысли, не иначе.

- Давай угадаю. Отель Ритц? Или другое пристанище для богатых девочек? – Я уже не реагирую на его подначки. Просто называю адрес и жду.

- Да тут недалеко. Два квартала отсюда. – Кивает Дэв и смотрит на запястье. Я замечаю на нем дорогие часы. Подозрительно дорогие, как для его одежды. И не удерживаюсь от вопроса:

- Откуда у тебя Патек Филипп?

- Украл. – Безразлично пожимает плечами мой новый знакомый. И я холодею от плохого предчувствия.

- Э-это шутка? – Я даже начинаю заикаться. А он непонимающе хлопает своими длинными ресницами. Любая девчонка за такие душу бы продала. А тут такое сокровище досталось мужчине.

- Нет. Детка, ты что, не знала, в какой квартал забрела? Это же фавеллы! Тут все или воры, или бандиты, или мафия…

- Черт! – Я выдергиваю руку и бегу вперед. Наобум. Куда угодно, лишь бы попасть на оживленную улицу, где шумит карнавал. Лишь бы не оставаться наедине с этим волом и бандитом!

Дэв не делает ни малейшей попытки побежать за мной. Он только цепким взглядом наблюдает за тем, как я ввинчиваюсь в толпу. Потом медленным, размеренным шагом идет следом, держась на расстоянии. Не выпуская из вида.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я попадаю на центральную улицу и чуть не расплющиваюсь об огромную повозку с танцовщицами. О счастье! Я вижу в конце улицы приметное желтое такси. Бегу туда, кричу по португальски: «свободно?».

Когда вижу утвердительный кивок водителя, я, наконец перевожу дух. И на английском называю адрес гостиницы. Таксист понимает меня и трогает с места. Но что-то заставляет меня оглянуться. Почти вжаться лицом в пыльное стекло заднего вида. Чтобы ухватить взглядом приметную мужскую фигуру в белой футболке и облегающих джинсах, стоящую посреди дороги. Дэв тоже провожает меня взглядом…

* * *

Дэв…

Я стою посреди улицы, как дурак, глотая пыль и выхлопные газы. И смотрю в сторону удаляющегося желтого такси. Ругаю себя последними словами. Вот кто меня за язык дернул? Какого черта я брякнул про часы Веронике? Неужели девчонка не поняла, что это всего лишь глупая шутка?! Ни один уважающий себя вор не стал бы носить на себе дорогую вещь, которую украл. Это первое правило, нарушив которое – прямой путь в тюрьму!

«Но Вероника то не в курсе!» - Укоризненно говорит в моей голове внутренний голос. – «Она совсем из другого мира, она такая невинная, светлая, чистая… она знает про воровство только из фильмов и книг! А ты сморозил такое и подлил масла в огонь… Теперь она больше не захочет иметь с тобой дела! Посчитает тебя вором и отморозком…»

- А пошло оно все… - Раздосадовано бросаю я, разворачиваюсь, и бреду в сторону автомастерской. Конечно, в глубине души я прекрасно понимаю, зачем так сказал. Меня бесит, что Вероника считает меня «хорошим мальчиком». А пудрить ей мозги, рассказывая сладкие сказки о том, какой я белый и пушистый, я не желал.

Обман, все это обман! Я такой, какой есть. Обычный парень из фавелл. Я не ботан из университета, в котором она училась. Я не офисный клерк, с которыми она работает. Я привык драться на улицах, умело использую нож, если на меня нападают сзади, пытаясь ограбить.

Единственное, что меня отличает от того образа, что Вероника рисует сейчас, сидя в такси – я не замешан в криминале. Нет. Это мой личный принцип. Даже смешно… Брякнуть девушке, что ты – вор, когда сам исповедуешь совершенно иные принципы! Уму непостижимо.

Но мне почему-то хотелось отпугнуть Веронику. Встряхнуть, показать ей изнанку того красивого мальчика – спасителя, рыцаря на белом коне. Я же видел, какими глазами она на меня смотрела под конец беседы, когда мы заговорили о личном. Когда я, зачем-то, проболтался о своей семье. Она смотрела так, словно я снял с неба луну и звезды и преподнес ей. Она посчитала меня благородным, а мне это ни к чему. Зачем разрушать образ опасного дикого зверя? Дьявола в человеческом обличье? Не зря я выбрал себе такое имя. Оно уже работало на меня.

