Паркер заходит и закрывает длинную серию высокотехнологических замков на двери. Мне требуется мгновение, чтобы медленно, сантиметр за сантиметром, расслабить мышцы, как вновь и вновь советует мне делать мой онлайн-психолог.

Паркер ― маленькая женщина. Ей должно быть где-то за сорок, но в ее черных волосах присутствует несколько прядей седины. Она низкая, но большинство женщин низкие по сравнению с моим ста семидесяти двухсантиметровым ростом. Она даже ниже моей кузины, Валентины, которая просто крошечная. Паркер коротко кивает, ставит сумки с покупками на стойку и направляется к задним спальням. Она всегда начинает с задней части квартиры и движется к передней, убираясь по направлению к двери.

Я отодвигаю деревянный стул и начинаю выкладывать покупки. Это меньшее, что я могу сделать, поскольку благодаря ей мне не нужно драить за собой унитаз.

Так как только я живу здесь, покупок по минимуму. Достаточно, чтобы я продержалась с сегодняшнего дня вплоть до возвращения Паркер на следующей неделе. Немного продуктов, лапши и обычной еды, которую я могу приготовить или съесть сырой в зависимости от настроения.

После я складываю мусор в многоразовый пакет и оставляю его у двери, чтобы Паркер забрала его домой, и тут до меня доходит, что она может знать, почему Кай не появился на этой неделе. Он ее босс, но в то же время я его… даже не знаю на самом деле… поэтому в любом случае кто-то должен что-нибудь сказать мне. Изменения в рутине заставляют меня нервничать и дергаться. Две новые черты, появившиеся во мне после нападения. Две новые черты, которые я ненавижу.

У меня уходит мгновение, чтобы собрать самообладание в кулак и обогнуть угол в поисках Паркер. Она забрасывает мои вещи в стирку, когда я замечаю ее и останавливаюсь рядом. Паркер награждает меня быстрым взглядом, но ничего не говорит, чтобы подтолкнуть меня подойти ближе.

— Эм… Паркер… прошу прощения, — пытаюсь я.

Она опускает свои руки и смотрит на меня напрямую достаточно твердо, чтобы мне захотелось сделать шаг назад и ретироваться от интенсивности ее взгляда.

— Да, мисс Смит.

Конечно, она думает, что меня зовут Джейн Смит. Можно подумать, что кто-то настолько умный как Кай придумал бы имя для прикрытия получше. Но я сомневаюсь, что Паркер нужно знать больше, поскольку она не произносит мое имя чаще раза в месяц.

Согласно беглому комментарию Паркер, когда она впервые пришла убираться, Кай ― мистер Смит, мой брат.

— Ты слышала что-нибудь в последнее время от мистера Смита?

Она сузила свои медово-карие глаза.

— Мистер Смит? Нет, я получила лишь оплату и список продуктов. Ничего больше.

Она вновь возвращается к стирке, как будто на этом разговор окончен, но это нельзя счесть за ответ. Это абсолютно ничего мне не говорит. И я начинаю уставать от людей, которые ничего мне не говорят.

Я следую за ней, топая ногами и чувствуя себя ребенком. Это неважно, поскольку здесь нет этому свидетелей за исключением Паркер, и она кристально ясно дала понять, что она не будет втягиваться со мной в спор.

Паркер начинает заправлять кровать, словно я не обошла ее и теперь не стою по другую сторону кровати, устремив на нее взгляд.

— Прошу прощения… — пытаюсь я.

Паркер ожидаемо игнорирует меня. Это нормально. Обычно она игнорирует меня, поэтому я прекратила пытаться взаимодействовать с ней, но и Кай никогда прежде не пропускал наших встреч, так что, возможно, нам всем нужно позволить нашим маленьким странностям одержать верх.

— Прошу прощения, — подстегиваю я вновь.

На этот раз Паркер окидывает меня взглядом, сжимая свой тонкий рот в линию.

— Да, мисс Смит? Могу я чем-то помочь?

Я закатываю глаза, желая встряхнуть ее. Паркер знает, что меня на самом деле зовут не мисс Смит? Я хочу сказать, ей без разницы, пока она получает регулярную оплату? Знает ли она, что за человек Кай? Говоря об этом, знаю ли я сама его? Я была заперта здесь на протяжении месяцев. Кай приходит и уходит, и во время его присутствия у нас случаются краткие разговоры, но мы никогда не вели долгих бесед, никогда не садились обсуждать будущее. Я не смогу оставаться здесь вечно, и я этого не хочу.

— Да, я хочу знать, слышала ли ты что-нибудь от мистера Смита в принципе. Мне очень срочно нужно связаться с ним, а у меня нет возможности сделать это здесь.

Это заявление снискивает еще один взгляд. Словно я говорю больше, чем она хочет слышать. Говорю больше, чем она хочет знать.

— Я не уверена, что вы имеете в виду, мисс Смит. Я получаю известия от мистера Смита, когда ему нужно сообщить мне что-нибудь особенное для списка покупок. В остальном, он посылает мне оплату каждую неделю, и за рамки этого наши разговоры не выходят. Боюсь, я не могу вам помочь.

Паркер встряхивает простыню так сильно, что краем почти задевает меня. Словно это точка в нашем разговоре.

Я мчусь в гостиную, чтобы еще раз взглянуть на календарь. Может, я все спутала. Это было бы не впервые. И лучше если я запуталась, чем если думать, что привычная рутина перевернулась вверх дном или что Кай, возможно, никогда не вернется, и я застряну здесь до конца своей жизни. Я аккуратно провожу пальцем по красному иксу, словно он может укусить меня, если я нажму слишком сильно. Я точно ничего не перепутала. Он уже должен был быть здесь.

Вместо того чтобы вновь последовать за Паркер, я занимаю свой обычный стул за кухонной стойкой бара. Я беру одно яблоко из миски, которую только что наполнила, соскальзываю со стула, мою фрукт, затем возвращаюсь. Пока я жую, раздумываю, что предприму, если Кай не появится на следующей неделе. Это определенно будет значить, что он открестился от меня. А что, если с ним что-то случилось? Это не приходило мне на ум, потому что Кай всегда кажется таким уверенным. Но теперь, когда я думаю об этом, что если он мертв? Тогда никто не заплатит Паркер, и я останусь здесь без еды и без возможности выбраться.

Я ощущаю, как закручивается спираль тревоги, как их называет мой психолог, и начинаю считать ощущения, чтобы попытаться избавиться от нее. Хруст яблока во рту, его вкус. Ноги на перекладинах стула. Холодный воздух из подвесного вентилятора на моих плечах. Слезы струятся по моим щекам, но я смахиваю их. Этого было достаточно, чтобы избавиться от нее, и я приканчиваю яблоко и бросаю сердцевину в мусорку под раковиной.

Боже, почему я себя так веду? Каждый раз, когда я слишком глубоко погружаюсь в свои чувства, меня настигает паническая атака. Какими бы ни были чувства. На самом деле, я могу чувствовать что-то без примеси паники только когда смотрю мыльные оперы по телевизору и позволяю себе выплакаться. Хилари не должна была умереть… и все же никакой панической атаки, лишь слезы, куча салфеток и теплое одеяло, которое я держу на спинке маленького дивана.

Меня вновь настигает мысль… что если Кай в беде? Что если ему нужна помощь? Мне никак ни с кем не связаться. Он достаточно давно дал мне одноразовый телефон, но это раскладушка, и в ней запрограммирован лишь его номер. Не говоря уже о том, что он лежит выключенный на дне моей тумбочки. Кай оговаривал, что его можно использовать только в экстренном случае, и вопрос о том, в порядке ли он, не соотносится с его толкованием экстренного случая.

Как минимум, может, стоит включить телефон на случай, если ему понадобится связаться со мной. Что если Кай уже пытался, а я сидела здесь и волновалась без причины?

Я мчусь в спальню, радуясь, что Паркер уже сменила постельное белье и переместилась в ванную. С минуту я ищу телефон, застрявший под парой книг. Я нажимаю кнопку включения и улыбаюсь, когда телефон начинает назойливо пикать, давая понять, что включается.

Как только загорается маленький индикатор, я открываю серебристый телефон и смотрю на экран. Никаких сообщений.

Вот дерьмо.

Я слышу, как Паркер шаркающей походкой выходит из ванной и возвращается на кухню. Что если она ― моя единственная возможность выбраться отсюда? Что если Кай не вернется и мне придется выбираться отсюда самой?