- Эй, куда девка поехала? Мы ее упустили! – Слышу я за спиной чей-то грубый мужской голос и хмурюсь. Кто посмел так по хамски называть Веронику?

Глава 3

Я обернулся, чтобы перехватить того умника, что высказался про Рони, но никого не увидел. То ли неизвестные скрылись в переулке, то ли слились с толпой, не знаю. Но услышанное явно мне не понравилось… Я решил взять на заметку и найти тех парней. Тем более, что голос одного из них показался мне знакомым. Может, это один из наших, с фавелл? Надо разузнать.

Я хмыкнул, сунув руки в карманы, почти дойдя до своей автомастерской. Я опоздал, мои парни уже пришли на работу и возились с машиной, которую буквально вчера нам пригнал Педро, один из авторитетов соседнего района. Ко мне пригоняли тачки со всего города.

Репутация работала на меня – мои золотые руки славились на все Рио. Мне не мешало даже то, что обычно жители одних районов не совались в другие. Со мной это не работало. В мою автомастерскую пригоняли все – от копеечных тачек до крутых лексусов. Я брался за любую поломку. Я мог изменить внешний вид машины до неузнаваемости, превратить в конфетку даже ржавое корыто. Перебрать по деталькам и заменить движок.

Я – чертов гений от механики. Спасибо папе, он возился со мной с самого детства в небольшом гараже. Жизнь нашей семьи круто менялась на протяжении моих двадцати пяти лет, но отец никогда не забивал на нас, своих детей. Старался обеспечить каждого, раскрыть таланты… Младшую сестру даже отправил в университет моды во Франции. Унизившись, попросив помощи у своих родственников, отец пытался устроить будущее каждого из нас. И не его вина, что у него это не удалось. Вернее, он просто не успел. Погиб при исполнении…

Я упрямо сжал губы. Воспоминания жалили разозленными осами даже через годы. Отец работал полицейским в фавеллах. В последние несколько лет, когда нас перевели в этот неблагополучный район. До этого мы жили, и отец работал в элитном районе Ипанема. Но папа оказался слишком принципиальным, он не захотел сотрудничать с одним местным «корольком» от мафии.

И с тех пор, как отец перешел дорогу Педро, жизнь нашей семьи покатилась под откос. Его не выгнали с работы, нет. Просто понизили в должности. Перевели в район Маре. Мать плакала… Но отец не раз повторял, что ни о чем не жалеет – до самого последнего дня, когда его принесли в наш дом. Перестрелка, шальная пуля, и… не помогла больница и врачи.

С тех пор я стал за главного. Я взял в свои руки управление автомастерской, хотя мне тогда только исполнился двадцать один год. И я чувствовал себя слепым щенком, тыкающимся во все углы, чтобы выжить. Чтобы заработать, не ввязываясь в банды, в воровство и в убийство.

У меня тоже были свои принципы, как у отца. Я помню, как поклялся на его могиле, что не запятнаю своих рук кровью невинных людей. И не собираюсь нарушать данную ему клятву. Лучше умереть с голода! Лучше работать на самой черной работе. Только не скатиться на уровень местной шпаны моего возраста, которая только и мечтает стянуть то, что плохо лежит, и «выбиться в люди», продав краденое.

Я нервно подергал часы на запястье. Фиалка всколыхнула воспоминания, и пора переключаться, начинать работать. Мне платят не за красивые глаза и не за кубики на прессе. Иногда я сидел над тачкой по четырнадцать часов, методично перебирая каждую деталь, чтобы понять, в чем проблема. И у меня всегда получалось.

«Все-таки надо было не врать, а сказать Веронике, что эти часы – прощальный подарок отца. Что твои родственники во Франции и сейчас живут припеваючи. Не твоя вина, что твой отец, влюбившись в бразильскую красотку, отрекся от старинного замка и кругленького состояния. А ты – был бы прямым наследником всего этого добра, если бы не ершился, а общался с родней так, как твоя сестра!